Сколько будет длиться обучение украинских пилотов на F-16, когда эти истребители могут начать защищать наше небо, возможны ли новые обстрелы энергетики осенью и как Украина готовится отбивать российские атаки – в интервью РБК-Украина рассказал спикер Командования Воздушных сил ВСУ, полковник Юрий Игнат.
Западные партнеры наконец-то дали согласие на начало обучения украинских пилотов на F-16. Эти истребители должны усилить отечественный авиапарк и в перспективе помочь установить преимущество в воздухе над оккупированными территориями. Кроме того, они должны закрыть наше небо от вражеских ракет и дронов вместе с другими наземными комплексами ПВО, большинство из которых в перспективе составят западные системы.
Украина рассчитывает получить еще больше таких систем до конца этого года, чтобы защитить нашу энергетическую инфраструктуру от возможной атаки осенью и зимой, объясняет спикер Командования Воздушных сил Юрий Игнат. В интервью РБК-Украина он рассказал о том, сколько может длиться обучение на F-16, каковы преимущества этих истребителей и как будет усиливаться украинская ПВО.
– Президент США Джо Байден одобрил обучение наших пилотов на истребителях F-16. Какими будут сроки обучения?
– Очередное решение Соединенных Штатов о том, что они будут способствовать переобучению наших пилотов на этот самолет – это еще одно историческое решение. Ему предшествовало другое решение, принятое в Белом доме о том, что США как производитель F-16 не против передачи этого многоцелевого истребителя другими странами (Данией, Нидерландами и другими) Украине. Мы знаем, что эти страны хотят перейти на более современный тип истребителя – F-35.
Наши летчики уже готовятся к обучению, они уже два месяца, наверное, ожидали этого решения о выезде в какую-то из стран, где будет проводиться обучение. Сейчас работают наши специалисты на разных площадках в рамках авиационной коалиции и где будет принято решение – там будут и учиться. Возможно, это будут разные базы для того, чтобы как можно быстрее пройти этот процесс. Потому что пропускная способность базы тоже не безгранична. Есть определенное количество тренажеров, инструкторов, учебных самолетов и т.д.
Другая категория военнослужащих – молодые пилоты, возможно, в дальнейшем даже и курсанты, не имеющие летной практики пилоты – для них будет уже более долгосрочное обучение. Это базовая подготовка, наземная, английский язык, обучение на легкомоторном самолете, реактивном самолете и дальше уже с переходом на истребитель. Эта программа сможет развиваться из года в год, и новые и новые специалисты будут дальше поступать, ведь программа перевооружения на самолет "натовского" образца не делается за полгода.
Через полгода можно подготовить несколько эскадрилей этих истребителей для выполнения текущих задач, которые нам очень нужно выполнять уже сегодня – освобождать наши территории, помогать наземным войскам и основное – завоевывать преимущество в воздухе. Плюс, есть много других задач, такие как защита от ракет и дронов, от ракетного терроризма россиян внутри нашей страны. В этом F-16 может помочь нам.
– А когда начинается обучение?
– Графики разные. Соединенные Штаты заявили, что ориентировочно через несколько недель. После саммита в Вильнюсе анонсировалось, что это может произойти в конце лета. Конец лета – это конец августа. Если это произойдет быстрее, как об этом заявили Соединенные Штаты – это можно только приветствовать. Ведь сейчас работают многие наши специалисты от Воздушных сил, консультируются с партнерами и определяют куда именно, какие страны предоставят эти площадки. Поскольку помимо пилотов, нужно еще и инженеров готовить и других специалистов, которые будут обслуживать эту технику.
– Самый короткий курс, который необходим для того, чтобы наши пилоты могли быстрее выполнять боевые задания в ближайшем будущем, составляет шесть месяцев?
– Это шесть месяцев, возможно, даже меньше. Когда мы отправляли двух наших пилотов в Соединенные Штаты, в Аризону, там они проходили тестирование на тренажерах, на симуляторах. И наши американские партнеры определяли, что они могут, как могут реагировать на разные ситуации в воздухе, как они быстро схватывают материал, какая от них отдача, и сделали выводы, что, возможно, им потребуется и меньше времени. Воздушные силы Вооруженных Сил Украины заявляли о полугодии, а наши коллеги сказали, что, возможно, получится уложиться и в четыре месяца.
