"Чувствую вину, потому что я в безопасности, а друзья – среди дронов и ракет", – говорят украинские дети, чьи семьи выехали за границу из-за войны. В Европе зарегистрировано более 6 млн беженцев из Украины, преимущественно женщины с детьми. А в Украине – более 4 млн ВПЛ. За какой помощью они обращаются, РБК-Украина рассказывает Ксения Журба, психолог фонда "Голоса детей". Она сама дважды вынуждена была выезжать из Донецкой области: в 2014 и 2022 годах.
Содержание:
В 2014 году Ксения Журба выезжала из Славянска в безопасную часть Украины к родственникам, а после деоккупации города вернулась. В 2022-м ей пришлось покидать дом во второй раз.
"Все эти годы мы постоянно слышали, что рано или поздно россияне вернутся", – говорит психолог. Сейчас Ксения с двумя детьми живет в Германии и работает на онлайн-линии психологической помощи.
"Детей может волновать, что они, находясь в безопасности, не переживают того же, что другие – те, кто слышит обстрелы или у кого иным образом есть угроза от войны. Для них это как бы покинуть тех, кто остался под обстрелами. В таких случаях говорю: конечно, жаль, что есть те, которые остаются в опасности. Но важно, чтобы как можно больше людей находилось в безопасности", – рассказывает она.
В начале эвакуации у семьи Ксении не было четкого плана – куда и как надолго ехать. Хотели просто добраться до границы, в более безопасные районы. Но даже тогда работа психолога не прекращалась. Ксения помогала онлайн другим в отеле, в коридорах, между этажами – везде, где могла.
"С профессиональной точки зрения можно услышать: для разговора должно быть отдельное помещение, где можно уединиться. Тогда все это не действовало. Люди звонили и из бомбоубежищ, и во время обстрелов. Кто-то сидел в это время в ванной комнате", – вспоминает она.
Сама специалист все время была на связи и говорила им: "не важно, где вы сейчас, главное – чтобы мы могли поговорить".
"Чаще всего люди просто нуждались в том, чтобы быть принятыми, услышанными в эмоциях, которые тогда проживали. Мы прорабатывали с ними стабилизационные техники: есть специальные дыхательные упражнения, которые способствуют успокоению и заземлению", – говорит собеседница.
Например, это глубокое вдыхание через нос и выдыхание через рот – так задействуется диафрагма. Или же техника "4-7-8": надо медленно вдохнуть, посчитав до четырех, выдохнуть, посчитав до семи, и задержать дыхание на 8 секунд. Эта техника может помочь при приступах паники или бессоннице.
Ксения вспоминает, что в начале полномасштабной войны у многих людей была острая реакция на стресс, которая могла проявляться физически – когда человека "трясет" или начинаются сложности в речи. Это естественная реакция, при которой могут помочь те же техники стабилизации. Сейчас таких состояний меньше – психика адаптируется к новым условиям.
Среди тех, кому Ксения помогает, она все больше замечает тех, у кого есть накопленный стресс: у людей исчерпываются внутренние ресурсы и появляется болезненность, напряжение, агрессия, апатия, тревога за будущее.
Многие люди начинают осознавать, что их надежды о скором возвращении домой не оправдались – прошло уже три года полномасштабной войны. Они теряют ориентиры в будущем – возможность, на которую ждали, становится все более неопределенной.
В то же время теперь украинцам, оказавшимся за рубежом, надо глубже адаптироваться в новых местах и коллективах – подсознательно, возможно, делать им этого не хотелось именно из-за желания побыстрее вернуться домой.
"В последнее время замечаю также больше обращений от религиозных людей. Если раньше больше господствовало убеждение, что только "духовенство поможет", то сейчас верующие разграничивают свои запросы, выбирают психологию в дополнение к духовной поддержке, которую могут получать – это интересная тенденция", – приводит она пример.
Также среди популярных запросов – люди могут не понимать собственных реакций.
"Казалось бы, сколько всего уже об этом написано – о реакциях на стресс, какие они могут быть – все равно с этим еще надо работать, – замечает психолог, – Люди могут пугаться, не понимать себя. Россияне продолжают разрушать города, с этим связаны не менее сложные эмоции, чем в начале полномасштабной войны. Еще вчера чье-то жилье было целое и люди верили, что вернутся – а сегодня его нет, некуда возвращаться".
