Владимир Борисенко: От ЗАЭС не может быть такого заражения территории, как было в Чернобыле

Какие последствия могут быть в случае подрыва россиянами ЗАЭС, какой может быть зона поражения радиацией и насколько угрожающая ситуация - в интервью РБК-Украина рассказал доктор технических наук, физик-ядерщик Владимир Борисенко.

Представители украинских властей и военного руководства предупреждают, что россияне готовы устроить теракт на ЗАЭС. В частности, в разведке предполагают, что оккупанты могут взорвать пруд-охладитель. Кроме того, по данным ГУР, они разместили технику, начиненную взрывчаткой, вблизи четырех из шести энергоблоков станции. Вчера Вооруженные силы сказали, что на кровлях двух энергоблоков расположены предметы, похожие на взрывные устройства.

Какие сценарии теракта и подрыва ЗАЭС вообще возможны, какие могут быть последствия и почему их нельзя сравнивать с Чернобылем – в интервью РБК-Украина рассказал доктор технических наук, заведующий отделением атомной энергетики Института проблем безопасности атомных электростанций НАН Украины Владимир Борисенко.

– Наша власть предупреждает о том, что Россия все же может устроить теракт на станции. Расскажите, пожалуйста, какие варианты теракта, подрыва ЗАЭС технически возможны? Насколько я понимаю, пожалуй, в зависимости от того, как именно и что именно там будут взрывать, будет зависеть и последствия нанесенного ими ущерба. Могли бы вы рассказать о сценариях, например, о самом плохом для нас, среднем и оптимистичном?

– Ажиотаж немного за последние недели уже стих, потому что сначала также была информация, что все вроде бы будет очень плохо, под радиационным поражением окажется миллиард людей, 40 стран и так далее. На самом деле, в сегодняшнем состоянии Запорожская станция представляет гораздо меньшую опасность, чем это было еще даже полгода назад, а то и год назад, даже чем это было 4 марта 2022 года, когда она была захвачена, некоторые энергоблоки тогда продолжали работать.

Хотя, по мнению большинства специалистов, которых я знаю и к которым я сам отношусь, станция должна была быть остановлена и переведена в состояние холодной остановки, в которой сейчас находятся пять из шести энергоблоков. В таком состоянии станция представляет наименьшую опасность.

А в горячем (работающем, - ред.) состоянии ежесекундно, в каждом энергоблоке на ядерном реакторе происходит сто миллиардов-миллиардов актов деления – это десять в двадцатой степени. Соответственно, столько же образуется обломков этих радиоактивных продуктов. То есть это очень большое количество при работающем реакторе. Есть такие (обломки, изотопы, – ред.), которые короткоживущие. Они живут секунду, минуту, час, сутки, неделю, даже месяц. А есть такие, которые образуются и живут годами, десятилетиями, столетиями и даже тысячелетиями – до миллиона лет.

Обычно не рассматривают такой вариант, при котором на станции совершаются какие-то военные действия и она может быть подорвана какими-либо взрывными устройствами. Обычно рассматривают такие различные воздействия, как внешние воздействия, землетрясения, торнадо, затопление и так далее, в результате которых могут повредиться системы, обеспечивающие безопасность. И тогда станция обеспечивает определенные режимы работы, в которых минимизирует возможный выход продуктов деления в окружающую среду.

Возвращаясь к вашему вопросу, сегодня пять из шести энергоблоков находятся в холодном состоянии. Последний работавший блок был остановлен еще с 11 сентября 2022 года. С тех пор для шестого блока уже прошло более девяти месяцев, для всех остальные – практически год, для трех из них – уже больше года. Количество радиоактивности, которое в топливе за это время осталось, уменьшилось в тысячи раз. Если бы авария произошла в марте или апреле 2022 года, то последствия были бы в тысячу раз хуже – это если рассматривать худший сценарий.

Необходимо очень постараться оккупантам, чтобы создать такие условия, чтобы радиация из этого топлива вышла. Необходимо выключать электричество, подаваемое с украинской стороны. Это необходимо разрушить трубопроводы, по которым поставляется вода, охлаждающая это топливо и тому подобное. Тем не менее этот период, в котором будут развиваться эти аварийные события, продлится уже не часы (как это было, если бы он работал в горячем состоянии – тогда до повреждения топлива остается 2-3 часа), а сегодня у нас есть запас времени, даже в самых плохих ситуациях – это несколько суток по меньшей мере.

