Вадим Скибицкий: У россиян есть мотивация воевать за деньги, ежедневно в армию идет около 1000-1100 человек

Каковы цели сегодняшних обстрелов России, сколько ракет и "шахедов" производит агрессор, какую военную помощь получает от других стран и какие задачи Москва ставит себе на фронте в 2024 году – в интервью РБК-Украина рассказал представитель Главного управления разведки Минобороны Вадим Скибицкий.

С декабря Россия начала наносить массированные ракетные удары по Украине, однако ее целями сейчас не являются объекты энергетики, как это было в прошлом году. Обход санкций и помощь третьих стран позволяют Москве продолжать производство дальнобойных ракет, наращивать производство ударных дронов типа "шахед" и продолжать вести агрессивную, террористическую войну.

О нынешних целях ракетных атак Кремля и задачах на фронте в 2024 году, готовит ли Путин новую волну мобилизацию в России, как России помогает КНДР и почему Иран заинтересован в поддержке Москвы – в интервью РБК-Украина рассказал представитель ГУР МО, генерал-майор Вадим Скибицкий.

– Мы видим, что с декабря россияне снова начали массированные ракетные удары, в том числе с помощью стратегической авиации. Каковы основные цели этих ударов?

– На сегодняшний день основные усилия Российской федерации сосредоточены на уничтожении наших инфраструктурных объектов. Это, прежде всего, объекты нашего оборонно-промышленного комплекса, штабы, системы управления и отдельные подразделения, которые размещаются на линии фронта.

Насколько точны эти удары? Те цели, которые преследует Российская федерация, она не достигает. То оружие, которое используется Россией, в частности "Кинжалы", очень неточные. И, к сожалению, от них страдает в основном именно гражданское население.

– Объекты энергетики на сегодняшний день не являются целью ударов?

– То, что они не наносят удары по этим объектам, вовсе не означает, что Российская федерация не следит за состоянием нашей энергетики. Военная разведка наверняка знает, что они провели анализ для нанесения ударов по нашим энергетическим объектам в 2022-2023 году. Россияне определили наиболее критические объекты, которые могут быть поражены ракетным вооружением, а также беспилотными летательными аппаратами. Противник продолжает регулярно осуществлять космическую съемку наших энергетических объектов для того, чтобы по возможности и если это будет им необходимо, наносить такие удары. Потому угроза нашей энергетической системе сохраняется.

– Как бы вы оценили нынешнее состояние российской "оборонки"? Мы слышали из разных источников, в том числе и российские пропагандистские СМИ часто говорят, что их заводы якобы работают и в три, и чуть ли не в пять смен. И достаточно ли им собственного производства для покрытия своих потребностей на фронте?

– Если говорить о так называемой российской "оборонке", то летом 2022 года Москва приняла ряд законов, правительственных постановлений, которыми фактически перевела оборонно-промышленные предприятия на военное время. Увеличилось количество рабочих дней в неделю. Некоторые предприятия даже работают в три смены. Но это еще не значит, что у них все хорошо в оборонной промышленности.

Основные усилия сейчас сосредотачиваются на восстановлении техники, которая была повреждена или поражена на поле боя. Другой вопрос – это восстановление, подготовка к боевому применению оружия и военной техники, которые снимают с арсеналов, со складов долгосрочного хранения, чтобы привести его в нормальное состояние и отправить для ведения боевых действий в Украину. Третья задача – это изготовление нового вооружения, прежде всего артиллерийских систем, бронетанкового вооружения, БТРов, БМП. Четвертая позиция – это изготовление боеприпасов и ракет.

По нашей разведывательной информации, все, что на сегодняшний день производится Россией, сразу отправляется на фронт и применяется против Украины. Поэтому мы не видим, чтобы Москва существенно увеличила количество вооружения и объемы изготовления оружия и военной техники. Подтверждение того факта, что им не хватает собственных боеприпасов – закупка ими боеприпасов у того же Ирана, Северной Кореи, а также вывоз почти всех боеприпасов из складов Беларуси. Если мы говорим, например, об артиллерийских боеприпасах 122 и 152 калибра, российские предприятия изготовили около 2 миллионов таких боеприпасов в 2023 году. Но это не покрывает все нужды, которые есть у вооруженных формирований Российской федерации.

Враг пытается наладить и увеличить производство оружия, боеприпасов, но сталкивается с рядом проблем. Это устаревшее оборудование, это дефицит подготовленных рабочих, способных выполнять такие высокотехнологичные работы, и это дефицит комплектующих. Но то, что у России есть мощности по производству военного вооружения и техники – это остается угрозой для нас.

– Как много боеприпасов КНДР передает России, о каких объемах идет речь?

– Самые активные поставки боеприпасов с территории Северной Кореи осуществлялись в течение сентября, октября и ноября. Основной боеприпас, поставляемый из КНДР – это 122 мм и 152 мм. По нашим оценкам, речь идет примерно об одном миллионе таких артиллерийских боеприпасов, которые были поставлены в Россию. Это как раз тот дефицит, который испытывает Москва по снарядам, и не может покрыть за счет собственного производства.

– В Белом доме также заявляли, что Россия якобы получила баллистические ракеты от КНДР и что якобы дважды она уже их запускала по Украине. Есть ли у ГУР данные о том, что Россия действительно получила такие ракеты и применяла их в Украине?

