От Гостомеля до Рубежного. История пехотного офицера "Метиса" о горячих боях против россиян

Как начиналась полномасштабная война в феврале прошлого года, где проходили ключевые бои, что происходило в Рубежном и какая сейчас ситуация на Бахмутском направлении – об этом и другом РБК-Украина рассказал пехотный офицер бригады Нацгвардии "Рубеж" "Метис".

Военный бригады оперативного реагирования НГУ "Рубеж" с позывным "Метис" родом из Харьковской области. С самого детства он увлекался военным делом. Сначала военный лицей, далее – Национальная академия НГУ.

Ближе к 2004 году его дядя вернулся со срочной службы, а крестный в то время служил в подразделении милиции особого назначения. В 2014 году, когда Россия захватила Крым, дядя пошел добровольцем на фронт, что вдохновило парня с выбором военной профессии. "Метис" решил учиться профессионально защищать свою страну.

Когда началась полномасштабная война, ему было 23 года. Военный стал пехотным командиром во время боев в Ирпене и Рубежном. После травмы получил должность пресс-офицера своей бригады, работающей сегодня на Бахмутском направлении. Об участии в боях, мобилизации и отношении к Нацгвардии он рассказал РБК-Украина. Далее – его прямая речь. Имя и фамилию военного не называем из соображений безопасности.

О 24 февраля и Гостомеле

Ночью я спал, как раз в тот день у меня должен был быть выходной. Около 5:30 мне позвонил по телефону солдат и сказал:

– Товарищ старший лейтенант, тревога!
– Учебная?
– Нет, боевая, ракеты попали в Ирпень, россияне перешли границу.

Тогда я взял свой "тревожный чемодан" и отправился в воинскую часть. Еще с ворот увидел, как коллеги суетятся, получают оружие. Пошел к ним. Тогда еще не осознавал, что происходит. Как только дошел до расположения батальона, прямо в часть попала ракета. Это произошло рядом со мной. Вот тогда я и понял, что это все серьезно.

Мы собрали всех ребят батальона, кто остался на месте, начали планировать свои действия. Телеграм-каналы были переполнены сообщениями о россиянах, которые вторгались в разные области Украины. Первое, что мне пришло в голову – позвонить маме в Харьков и сказать, чтобы она спрятала все мои военные вещи, чтобы на случай оккупации у нее не было проблем.

Через несколько часов началась "всемирно известная гостомельская десантная операция". Все небо было во вражеской авиации, вертолеты начали десантирование россиян на полосе аэропорта "Антонова" и в окрестностях части. Истребители их прикрывали, обстреливая все, что попадет в их прицел. Ребята, которые вели бой на "Антонова", дали нам определенное время, чтобы перегруппироваться и отойти. Боекомплект заканчивался и против превосходящих сил мы долго вести бой не могли.

О боях за Ирпень

Со мной в группу сбилось до 10 солдат, еще несколько офицеров и деловод. В киевской кампании у меня была очень сильная группа. Например, Гена из Бучи, коренастый мужчина с позывным "Геноцид". У него произошла трагическая история. В тот день, когда мы сражались в Ирпене, его жена была волонтером. Она спасала женщин и детей, но ее авто расстреляли россияне. Гена остался один с двумя детьми.

Также в группе были бывшие разведчики из 128 бригады. Профессиональные военные, прошедшие не одну ротацию, были в Дебальцево. Они многому меня научили. С деловодом Денисом постоянно шутили, что с ним и австралийцем Дэни – мы самая боевая штабная секция.

Я занимал должность командира отделения/командир экипажа БТР-70. 5 марта мы зашли ротой в Ирпень. На одной из улиц уперлись во врага. Трудно даже сказать, сколько россиян там было. Они двигались колоннами: много техники, пехота, танки. Одно из вражеских подразделений начало выезжать по перекрестку впереди нас, там были БМД и танки. Не колеблясь, наши ребята открыли огонь.

Подбили одну из вражеских БМД и завязался бой. Во время боя наш БТР вышел из строя. Мы ускоренно приняли решение продолжить сражение. В этот момент вражеский РПГ летел уже в нашу сторону, но, к счастью, залетел прямо под дно бронетранспортера. Как вишенка на торте выехал вражеский танк, начавший дуэль с нашим танком 72-й бригады. Очень эффектное было сражение.

Нанеся врагу максимальные потери, которые мы только могли нанести, наше подразделение начало оттягиваться. Не вспомню, сколько вражеских БМД было уничтожено, но не менее пяти. Это заслуга наших пехотинцев, которые достойно приняли сражение и не растерялись.

"Метис" и его побратимы (Фото: пресс-служба бригады НГУ "Рубеж")

О боях на Лютижском направлении

Мы вышли из Ирпеня. Отдохнули день и отправились в Вышгородский район, на Лютижское направление. Там я узнал, что такое бой в посадках, лесах и окопах. Как вражеская артиллерия влияет на тебя не только физически, но и психологически. Мы держали рубеж в районе Гуты-Межигорской.

Направление было непростым и сверхважным. В этом районе россияне пытались бросать понтонные переправы. Иногда у них совсем не получалось, а иногда – совсем немного получалось. Противник был силен, имел преимущество в средствах радиоэлектронной борьбы, постоянно работали коптеры, "Орланы". Оборона Киева была явно не самым легким периодом моей жизни.