Но не хочется сейчас кого-то "кормить" теми новостями, которые нам хотелось бы слышать. Дождемся, когда это будет происходить на практике. Потому что очень важна первичная подготовка, для пилотов это поначалу и тренажеры, и симуляторы. Затем полеты с инструктором, затем самостоятельные полеты уже на самолете, а затем тактическое применение этого самолета. И самое главное – что этот самолет должен воевать, а не просто летать, речь идет о применении вооружения. Арсенал вооружения у F-16 чрезвычайно широк – это десятки и десятки единиц разных очень эффективных авиационных крылатых высокоточных ракет, бомб и т.д. Все это нужно освоить. Все это вооружение должны освоить не только пилоты, но и иностранные специалисты – инженеры. Это все важные вещи. Здесь ошибок не должно быть.
– А когда мы можем все же рассчитывать, что первые эскадрильи и первые истребители появятся у нас в Украине и уже начнут выполнять боевые задания?
– Это никто вам не скажет, потому что это будет очень не точная информация. Мы говорим о том, что, вероятно, с обучением пилотов будет параллельно проходить и передача самолетов. Я не говорю, что это будет точно. Я об этом не знаю. Есть ограниченный круг лиц, которые, возможно, знают приблизительные даты. Но будет проходить передача и технической документации, и механизмов.
Потому что одно дело – это просто передать самолет, и другое – как он будет обслуживаться, на какой базе. Нам еще нужно для него сервисное обслуживание. Западные истребители требуют к себе больше внимания. Возможно, это обслуживание будет проводиться в европейских странах НАТО – это тоже проговаривается. Поэтому нельзя назвать точные сроки, но мы ожидаем, что они будут более сжатые. И если это будет хотя бы одна эскадрилья в начале – это будет хорошо, это уже то, что сможет прикрывать те или иные направления и, соответственно, выполнять те задачи, о которых я уже не раз говорил.
Когда появляется новый тип вооружения, например, первые танки – оно пошло своим ходом и арсенал пополняется. Хотя, конечно, есть и потери. Так же и средства противовоздушной обороны. К примеру, поступили первые системы NASAMS. Теперь она у нас не одна – уже больше. Так и с Iris-T, и с Patriot. Так же будет и с F-16. Главное, чтобы первые истребители зашли и дальше с каждым месяцем их количество, возможно, будет расти.
Дискуссии о каких-то других самолетах сегодня, тем более, которые не могут работать по воздуху или, наоборот, работают по воздуху, но не могут работать по земле, или еще разные варианты, которые просто предприятия страны-производителя физически не смогут изготовить в первые десять лет – безосновательны и вредны для нас. Потому что уже определен этот тип, мы понимаем, что нам нужно уже и сейчас, у нас нет времени ждать. Нам эти истребители нужны еще вчера. Именно поэтому F-16 и именно поэтому не нужно лишних дискуссий.
– Это вы подразумеваете разговоры о возможной передаче нам F-18?
– Нет, это я имею в виду американские штурмовики А-10, Tornado. Рассматривался еще вариант Gripen – это один из самых дешевых в обслуживании и неприхотливый для наших взлетно-посадочных полос, погодных условий. Это неплохой самолет, тоже однодвигательный, у него тоже хороший тип вооружения, но был бы он, сколько мы можем иметь таких самолетов? Строительство самолетов – это не слишком быстрый процесс.
– Есть ли в арсенале российской авиации определенные типы истребителей, которые сопоставимы по своим характеристикам с F-16?