За это время можно какие-либо действия предпринять на дипломатическом уровне. И это будет видно, что оккупационные власти на станции пытаются совершить какой-то ядерный акт терроризма, который может привести к очень нежелательным последствиям.

Все остальные возможности – подрыв хранилища отработанного топлива, подрыв хранилища радиоактивных отходов – будут носить локальный характер. Это несколько километров, до десяти. Это будет достаточно локально, сравнения с Чернобыльской станцией никакого быть не может. Это будет в тысячи раз меньше.

– Насколько я поняла, то для нас, скажем, самый плохой вариант – это повреждение связей в системе охлаждения станции?

– Да, именно так. Для того чтобы топливо находилось в безопасном состоянии, необходимо постоянно прокачивать через это топливо теплоноситель, которым у нас есть вода. Для того чтобы дальше ее прокачивать, должны работать насосы, для которых необходимо электропитание.

За последний день (разговор состоялся 4 июля, - ред.) ситуация немного, возможно, улучшилась, потому что за долгое время станция была заживлена электричеством с украинской стороны только по одной линии электропередач – это высоковольтная линия, 750 кВ, Днепровская. Она семь раз была повреждена за период оккупации станции, и в это время нужно было включать резервные дизель-генераторы, которые обеспечивают продолжение работы этих электронасосов, поставляя воду для охлаждения.

А 1 июля была подключена еще одна дополнительная резервная линия – 330 кВ, тоже с украинской стороны. И там заживлены еще дополнительные трансформаторы, которые при повреждении основной линии могут быть включены. Таким образом, надежность немного повысилась. Поэтому удивительно, не очень логично, что, с одной стороны, они готовят теракт, а с другой стороны, позволили подключить эту резервную линию к питанию.

Что касается воды, то это также отдельный вопрос. Ранее так называемый пруд-охладитель, к которому было приковано внимание, подпитывался водой из Каховского водохранилища. Сейчас это водохранилище фактически исчезло, вода немного ушла, снизился уровень на 9-10 метров. Потому могут быть определенные проблемы. Но они не столь острые. Нужно поставить дополнительное насосное оборудование и тогда не будет никаких проблем.

И потребность в воде на сегодняшний день тоже небольшая. Если каждый работающий энергоблок ежесекундно испаряет и выбрасывает в атмосферу один кубический метр воды – одну тонну воды, то можно посчитать, что это очень большая потеря.

В чем опасность ядерного топлива в атомных станциях, в отличие от традиционных различных источников энергии – ТЭС, тепловых, нефтяных, газовых, угольных? В том, что если вы ее выключили, то нагревшееся там остынет за несколько часов или дней, и это прекратится. В ядерном топливе за счет того, что там накопились эти радиоактивные обломки, они постоянно излучают различные гамма-, бета-, альфа-частицы, которые, вылетая, тормозятся в окружающих конструкционных элементах или в самом топливе и нагревают его. Таким образом, постоянно идёт нагрев топлива, которое необходимо постоянно отводить.

Если мы прекратили это действие, если у нас нет возможности запустить насосы или отсутствует вода – кто-то трубы разрушил, по которым поставлялась эта вода, то топливо испарит ту воду, которая там возле него находится, и начнет нагреваться до высоких температур, при которых может произойти разрушение оболочки этих твэлов, из которых состоит топливо. И некоторые продукты деления, эти обломки могут выходить наружу. А дальше уже есть другие системы – защитная оболочка, которая должна их содержать, чтобы они не распространялись вокруг и не заражали окружающую среду.

– Начальник Главного управления разведки Кирилл Буданов говорил, что пруд-охладитель якобы заминирован. И, по данным нашей разведки, россияне могут взорвать этот пруд. Это приведет к таким же последствиям, о которых вы говорили – что могут нарушиться связи в системе охлаждения, как при повреждении энергообеспечения и водообеспечения?

– Станция заминирована не в последнюю неделю и даже не в последний месяц. Она заминирована с 2022 года. И потому еще раз акцентирую: когда станция работала, тогда необходимо было поднимать шум, останавливать станцию. А здесь так выходит, что станция захвачена оккупационными войсками – украинская сторона заявляет: станция под нашим контролем, мы продолжим производить электричество. Весь мир посмотрел и подумал: может, у нас там какие договоренности есть и нет никакой опасности для эксплуатации станции.

