Академик Яков Дидух: Новая экосистема на Каховском водохранилище сформируется через 40 лет

– Яков Петрович, летом вы были в научной экспедиции на Каховском водохранилище. Какими тогда были последствия катастрофы? Потому что многие это называют экоцидом...

– Я там был через месяц после катастрофы. На месте водохранилища - голое днище и уже появились растения. Масштаб разрушения и те последствия, которые мы имеем - это изменение экосистемы. И не только на месте водохранилища, но и на всех территориях ниже дамбы, где произошло затопление. Потому что затопления участков вызывают засоление. Также пострадало и Черное море. Поэтому такие катастрофические изменения, уничтожение экосистем в большом масштабе, самостоятельно не восстанавливаются, это действительно экоцид.

Следующая экологическая проблема - вокруг водохранилища, где когда-то были поля и на них выращивали сельскохозяйственные культуры, сейчас зарастают сорняками и эта территория заминирована. К этому следует добавить влияние пожаров, разрушения от взривов, которые загрязняют воздух, создание фортификационных сооружений, сожженную технику и разрушенные здания.

Каждое из названых действий негативно влияет на окружающую среду и, в частности, климатическую составляющую, о которой сегодня беспокоится человечество. Последствия загрязнения воздуха, повреждения и засоление почв, потери лесных массивов, биоразнообразия не только восстановятся не быстро, но и могут спровоцировать отрицательную цепную реакцию, которую сейчас трудно предсказать.

Академик Яков Дидух во время экспедиции на Каховском водохранилище (фото: предоставил Яков Дидух)

– Можно ли искусственно засадить эти территории разрушенного водохранилища? Оно спасло бы ситуацию?

– Сама природа гораздо умнее. Экосистемы восстанавливаются естественным методом, но этот процесс необходимо мониторить и регулировать. Потому что рядом с местными видами там будут расти адвентивные - аморфа кустовая, американский клен, ясень пенсильванский и другие. Мы боремся с ними, потому что они изменяют природные экосистемы и вытесняют наши виды. А если исчезают растения, то и насекомые или другие питающиеся ими животные тоже исчезают. Это целая проблема. Приняты соответствующие постановления по адвентивным видам - их не позволяют высаживать в лесах.

Тот Луг, который когда-то был на месте Каховского водохранилища, восстановить уже невозможно, потому что за 70 лет там произошли определенные процессы, появились другие почвы, совсем другая основа. Там возможно формирование лесов, но вместе с местными природными видами появятся такие, с которыми мы боремся - адвентивные, они чужды для наших территорий.

Луков на этих местах теперь тоже не будет, потому что для того, чтобы сформировалась злаковая основа, нужно выпасать скот или выкашивать траву. Но там ил и скот просто не сможет по нему ходить. Некоторые участки можно засадить сельскохозяйственными культурами. Поэтому нужно регулировать - что-то подсеивать, а что-то искоренять.

Вот так выглядело Каховское водохранилище летом (фото: предоставил Яков Дидух)

– Сколько времени может уйти на восстановление природных экосистем?

– Ивы и тополя растут быстро, поэтому природные экосистемы в пойме формируются быстрее, чем на суше, и лет 40 достаточно.

– После Чернобыля почти столько же лет прошло. Так там уже есть новые экосистемы?

– Там другая ситуация. Радиация на сами экосистемы не воздействовала, а только проявилась на генетическом уровне. Мы тогда прогнозировали, что через 30 лет зона отчуждения ЧАЭС зарастет лесом. Но этого не произошло. В 90-х годах сформировалась мощная до 15 см подушка пирую, других злаков, которая не только препятствовала проникновению семян древесных видов в почву, но и эти растения выделяют определенные вещества в почву, которые не дают развиться древесным видам.

Такое негативное воздействие называют аллолопатией. А еще в зоне ЧАЭС бывали большие пожары. Леса выгорели, и это также повлияло на процессы восстановления лесов.

– Знаем, что вы недавно были в Чернобыльской зоне с целью получения результатов, которые можно применить для решения экологического вопроса на Каховском водохранилище. Как это может помочь?