– Конечно, у них есть Су-35. Это один из самых лучших самолетов. У них есть еще Су-57, где-то они там летают, но на фронте их никто не видел. Хотя в российских пабликах писали, что они якобы где-то применяются – ну, возможно, но официально зафиксировано этого не было. Основной самолет, который представляет для нас угрозу – это Су-35. Это нужно признать. Он сбивается. Но он все же технологичен и имеет серьезное вооружение. Одна из самых опасных ракет, которая нам угрожает – это Р-37. Возможно, их у них немного, но эти ракеты уже применяли против нашей авиации. Они заявляют, что их дальность 380 км, но наши пилоты очень скептически относятся к этим заявлениям. Но 200+ километров она все же бьет. Это даже больше чем дальность ракеты AIM-120 AMRAAM.
Плюс, главное в самолете – это радар, это способность видеть цель, прицельно-навигационный комплекс, который может работать по противнику, то есть сопровождать и вести огонь сразу по нескольким воздушным целям. И это Су-35 имеет. Кроме того, у него есть средства защиты, средства радиоэлектронной борьбы и т.д. Надо понимать, что противник серьезный, но и F-16 – тоже не простой противник, который также проходил ту же модернизацию. При грамотных действиях, при поддержке наземного ПВО, например Patriot, NASAMS, IRIS-T или других систем, это приведет к тому, что мы будем контролировать воздушное пространство над оккупированной территорией. Не будет по крайней мере какого-то тотального контроля россиян над Запорожской или другими областями.
– Как я понимаю, F-16 с помощью вооружения, которое имеет на борту, может сбивать крылатые ракеты и другую авиацию противника?
– Конечно, а как иначе?
– А баллистические?
– Нет. Он может прикрыть небо от дронов-камикадзе и крылатых ракет, то есть приблизить процент поражения к 100, сейчас мы имеем 70-80% – это при сильных российских атаках, с F-16 этот показатель может увеличиться до максимального. И плюс это позволит нам более дешевые ракеты применять. Ведь предназначение большого ПВО достаточно серьезное. Зенитные ракетные системы должны защитить украинское небо от российской авиации, чтобы контролировать собственное небо и защитить крупные города, объекты, стратегические для государства.
– В прошлом году нам в интервью вы говорили, что F-16 нуждается в специальном покрытии на аэродромах. То есть нам нужно будет адаптировать свою инфраструктуру. И кроме того, я вижу еще один вызов, заключающийся в том, что россияне, очевидно, будут охотиться за F-16, будут пытаться их поразить. Скажите, что с этими двумя факторами и вызовами?
– Ничего, абсолютно. В идеале – да, нужно иметь бетонные взлетно-посадочные полосы, такие как, например, в гражданском аэропорту в Борисполе – где ровная бетонная поверхность, где комфортно себя чувствует самолет, где нет лишнего мусора и т.д. F-16 может взлетать и с плит – это аэродромные плиты, между плитами заливаются швы специальной смолой. При нормальном уходе за взлетно-посадочными полосами это позволит минимизировать риски. Наконец, нынешнее состояние наших оперативных аэродромов тоже позволяет слетать с них истребителям F-16.
Да, существуют определенные риски, потому что не идеальные условия. Но для этого есть аэродромные службы, которые будут их пытаться делать наиболее подходящими в имеющихся условиях. В чем проблема? Так как колеса у F-16 меньше, потому эти неровности они могут воспринимать не так, как нужно.
И плюс, тот же мусор, который может быть занесен на взлетно-посадочную полосу. Однодвигательный самолет F-16 под кабиной пилота имеет такую выемку – это воздухозаборник. Он засасывает воздух для двигателя. И потому может засасывать какие-то посторонние предметы, здесь нужно тоже такие риски минимизировать. Вот и все.
В условиях сегодняшних боевых действий на таких аэродромах работает наша авиация. Ее не так много, как бы нам хотелось. Но какие результаты наши пилоты показывают каждый день... Не все мы обнародуем и не все сразу говорим. Мы говорим в общем, что нанесли столько-то огневых ударов и тому подобное. Все эти огневые удары наносятся с разных аэродромов разными типами авиации. Это и истребители МиГ-29, Су-27, штурмовики Су-25 и бомбардировщики Су-24М – это основные типы. Плюс вертолеты армейской авиации, которые также выполняют задачи.