Сегодня ситуация немного обострилась в связи с тем, что идет украинское контрнаступление, поэтому станция рано или поздно будет освобождена. Поэтому у россиян не осталось практически рычагов шантажа украинской стороны. И поэтому они пытаются разными способами показывать, что они там что-то заминировали – тот же пруд-охладитель.

Сам пруд-охладитель нет смысла минировать. Это достаточно большое сооружение – это три на три километра водоем, который сделан из земляного вала, там еще есть определенные каналы, шандоры, которые можно взорвать или разрушить. Тогда вода сама вытечет. К тому же там сейчас вокруг ничего нет – раньше было Каховское водохранилище, и воде было некуда вытекать, потому что уровень в хранилище был 17 метров в последнее время, а в ставке-охладителе – 16,6 метров. То есть наоборот – если бы вы шандоры открыли или разрушили, то вода из водохранилища в пруд затекла. Сегодня она будет вытекать.

Это тоже не очень быстрый процесс, он продлится достаточно долго. Средняя глубина этого пруда-охладителя – примерно пять метров, поэтому там запас воды ~50 миллионов кубических метров. Как я уже сказал, что сегодня станции необходим один литр в секунду, это пару тонн воды в час. Если бы там не было оккупационных войск, даже при исчезновении пруда-охладителя достаточно было бы на станцию привозить 2-3 пожарные машины с запасом 5-10 и более тонн воды. Этого хватило бы, чтобы за это время выполнить какие-то восстановительные работы, закрыть эту шандору и снова воду качать – там Днепр недалеко. А так, действительно, если это будет осуществлено, то будет определенный отсчет времени, который будет измеряться не часами, как кто-то нам говорит – 10-11 часов, а это будет несколько суток по меньшей мере.

– Если перегрев, например, идет именно блоков – как я понимаю, именно в этом главная опасность?

– Да.

– Эта реакция приведет к взрыву, к пожару? Или это просто будет испарение радиационных опасных паров? Как это будет?

– Все основное оборудование, все эти трубы, трубопроводы, реакторы, системы безопасности находятся в этом защитном корпусе, он называется контайнментом. Это очень мощная строительная конструкция, там толщина бетона больше одного метра. Он выдерживает падение лёгкого самолета на себя. Поэтому его не так-то легко обычными средствами взорвать. Можно, конечно, все взорвать, но это уже будет видно, что это не случайный артиллерийский снаряд туда попал или ракета среднего класса.

Проблема состоит в том, что если вы перестали охлаждать топливо, особенно при работающем блоке – когда он работал и что-то случилось – то там очень большое энерговыделение. И это топливо начинает быстро нагреваться до температуры 800-1000 градусов. При этом начинаются химические реакции: пар с цирконием и т.п. Это все дополнительное энерговыделение, образуется водород. Вот именно опасность будет представлять водород. Если он начнет образовываться, то при определенной комбинации объемов водорода, пара и воздуха (кислорода) возможно возникновение различных дополнительных взрывных событий, может быть дефлаграция или детонация, когда этот водород реагирует с названными веществами. И может быть взрыв.

Если помните аварию на Фукусиме в 2011 году, то на телевидение попали взрывы именно водорода в этих реакторах. Когда их не могли охлаждать, были потеряны и вода, и электропитание, этот водород выделился, накопился в определенных местах и произошел взрыв. Там взрывалось по 500-900 килограммов водорода – это очень мощно. Системы безопасности были при таком взрыве повреждены. И в дальнейшем уже сложно справиться с тем, чтобы эти радиоактивные продукты не попадали в окружающую среду.

Это о внешнем влиянии. Если будет какое-то динамическое влияние со стороны оккупационных властей – это необходимо взорвать все. Это будет видно, как я уже сказал, что это не случайный снаряд или ракета залетела. Это нужно повреждать и само топливо, и корпус реактора, и трубопроводы, и защитную оболочку. Это многое нужно наделать, чтобы эта радиация попала в окружающую среду. Поэтому при таком сценарии всем – международному сообществу, разным организациям – будет очевидно, что это намеренное действие со стороны оккупационных войск для ядерного шантажа.

Это будет тоже продолжительное во времени. Это будет несколько суток. За это время, я надеюсь, будет на дипломатическом уровне давление на российские власти, чтобы они этого не делали или какие-то наши военные действия, чтобы оттеснить их и уже заниматься ликвидацией последствий. Если бы там никого не было – и никакой опасности вообще там не существовало бы. Даже в случае подрыва пруда-охладителя.