Также многие украинские дети продолжают учиться в двух школах одновременно – украинской и местной, "тянут" две программы одновременно, одна из которых – на иностранном языке. При этом дети находятся в постоянной неопределенности: не знают, когда удастся вернуться в Украину, чтобы поступить в университет – и будет ли это возможным, зачем им две школы.
Иногда подростки решаются возвращаться домой самостоятельно для обучения в вузах, когда остальные члены семьи остаются в эвакуации. Но и это непросто для них:
"Дети находятся дома, но не имеют ощущения дома. Потому что оно связано с семьей, которой нет рядом", – отмечает специалист.
Украинские дети за рубежом часто скучают и тоскуют по дому, рассказывает Ксения. Им сложно адаптироваться в новой среде и коллективах, иногда они чувствуют, что не могут достичь таких же результатов в учебе, как дома, из-за языкового барьера.
Ксения советует родителям говорить с ними о праве на грусть и другие негативные эмоции, связанные с эвакуацией. Также важно пытаться восстановить обыденность, стабильное расписание и наполненность дня – и уже тогда постепенно пробовать что-то новое в новом для ребенка городе или стране.
Даже ее 5-летний сын, который на момент эвакуации был малышом, помнит, какие игрушки остались дома, в Славянске.
"Крокодил, конструктор, лего... Он помнит, кто и что ему подарил, и время от времени спрашивает: а они там еще есть? Иногда начинает воспоминания со слов: "Когда я был маленьким в Украине...", – говорит психолог.
И добавляет: иногда взрослые думают, что если ребенок во время травматических событий, обстрелов, эвакуации и так далее, был маленьким, то меньше о них будет помнить, и переживать этот опыт легче.
Но по личному опыту своего сына Ксения знает, что это не всегда так. Она объясняет: то, что он помнит о своих игрушках, о жизни в Украине – это его степень проживания потери.
Он, возможно, не может осознать полностью потерю дома, но от этого его эмоции не становятся менее важными или более простыми: "Когда сын спрашивает меня об этом, я говорю, что его игрушки до сих пор там. Мы не знаем, сколько они будут одиноко лежать в запертой квартире, но если будет возможность их забрать – мы это сделаем".
16-летняя дочь Ксении до сих пор стремится вернуться в Украину. Недавно она вместе с друзьями нашла бывших одноклассников и сделала с ними онлайн-встречу.
Изменения у детей, которые появляются после работы с психологом, могут быть на первый взгляд небольшими, но они важны. Кто-то начал спать сам, кто-то перестал дрожать во время тревоги, меньше плачет. Кто-то начал обниматься, дает взять себя за руку; впервые самостоятельно идет в школу или наоборот – остается сам дома, пока взрослые идут в магазин.
Часто взрослые говорят, что ребенок стал больше делиться тем, что происходит у него в жизни. Одна из маленьких клиенток Ксении, Ирма, сказала психологу об этом так: "Ты передаешь мне свои знания".
"В целом дети начинают больше коммуницировать, расспрашивать, рассказывать о себе, – добавляет психолог, – больше говорят о своих потребностях, обращаются с просьбами. Важно, когда дети приходят к этой ценности – чувствовать кого-то рядом, проводить время с близкими. Когда вместо компьютерных игр выбирают, например, настолки, и просят взрослых поиграть вместе".
Дети, которым специалист помогала справиться с чувством вины из-за пребывания в безопасности, пытались помогать Украине – донатили карманные деньги, делали окопные свечи для военных:
"Активность подростков и детей меня поражала. Им не страшно взять оружие в руки, но страшно потерять того, кто будет в этот момент рядом. И эти тенденции продолжаются. Сейчас мы много говорим о том, что на фронте гибнут лучшие, цвет нации. Но та молодежь, которая подрастает сейчас – она такая же. Эти призывы есть и в младшем поколении", – делится Ксения.
Люди обращаются за психологической помощью по номеру 0800 210 106 из Украины или в мессенджерах по номеру +380991985795 - из-за рубежа. Далее запросы поступают в специальную CRM-систему.
К психологам онлайн-линии попадают запросы, согласованные административной командой, а дальше они распределяют их между собой в соответствии с собственной специализацией и опытом. Ксения выбирает среди запросов те, с которыми будет работать. После этого согласовывает с людьми время.
"Часто у нас могут быть разные часовые пояса, – рассказывает психолог, – Я не могу следить за каждым, поэтому мы всегда назначаем встречи по украинскому времени. И это своеобразный символический момент привязки к Украине, к ощущению себя украинцем".