Где мы их прячем, как мы их маскируем? Это уже вопрос военного искусства Воздушных сил, потому что люди на войне не просто учатся, они изобретают новые тактические приемы боя, новые приемы применения и хранения техники. И, к счастью, нам удается хранить ту советскую технику, которая осталась и сегодня работает. Так же будет и с истребителями, которые нам передадут. Мы тоже будем их еще более тщательно беречь, и, безусловно, Россия будет делать все для того, чтобы их уничтожить. Например, Patriot – они все якобы уничтожают - уничтожают и не могут никак уничтожить. И будем надеяться, что наши самолеты, которые придут, они тоже не уничтожат, а наоборот.
– Я так понимаю, что враг также пытается учиться, искать какие-то новые лазейки, как обходить нашу систему противовоздушной обороны, как нам больше нанести вред. Можете ли вы выделить какие-то новые приемы, появившиеся у россиян во время ракетных и дроных обстрелов в последнее время?
– Не могу ничего выделить, потому что противник в течение ударов, которые начались 24 февраля 2022 года, меняет приоритетность целей, меняет направления ударов и постепенно что-то меняет в тактике применения, но оно едва заметно. Меняют маршруты следования, используют ландшафт местности – те же реки, чтобы ракеты или дроны летели ниже земли. Меняют направление в течение полета, которое программируется в большинстве случаев при ударе – это когда цель движется на север, а затем резко на запад. Или когда дрон-камикадзе может улететь на запад, а затем развернуться и улететь на восток, чтобы запутать нашу противовоздушную оборону.
В течение этих атак они также меняли время суток. То есть сначала днем они вылетали, сейчас уже фактически постоянно ночью, потому что это минимизирует их потери, когда "шахеды" попадают в зону поражения мобильных огневых групп. Да, у нас есть прожекторы, приборы ночного видения и т.д. Ночью, и когда еще есть облачность, сложно уничтожать вражеский дрон. Противник все это будет использовать. Нам нужно усиливаться не просто мобильными огневыми группами, но и более современными системами, способными влиять на эти дроны.
– На видео работы наших военных по "шахедам" светит такой луч лазера в небо. Оно так выглядело как в "Звездных войнах". А что это за лазер, если это можно раскрывать, для чего они предназначены?
– Это нужно, пожалуй, спрашивать у тех, кто его применяет. Потому что я знаю, что у них есть разное оборудование: и тепловизионное, и оптическое, и лазеры, и прожекторы. В комплексе все это работает. Плюс, есть еще ПЗРК у мобильных огневых групп. Возможно, для подсветки используется лазер. Наверняка не берусь говорить, но в конце концов это работает, потому что процент поражения у мобильных огневых групп, хоть и небольшой, особенно ночью, но он растет. Это связано с тем, что увеличивается и количество этих подразделений.
Однако радиус применения ПЗРК относительно мал. Именно поэтому основными средствами, которые сбивают, остаются зенитные ракетные подразделения, расположенные вблизи населенных пунктов, вблизи объектов и они более локально защищают их, а не, как говорится, в полях. Почему, мол, не поставить ПВО подальше от города, чтобы нам на голову ничего не летело? Приходится эти вещи людям объяснять – что это нарративы российской пропаганды, что нашим людям пытаются внушить эту мысль: "видите, они там специально в городах ставят ПВО, мы там поражаем объекты, которые нам нужно, а они сбивают и все падает вам на головы, вот такие они плохие.
Таким образом, ПВО расположено настолько плотно и настолько подальше от города, насколько это возможно. Насколько военное руководство приняло такое решение о максимальной защите именно мегаполисов и важных объектов с тем количеством средств, которое у нас есть сегодня. Решить этот вопрос может F-16, который способен уже в полях, как говорится, между областями перехватывать враждебные цели, а возможно даже и на границе с Украиной.
– Допускаете ли вы, что с осени, например, с октября, россияне снова начнут системно обстреливать наши объекты энергетики?
– Не исключено, потому что объекты энергетики атакуют не только крылатыми ракетами, но и дронами-камикадзе. Всегда же дроны летели по подстанциям. Мы видим, что дрон может огромный вред принести, если попадает в уязвимое место. Мы знаем о строительстве в России заводов по производству разных дронов – FPV-дронов. Также идет наращивание производства "Ланцетов", которые донимают именно наши средства ПВО и бьют по военной технике.