– Мы поехали в зону, чтобы посмотреть на зарастание водоохладителя для реактора. Когда АЭС закрыли, в 2015-2016 гг. воду спустили. Прошло уже 8 лет, поэтому нам нужно было посмотреть, что там сейчас происходит. Так мы сможем спроектировать и спрогнозировать, что может произойти с Каховским водохранилищем, потому что как раз за 8 лет, согласно Постановлению Кабинета министров, принятому летом, его планируют наполнить водой.

На месте этого охладителя уже выросли деревья высотой 5-10 метров. Появился специфический травяной покров. Понятно, что на Каховском водохранилище не будет такого типа растительности, но тенденции развития те же. Поэтому для того, чтобы делать какие-то выводы и прогнозы - нужно от чего-то отталкиваться. В экологическом понимании динамика в Чернобыльской зоне положительна, потому что идут естественные процессы восстановления экосистем.

– То есть, можем предположить, что Чернобыльская зона очистится раньше, чем прогнозировали?

– Это должны сказать радиобиологи. Радиация же не равномерно распространяется - может быть пол села чистого, пол села - загрязнено. В Чернобыльскую зону возят туристов. В Припяти можно уже находиться в течение короткого времени. Быстрые радионуклеиды разложились, а другие - это на сотни лет. Думаю, что в Чернобыле будут места совсем закрыты, а какая-то часть будет постепенно открываться.

Вот так зарос водоем в Чернобыле, который использовался как охладитель для реакторов АЭС (фото: предоставил Яков Дидух)

– Сейчас ведется много споров о том, стоит ли восстанавливать Каховское водохранилище. Что вы думаете?

– Его площадь составляла 2,1 тыс. кв. км, или 24% от площади днепровских водохранилищ, а ГЭС производила 8% энергии от днепровских водохранилищ, или 1% от общего количества электроэнергии в Украине. Так есть ли смысл затапливать такую большую территорию, чтобы получать так мало энергии?

Думаю, что нам нужно частично затопить водохранилище, чтобы наполнить водоканал, сделать судоходным Днепр и обеспечить водоохлаждающий бассейн атомной станции. А электроэнергия - это уже второстепенное.

Надо максимально сократить площадь затопления, но совсем не затапливать - тоже нельзя. Здесь должны вычислить гидрологи, сколько нужно воды для осуществления соответствующих функций, а экологи должны посчитать потери. Кроме того, оценить выгоды и потери различных экосистемных услуг и принять решение.

На месте водохранилища можно где-то строить и дамбы или углублять русло, но все это должно быть взвешено. Нужно все просчитать. Потому что у нас считают воду и электроэнергию, а об экологических и других потерях не думают. А тут нужно сделать взвешенный вывод, потому что такие ошибки стоят дорого и ситуацию вспять не вернешь. Следует учесть и разные побочные эффекты.

Через 8 лет там будут высокие деревья и трава. Когда эти заросли затопят, органика будет перегнивать и загрязнять воздух, потому что проточность воды незначительная. Хотя это не те масштабы, которые влекут за собой повышение температуры, но это противоречит доктрине охраны окружающей среды и борьбы с потеплением.

Гидрологи говорят, что водоемы оказывают положительное влияние на климат, но лесные экосистемы тоже. И даже существует гипотеза, что именно лесной насос закачает влагу и способствует увеличению количества осадков. Все эти аспекты должны быть просчитаны и оценены в виде разных сценариев, а затем следует принимать взвешенное решение. Сегодня в мире принято разрабатывать разные сценарии, даже отрицательные и отбирать оптимальный вариант.

– В СМИ были сообщения о том, что большие пожары уничтожили часть острова Джарылгач, который сейчас находится под оккупацией. Какая ситуация на этой заповедной территории?

– Наши ученые не имеют доступа к острову. Но для травяного покрова пожары менее вредны, чем для лесов. Они восстановятся - это не так страшно. Но это страшно для животных, потому что им некуда деваться от огня. Животные гибнут.