Меня одновременно вдохновляла и удивляла местная территориальная оборона: ребята из Лютижа, Новых и Старых Петровцев. У них почти ничего не было, некоторые местные были даже без бронежилетов, но они стояли до конца. Были готовы отдать последнее, чтобы хоть немного помочь нам.

Я тогда чувствовал очень сильный подъем. Меня такая атмосфера очень мотивировала. Видел этих людей, преданных своей земле до последнего, и понимал, что мы воюем за них. В то время наша нация была крепкой и единой как никогда.

О Рубежном

Потом у меня было Рубежное, где я возглавил группу иностранных добровольцев. В какой-то момент даже начал забывать, как общаться на украинском языке. Мы говорили по-английски. Выполняли разные задачи, перекрывали опасные направления, работали на разных позициях.

О Рубежном есть только один отзыв, и его можно услышать от каждого, кто там был: Рубежное – ад на земле. Казалось, что у врага бесконечное количество артиллерийских БК, а их танкисты и пехотинцы вообще никогда не спят.

Город, разрушенный до основания, выглядел как могильник из обломков стен и крыш. Все было иссечено осколками. Для моей группы, которая до этого имела опыт только в Киевской области, Рубежное казалось апокалипсисом. Мы постоянно учились, адаптировались, возможно, только благодаря этому и выжили. Было тяжело, но наши ребята держались.

О травме

Было сражение на очистном заводе в Рубежном. Мы выходили с позиций, со мной был парень из 24 бригады. Вдруг раздался взрыв. Прилетела мина. Мой на тот момент напарник был где-то в 2-3 метрах от эпицентра, а я – в 5. И когда мина упала, я стоял прямо у этого парня за спиной. Поэтому он словил лицом обломок, а меня отбросило, я потерял сознание.

Когда вернулся в чувство, то увидел, что ребята уже здесь, идут за нами. Того парня мои бойцы эвакуировали. А с другими военными из моей бригады мы приняли решение вернуться на позиции, потому что как раз начался бой. До сих пор живу с мыслью, что именно этот парень из 24 бригады спас мне жизнь. Мне бы хотелось найти его и поблагодарить.

Служить в пехоте теперь мне не разрешает состояние здоровья. Моя основная работа – гражданско-военное сотрудничество, информационное обеспечение в зоне боевых действий. Мы с моим коллегой работаем с журналистами, чтобы показать ситуацию на фронте. Ведь это разные вещи, когда о войне рассказывает "аналитик на диване", и когда это военный, работающий на конкретном направлении.

О Бахмуте

На Бахмутском направлении идет кровавая война. Обе стороны настроены серьезно: Украина хочет защитить свои территории, а РФ – захватить их. И никто от этих целей отказываться не собирается. Бойцы показали, что мы можем не только защищать Бахмут, но и наступать, штурмовать. И делать это удачно.

Пока враг постоянно штурмует. Представьте, что бегут 10 солдат, их "кладут", а через 10 минут снова – 10 солдат. Враг умен, но местами не подготовлен и деморализован. Но их командование умеет планировать и думать. Хотя они вообще не ценят своих людей.

Никто из украинских сил не отступает от позиций, потому что отдать позицию легко, а вот забрать тяжело. И цена возврата может быть еще выше, чем обороны. Мы будем беречь своих людей и стараться сделать все, чтобы они были в самом выгодном положении.

Сейчас мы создаем основу для более массивных наступательных действий.

Бахмут не падет. Он скорее может стать кульминационной точкой, с которой начнется отсчет наступления и освобождения территорий в Донецкой и Луганской областях.

Меня лично очень мотивируют мои побратимы, с которыми воевал. А еще видеть, как они профессионально растут. За время войны они выросли, работают как львы. Иногда я думал, что у меня нет силы духа, как у них. И мне хотелось быть наравне с ними.

Сейчас я хоть и не работаю в окопах, но стараюсь помогать бойцам своей информационной деятельностью. Чувствую свою пользу. Вижу то, как мы достойно сдерживаем это ордынское нашествие. Потому что я сам из Харьковской области, был в деоккупированных городах и видел, что несет "русский мир". Я совсем не хочу, чтобы мой дом находился на территории Российской Федерации. И я не хочу жить по их воровскому закону. Не хочу, чтобы мои дети вообще знали Россию.

Фото: GettyImages

О НГУ, которая якобы "не воюет"

По поводу того, что НГУ не воюет, у меня есть интересная история. Мой побратим с позывным "Бордюр" когда-то был с очень тяжелым ранением. Он попал в госпиталь и там тоже лежали ребята из Вооруженных сил Украины.

"Бордюр" был иссечен, весь в осколках, но когда пришел в себя, то парень из ВСУ спросил, десантник ли он. Он ответил, что нет – пехотинец, штурмовал позиции с НГУ. После этих слов у них были такие удивленные лица.

Не знаю, почему так сложилось, что о НГУ так редко вспоминают как о воюющей единице. У нас каждая бригада имеет свое предназначение: охрана общественного порядка, обеспечение безопасности президента, охрана важных государственных объектов, патруль города.

Вот бригада оперативного назначения НГУ сражается и ничем не хуже, чем механизированные бригады ВСУ. К примеру, в 2019 году моя бригада воевала на первой линии на Светлодарской дуге. Да и в Рубежном мы вместе с десантно-штурмовой бригадой воевали на уровне.

Мы сейчас все работаем ради одной цели – освободить украинские территории от российского нашествия и не подпускать их к украинской границе.