Кроме того, они хотят собирать у себя "шахеды". Я не говорю о каком-либо производстве с нуля – мы понимаем, что будут поставки каких-то запчастей, возможно, какие-то будут делать у себя, а остальные – получать через Иран. Поэтому дальнобойное высокоточное оружие будет наращиваться противником.
Видим, что производство ракет тоже продолжается. Возможно, будут какие-то паузы для накопления удара. Но не забывайте, что возможности России не безграничны. Нужно задействовать все санкционное давление для того, чтобы они получали как можно меньше технологических деталей для изготовления этих ракет и дронов.
Хотя, видите, самолеты они тоже производят. Новая партия Су-35 была передана в войска. Так же и вертолеты. Следовательно, у них есть возможность получать детали, которые не могут производить сами. То, что они будут пытаться снова донимать, возможно, какими точечными ударами по каким-то объектам топливно-энергетического сектора – это нельзя отбрасывать.
– Подойдет ли наша система противовоздушной обороны к этому периоду более подготовленной и более усиленной?
– Ну, собственно, в том-то и вопрос, что нам нужны все методы, способы, все имеющееся вооружение мобилизовать для того, чтобы усилиться. Усиливаемся мы мобильными огневыми группами. Да, это хорошо. Да, они не слишком эффективны. Но 10-15, иногда 30 процентов сбитых целей за ночь приходится именно на них, когда есть благоприятные условия. Плюс, Запад же нам предоставляет системы.
Да, мы теряем сегодня потенциал старого советского вооружения, потому что, с одной стороны, выходит из строя техника, с другой – и советских зенитных ракет становится меньше, чем производит Россия. Понятно, что у нас нет возможности у них брать. Но мы усиливаемся западными системами, которых хоть и меньше, но они гораздо эффективнее. Это система Patriot. Это SAMP-T, которая, как и Patriot, может по характеристикам сбивать баллистические цели. Patriot уже это продемонстрировал, в том числе сбив "Кинжалы", а SAMP-T еще нужно проверять в боевых условиях, способен ли он сбивать баллистику. Плюс, NASAMS и Iris-T – это четыре комплекса, которые в дальнейшем будут основой ПВО Воздушных сил.
Далее ПВО Сухопутных войск типа Gepard – это зенитные пушки, которые могут в автоматическом режиме тоже уничтожать цели, что дает очень эффективную работу. Но у них небольшое расстояние. Кроме того, французский Crotale. Это основные средства, которые сейчас, вероятно, будут заменять ПВО Сухопутных войск. Усиливаться будут и другие подразделения Сил обороны – и Десантно-штурмовые войска, и Военно-морские силы. Без ПВО сейчас никак, потому что дронов становится все больше, средств радиоэлектронной борьбы становится все больше.
Поэтому нам нужно рассчитывать именно на новейшие системы, в частности, на Iris-T, которые обещает Германия, еще четыре системы – это достаточно мощно. Как они будут успевать их производить и поставлять – это уже другой вопрос. Хочется, чтобы побыстрее, но деньги на это Германия уже заложила. Как и Patriot, он был разработан в 70-х годах, но постоянно модернизируется. Радиус Iris-T составляет 40 километров, но есть надежда, что в дальнейшем, в ходе модернизации, этот комплекс, как и NASAMS, получит ракеты большего радиуса действия, что позволит нам защищать больше воздушного пространства. Вот люди спрашивают, почему ПВО находится близко к городам? Если бы наши комплексы имели больший радиус действия и было бы больше систем, то можно было бы их отодвинуть где-то подальше и расширить кольцо защиты.
– Планируется ли передача нам от партнеров еще каких-либо систем ПВО, кроме Iris-T, о которых вы упомянули, в частности, батарей Patriot, SAMP-T к концу этого года?