– Если суммируя по сценариям, по вашему мнению: в случае если Россия таки решится совершить теракт, по какому пути она может пойти, учитывая весь массив информации, который мы знаем на сегодня, учитывая ваши знания, учитывая, что говорит разведка?

– Чтобы совершить такой теракт, это должен кто-то делать. Чтобы все уехали – это невозможно, потому что кто-то там должен находиться. Необходимо постоянно следить за работой оборудования, что-то подключать, отключать. Поэтому если это произойдет, когда они будут присутствовать на станции – они сами окажутся под этим поражением радиационного воздействия. Хотя это их не останавливало при подрыве Каховской станции. Но тогда будет трудно подставить нашу сторону, что это мы случайно или неслучайно обстреляли. Потому что это необходимо делать целенаправленно, чтобы одновременно были повреждены многие системы, находящиеся в разных местах, имеющие достаточно высокую прочность.

Другая опасность может заключаться в том, что на площадке Запорожской станции находится хранилище отработанного ядерного топлива. Оно находится вообще относительно в прохладном состоянии. Там его температура не больше 300 градусов внутри, она охлаждается просто воздухом. Там стоят такие бетонные контейнеры по пять метров высотой, по три метра в диаметре, может быть, и больше. Это тоже мощная бетонная конструкция, внутри которой находятся металлические корзины и контейнеры. В них находится примерно по 11-12 тонн отработанного ядерного топлива, оно загерметизировано и наружу не попадает.

Но если повредить один такой или несколько контейнеров, это будет локальное повреждение. Продукты, наносящие наибольший вред при ядерной аварии на работающей ядерной установке типа реактора – это так называемые радиоактивные благородные газы. Это короткоживущие нуклиды – тот же йод, которые обладают высокой активностью, но живут короткое время: сутки, две, три, четыре, пять, десять дней, несколько недель. Если они находятся в горячем состоянии при работающем ядерном реакторе, они поднимаются вверх, образуется радиоактивное облако и они мигрируют, куда ветер дует. И из этих облаков идет облучение. Кто попадает под это облучение, будут получены нежелательные радиационные дозы.

Еще хуже, если вы попадете под действие этого облака, где находятся эти радиоактивные материалы. Если вы их надышитесь или попьете выпавшей из этих облаков воды, или она попадет на траву, которую съела корова и другие животные – они сделали молоко, сыр, масло – вы это едите – тогда оно вам попадает перорально в кишечный тракт, а оттуда – в разные органы. Вот и самая большая опасность, что эти вещества, попадая в органы человека, там накапливаются, излучают эти радиоактивные частицы. А эти частицы за счет взаимодействия с клетками повреждают их. Эти клетки принимают участие в метаболизме и возникают раковые и другие виды заболеваний.

Если мы заговорили о йоде, ведь сначала были разговоры, что якобы надо напиться этого йода – так вот его на Запорожской станции сегодня нет вообще. Он скапливается только при работающей станции. Его период полураспада восемь суток, поэтому через месяц его концентрация уменьшается в четыре раза. За два месяца – соответственно, в 16 раз. За год его уменьшилось в несколько миллиардов раз. То есть там радиоактивного йода нет и потому пить йод нет никакой нужды.

Опасность в том, что щитовидная железа очень маленькая, у взрослого человека она всего двадцать грамм. Поэтому практически весь попадающий йод при радиационном поражении накапливается в этой щитовидной железе.

Сегодня сравнивают возможный теракт на ЗАЭС с Чернобыльской аварией – это будет несопоставимо. Чернобыльская авария – это у вас в сотни раз увеличилась мощность реактора, который взорвался несколько раз, и топливо находилось в полутора километрах от самой станции. То есть топливо разлеталось вокруг, исчезало охлаждение, топливо повреждалось, перегревалось. Коэффициенты диффузии продуктов деления в топливе увеличиваются и все то, что там накопилось, выходит, оно горячее, там горит и графит, и все остальное. Оно поднимается на высоту на километры и, соответственно, с потоком воздуха разносится по всему миру.

– Какой может быть максимальная зона поражения при любом теракте сейчас со стороны россиян на ЗАЭС в ее нынешнем состоянии? Спрашиваю, потому что люди в Киеве говорят "а что делать", в Чернигове, Волыни, Николаеве люди волнуются – в разных регионах. Что может быть?