Больше вредят те фортификационные постройки, которые оккупанты там возводят. Такой же вред они наносят и в "Аскании Новой". Что с заповедными животными там тоже неизвестно.

– Мировое сообщество приобщается как-то к экологической помощи Украине?

– Мы публикуем свои отчеты, статьи и это все доносится до мирового сообщества. Недавно иностранные юристы дали согласие участвовать в оценке экологического вреда. От иностранцев есть поддержка на словах, но о конкретном финансировании или проектах мне пока неизвестно. Ожидают, что война закончится, а потом начнут заниматься экологией, а это надо сейчас делать, но пока это все на уровне обсуждения.

Вот так сейчас выглядит Каховское водохранилище (фото: Facebook.com/Владислав Куценко)

– У Вас недавно вышла книга о влиянии изменений климата на растительный мир Украины. Что вам удалось обнаружить в своих исследованиях?

– Выводы очень неутешительные. У меня есть своя методика и я просчитал, что если среднегодовая температура на планете повысится на 2 градуса, то более половины редких видов исчезнут со своих мест. Это означает, что растение не сможет развиваться в данных условиях. Но оно может переместиться в другие экологические условия или сократить ареал.

Самая критическая ситуация в высокогорье Карпат, потому что эти горы в Украине невысокие, а также для верховых болот Полесья, потому что для этих видов нет плацдармов отступления. Растения чувствительны индикаторы, реагирующие на естественные изменения. Эти 2-2,5 градуса - это та критическая граница, когда природные экосистемы претерпевают необратимые изменения. Хотя процесс исчезновения, потери биоразнообразия происходит постепенно, однако он сигнализирует, что мы движемся к пределу, за которым может наступить экологическая катастрофа.

– А есть ли реальные угрозы того, что средняя температура на планете повысится?

– Раньше ученые говорили, что темпы будут намного ниже, но сейчас мы быстрее движемся к этому пределу. Все военные действия усиливают этот процесс.

– В последние годы в обществе все больше внимания уделяют сортировке мусора. Это вообще помогает экологии?

– Конечно. Прежде всего, успешное решение экологических проблем не столько в сфере технологии, как в сфере нашего экологического сознания, то есть зависит от того, что в нашей голове. Должно сформироваться экологическое мышление, сознание.

В Западной Европе есть города, где на кровлях домов растут деревья, стены покрыты растениями - а это же очищение воздуха, обогащение кислородом. В городе всегда средняя температура на 2 градуса выше, чем за городом. А зелень все это компенсирует. Но чтобы это все сделать, должно быть и соответствующее мышление.

Сегодня в Западной Европе есть мощные экологические движения, восстанавливающие даже болота. А у нас наоборот. Мы осушили болота, выдаваем разрешение на добычу торфа даже вблизи заповедников, что противоречит доктрине противодействия изменениям климата. Ведь в торфе аккумулируется значительное количество энергии и при его сжигании эта энергия уходит в воздух.

Экологическое мышление понемногу формируется. Раньше никто не думал о мусороперерабатывающих заводах. Весь мусор сбрасывали в реки, потому что они ничейные и мы дошли до того, что все реки загрязнены. В то время, когда в мире уже есть технологии для очистки.

– А запрет полиэтиленовых пакетов в магазинах это уже шаг к улучшению?

– Это заставляет людей задуматься, нужно ли их покупать. По-видимому, такие меры подсознательно влияют на кого-то, но это еще не набрало критического мышления. Ибо один сортирует мусор, а другой оставляет мусор в лесу. Посмотрите, как загрязнены зеленые зоны вокруг Киева. Такую картину в западной Европе не увидишь. Хотелось бы, чтобы поскорее пришло осознание необходимости сохранения окружающей среды.

– Что может делать каждый украинец, чтобы больше заботиться об экологии?

– Нужно в себе формировать экологическое мышление. Не стоит думать, что за экологической ситуацией отвечают власти, ученые или кто-то еще, потому что это касается каждого. Необходимо формировать экологическое сознание, чтобы каждый человек от детского сада и до пенсионного возраста думал и беспокоился, как именно его деятельность влияет на природу.