– Главное, что первые комплексы уже зашли. Конечно, мы ожидаем. Дальше оно пойдет уже своим путем, потому что главное – это было принятие решения. Производителями этих комплексов выступают разные страны. SAMP-T – это Франция и Италия. Patriot – это Соединенные Штаты, Iris-T – Германия, NASAMS – это норвежский комплекс с американскими ракетами. И каждый производитель даже заинтересован, во-первых, увидеть свой комплекс в работе в Украине. Как бы это ни звучало для нас горько, но мы здесь фактически испытываем западное оружие и показываем, как оно работает. Так мы защищаем собственный народ и делаем все для того, чтобы оккупант не имел побед на поле боя.
Производители должны быть заинтересованы в долгосрочном сотрудничестве с Украиной на перспективу, потому что мы будем в любом случае заменять весь советский парк техники, что у нас есть – это С-125, Бук-М1, C-300 разных модификаций, на которые мы в будущем уже не можем рассчитывать. Потому что со страной-агрессором мы прекратили любое сотрудничество. Да, были там определенные пути доставок запчастей, зенитных ракет к этим комплексам. Нам помогали с этим партнеры, но дальше так продолжаться не может. И мы будем заменять весь советский парк именно этими комплексами. Поэтому естественно, что мы их ожидаем.
Германия дает нам четыре системы Iris-T. Далее NASAMS, было озвучено на саммите в Вильнюсе об еще двух системах, которые нам предоставляет Норвегия. США более сдержанны в каких-либо прогнозах и обещаниях, это наблюдается уже давно. Это видно даже на примере F-16. Когда они будут считать нужным – тогда и скажут. Но мы, очевидно, рассчитываем на получение Patriot, потому что вы видите, как он себя проявил в очень короткое время.
– Недавно Воздушные силы в своем телеграмм-канале начали сообщать о взлете тех или иных вражеских истребителей, о возможных направлениях пуска вражеских ракет. Расскажите, как это вообще фиксируется, как это работает? И как удается также фиксировать движение наземных пусковых установок типа ОТРК "Искандер" и С-300, которые, например, россияне используют для обстрелов наземных целей?
– Телеграмм-каналом занимается пресс-служба и небольшая группа людей, которая у нас есть. Здесь нужно круглосуточно за всем этим следить и оперативно, быстро давать, чтобы был официальный источник информации. Это было решение высшего руководства государства. Поэтому мы на себя тоже взяли немного дополнительной работы, другую отбросили, потому что это важнее. Потому ведем его.
Как все это отслеживается? Нам просто предоставляют оперативную информацию из органов военного управления, есть соответствующие предписания. И мы уже у себя смотрим и анализируем, как подавать эту информацию. Потому что объявлять все тревоги в телеграмм-канале – это будет очень волновать людей, особенно ночью. Поэтому нужно взвешивать и оценивать конкретную угрозу, опасность или вообще подавать одним сообщением.
К примеру, если работает тактическая авиация – то тревога вообще может быть бесконечной. Поэтому надо понимать, что этот канал, как правило, сообщает, когда есть серьезная угроза, когда взлетает Ту-22, Ту-95, Ту-160, когда есть информация о пусках с кораблей, о пусках "шахедов" – очевидно, об этом надо предупреждать. Или когда в регионе работает наша ПВО – тоже. Нужно, чтобы люди тоже шли в укрытие, потому что от сбитых целей также могут где-то упасть обломки.
Как это делается, как фиксируется? Понятно, что есть у нас информация из разных источников, есть радиолокационные станции, которые расположены по территории страны. Есть информация от наших партнеров. Ясно, что когда взлетают, например Ту-160 или Ту-95, то мы получаем эту информацию откуда-то, потому что мы самостоятельно не можем это отслеживать. Здесь нужна и космическая разведка. Потому все источники информации используем. К сожалению, не всегда эта информация поступает вовремя. Иногда бывает, что тревога не объявляется, а раздается взрыв. Такие ситуации тоже бывают. Надо понимать, что враг с дистанции 100 километров может выпустить ракеты С-300, РСЗО или "Искандер-К", или "Точка-У". От пуска ракеты до прилета может быть меньше минуты. К сожалению, это война. Но если такая информация будет – мы стараемся ее давать.