– Диапазон – по тому, что мы здесь уже пообщались – трудно действительно спрогнозировать. Диапазон может быть любой: от нескольких десятков-сотней метров, если это будет локальный взрыв. У них сегодня находится пятый блок в так называемом горячем состоянии – это означает, что практически все оборудование герметизировано, там высокое давление (150 атмосфер), температура 250-270 градусов. И он в принципе может быть при определенных условиях переведен в так называемое критическое состояние, и его могут начать запускать в рабочее состояние, чтобы он начал генерировать энергию. Хотя на это ни у кого разрешений нет. Это вообще будет сразу понятно, что готовится какой-нибудь очень мощный террористический акт.

Поэтому российская сторона поддерживает этот блок в этом горячем состоянии для такого дополнительного шантажа. Худший сценарий может быть, если у них уже совсем поедет эта голова неизвестно куда и они будут пытаться запустить этот блок, чтобы еще дополнительно шантажировать, а потом уже сказать: "вот, а теперь случайно с украинской стороны прилетела ракета".

– И тогда какая зона поражения?

– Чтобы была какая-то зона поражения – этот блок должен работать хотя бы несколько недель, чтобы там накопились эти продукты – тот же йод. Если его на сутки запустят – йод там не накопится. Радиоактивные газы накопятся в большей степени, но все равно это не мгновенно происходит. Это необходимо несколько суток, чтобы он работал. Мы ведь питаем эту станцию с украинской стороны – можем отключить ее за это время, тогда у них не будет возможности прокачивать насосы и станция сама должна остановиться. Я думаю, что специалисты, которые консультируют наши Вооруженные силы – там достаточно квалифицированные люди, которые проработали всю жизнь на станциях – дадут необходимые советы, что нужно делать в данном случае для того, чтобы этот худший сценарий не состоялся.

Максимально, если бы станция работала, тогда можно было бы ожидать какие-то сценарии вроде Чернобыльской – хотя это было бы в десятки раз меньше. Было бы что-то вроде Фукусимской – радиация выходила бы в разные стороны, с ветром куда-то переносилась. Но в окружающую среду попало бы все равно в сто раз меньше (радиоактивных веществ – ред.), чем при Чернобыле. Так как при Чернобыле у нас открылся полностью реактор, топливо на километры разлетелось вокруг. Потому и вся радиация, соответственно, попала сразу в окружающую среду и ничего не препятствовало ее распространению.

– Министр здравоохранения Виктор Ляшко недавно сказал, что все-таки в Киеве паниковать не стоит, потому что по крайней мере сюда до Киева не дойдет. Что вы можете об этом сказать? Можно ли так утвердительно говорить?

– Можно так утвердительно говорить. Я слышал еще такие комментарии, что уже кто-то из наших чиновников сказал, что уже все готово для того, чтобы отселять пять областей с юга Украины – Херсонскую, Николаевскую, Запорожскую, Днепропетровскую – этого ничего не будет даже в худших случаях.

– Вы имеете в виду, что отселение не имеет смысла делать из пяти областей?

– Если вы взорвали, условно говоря, какое-то взрывное устройство – то поднимается пыль. Вы видели, как на кадрах высокие тучи пыли, огня – куда он летит? Оно летит на километры. То же будет с холодным топливом. Оно взорвется, поднимется, все, что тяжелее воздуха, падает на землю. Когда оно горячее и находится в газообразном состоянии, как тот же йод или другие газы, оно поднимается и может летать в воздухе. Все остальное – это твердые вещества, условно говоря, радиоактивный пыл, который далеко не полетит. Если будет сильный ветер и еще какой-нибудь вентилятор поставить – куда-то улетит, но все равно это будет километр, два, десять максимум, куда это может долететь. К тому же ветер не дует во все стороны одновременно. В Киев даже стратегическое ядерное оружие не достанет, если оно там будет взорвано.

– Могли бы вы дать какие-то базовые рекомендации людям, живущим на территориях вокруг ЗАЭС? Как им следует действовать?

– Об этом уже достаточно и подробно было разъяснено. Необходимо, чтобы эти продукты не попали к нам в организм. Если это облако образуется и будет двигаться, оно попадет на какую-нибудь водную поверхность, на те же сельскохозяйственные угодья, на продукты быта, если они хранятся где-то во дворах. Все это, соответственно, должно находиться в закрытом состоянии. Должен быть ваш запас воды на период, пока это облако (если оно пойдет в вашу сторону) пройдет через вас и может где-нибудь осесть.

– В случае, если россияне таки решаются и проводят такой теракт, который вы описали, территорию Энергодара можно будет использовать для проведения боевых действий, когда мы будем его деоккупировать? Или, к примеру, там сможет оставаться российский контингент? Или эту территорию нужно будет на время вообще покинуть?

– Чернобыльская авария нанесла ущерб в сотни раз больше и выброшено было в сотни раз больше. Там до сих пор, не прекращая, постоянно работают люди. И эксплуатационный персонал и основной офис нашего Института, кстати, который я представляю, находится в самом Чернобыле. Все это время там постоянно работают люди. Хотя это зона обязательного отселения.

При Запорожской станции такого заражения территории быть не может даже теоретически. Поэтому никаких препятствий для военных (тем более для военных) не будет, потому что это будет очень растянуто (во времени, – ред.). Если они даже пройдут по этой территории и один-два раза напьются там воды, попавшую под поражение Стронцием, Цезием или других материалов – это не желательно, конечно, делать, но это не приведет к какому-либо поражению, которое не позволит им выполнить свою задачу и жить после того, как они одержат победу.

– Мы знаем о такой профильной организации МАГАТЭ, чьи представители часто посещают и находятся на станции. Есть ли вообще у МАГАТЭ рычаги влияния и инструменты, чтобы предотвратить возможный теракт на ЗАЭС?

– МАГАТЭ – это одна из организаций Организации Объединенных Наций. Это, условно говоря, их филиал, который был специально создан, когда начали заниматься исследованиями в ядерной отрасли после взрывов 1945 года для различных гражданских нужд. Это исключительно техническая организация. Она не имеет своих рычагов влияния. Есть совет директоров этого МАГАТЭ, принимающий разные решения, рекомендации, которые должны рассматриваться на Совбезе ООН.

Даже на Совет безопасности ООН такие решения не попадают, потому что на всех заседаниях совета директоров (по крайней мере, это касается последних результатов, о которых я знаю) Россия и Китай голосуют против того, чтобы какие-либо средства влияния хотя бы на рассмотрение Совета безопасности ООН подавать. К тому же известно, что в Совбезе есть те же Россия и Китай. И если они в МАГАТЭ проголосовали против, то я не думаю, что они в Совбезе будут голосовать иначе.

МАГАТЭ это действительно техническая организация. Хотя у них должны быть рычаги влияния. Кроме того, очень много персонала в МАГАТЭ – это российский персонал, занимающий достаточно высокие должности. Тот же заместитель Гросси – это тоже россиянин из "Росатома". Он ему, наверное, что-то подсказывает. У Гросси осенью этого года перевыборы. У него еще есть амбициозные планы – в кулуарах говорят, что он хочет на следующих выборах генсека ООН подавать свою кандидатуру.

Поэтому он пытается быть "и вашим, и нашим", все согласовывать. Потому он с россиянами так себя ведет. На мой взгляд, надеяться на какие-то кардинальные действия со стороны МАГАТЭ я бы не советовал. Вообще-то ее основная цель – нераспространение ядерных материалов. Сопутствующая цель – это рекомендация по безопасной эксплуатации ядерных установок. Но основная цель – это нераспространение ядерных материалов.

Почему они на Запорожскую станцию ездят – потому что все топливо на любой ядерной установке находится под постоянным видеонаблюдением специалистов МАГАТЭ. Так вот, когда было обесточивание станции, это видеонаблюдение пропало. Поэтому как раз одна из их задач – это получать информацию из первых уст, как говорится, в каком состоянии находится топливо, хранящееся на атомной станции. На хранилище есть более 2 тысяч тонн топлива, а в самих реакторах – чуть более тысячи тонн на всех шести реакторах. Это достаточно большое количество. Это примерно один процент мировых запасов отработанного ядерного топлива.

Если вспомнить Чернобыльскую станцию, взорвавшийся блок – там было ~200 тонн топлива. А здесь 3 тысячи. Поэтому когда кто-то сравнивает, говорит, что на ЗАЭС топлива в 15 раз больше, поэтому якобы и последствия будут в столько раз хуже. Но так сравнивать нельзя, потому что это совсем другое состояние, там другие продукты деления остались в другом тепловом состоянии. Это сравнение совсем не корректно. Потому так говорить нельзя.

В данном случае последствия при худших ситуациях будут в десятки раз меньше, чем во время Чернобыльской аварии. Отселение – я не верю, что оно потребуется, потому что это будет очень растянуто во времени.