– Мы собираем всю информацию, которая есть на сегодняшний день – о том, что поставляется из Северной Кореи. Будут подтвержденные данные – тогда будем говорить.

– Когда мы с вами общались в конце октября, вы в комментарии приводили актуальные данные по производству и запасам у России ракет с дальностью более 350 километров. Тогда вы сказали, что в месяц они производят около 115 таких ракет. Что у них сейчас с производством ракет с дальностью более 350 километров?

– Они не смогли существенно нарастить эти объемы. Пока максимальные показатели остаются такими же – это около 115-130 стратегических ракет. Однако они могут отличаться в зависимости от месяца. Уровень производства зависит от загрузки мощностей, от комплектующих, ведь очень много деталей – у тех же Х-101, "Кинжала", "Калибра" – иностранного производства.

Россия многое потеряла именно за счет того, что ее предприятия, которые занимались поставкой комплектующих, находятся под международными санкциями. А своими аналогами он не может покрыть собственные потребности. Опять же, например, в декабре они вообще не производили некоторые виды ракет – был нулевой показатель – как плановый, так и фактический.

Во-вторых, они сейчас пытаются держать определенный стратегический резерв. Как правило, это около 30% от имеющихся у них запасов. Яркий пример – с середины сентября россияне не применяли ни Х-101, ни "Калибр". Происходило накопление этих ракет. К тому же мы точно понимаем, что все произведенное сразу поставляется на поле боя. Если говорить о выпущенных крылатых ракетах, то во время атак фиксировались изделия III, IV квартала выпуска. Это еще раз свидетельствует о том, что у них запасы не очень велики, и то, что производится, сразу применяется против нашего государства.

– Видим также, что с сентября, на то время, когда россияне перестали применять Х-101 и "Калибры", они начали заметно часто применять ракеты Х-59 из тактической авиации. Что вы можете рассказать об этой ракете? Их много производят сейчас или у них большие запасы этих ракет?

– Они их производят. Вся линейка – Х-31, Х-35, Х-29, Х-59 – производится в основном из российских комплектующих. Кроме того, это ракета совсем другого класса – она не стратегическая. Это управляемые авиационные ракеты. Соответственно, и цели, по которым они могут применяться, тоже другие. Эти ракеты – Х-31 и Х-59 – направлены прежде всего на средства противовоздушной обороны, на наши радиолокационные станции, которые необходимо поразить врагу перед или во время нанесения массированных ударов.

Если оценивать производство, оно зависит от типа ракеты. К сожалению, они имеют возможность производить 100-115 ракет именно этого оперативно-тактического класса (вроде Х-31, Х-59 и т.д.)

– Какая у россиян ситуация с производством "шахедов"? По статистике за декабрь, оказывается, что только одной ночью они не применяли "шахеды". Их такое массовое использование – и в ноябре, в октябре и сентябре – указывает на то, что у них либо очень нормальное производство, либо им много передает Иран?

– Действительно, в декабре было самое массировано применение беспилотных летательных аппаратов типа "шахед". Если я не ошибаюсь, то в декабре враг применил около 770-780 этих ударных БПЛА. Речь идет только о том, что было зафиксированы нами. Ведь есть еще определенный процент – ориентировочно 4% – не долетевших, не стартовавших или взорвавшихся сразу после запуска. У нас есть подтвержденные даные с российской стороны, что бывают и такие случаи.

Что касается производства, у россиян действительно был первый контракт, предусматривавший поставку беспилотных летательных аппаратов с территории Ирана. После этого они сами наладили собственное производство, оно уже работает на территории России, в частности, в Елабуге. Там на сегодняшний день развернуто минимум две линии производства. Но в большинстве своем комплектующие поступают из других стран.

Следующее, что на сегодняшний день удалось Москве – это налаживание производства планера – корпуса этих БПЛА. Их уже производит Россия самостоятельно. Больше запчастей, деталей теперь идут из других стран, то есть все не замыкается только на Иране. Наша оценка состоит в том, что Российская федерация способна и она уже производит или собирает беспилотные летательные аппараты именно на своей территории. Об этом свидетельствуют, во-первых, те фрагменты, которые мы находим после вражеских атак. Во-вторых, если говорить о двигателях в "шахедах", то раньше они были максимум двух разных фирм, однако сейчас речь идет минимум о 3-4 разных фирмах, в том числе и китайских.

Цель Москвы – к 2026 году выйти на полный, замкнутый цикл производства именно таких БПЛА на территории России. Я не уверен, что им удастся заменить или найти российский аналог, например электронной базы – микросхем, чипов и т.д. Но стартеры, корпус, боевую часть, двигатели, другие элементы навигационной системы на сегодняшний день Российская федерация способна изготавливать.

– Есть ли у вас данные о примерных объемах производства? Сколько у них в день или в месяц выходит с конвейера этих "шахедов"?

– Это тоже в основном зависит от количества и наличия комплектующих. По нашей оценке, они могут производить (столько они, например, сделали в течение декабря) 330-350 единиц этих БПЛА. Но опять же это зависит от того, есть ли детали, потому что, например, могут быть корпуса, боевые части, но нет двигателей. Что могли – собрали и ждут только двигателей. Пришли двигатели – и соответственно, количество готовых изделий возрастет, их будет больше 300.

Но, как и в случае с ракетами, все изготавливаемые "шахеды" или так называемые "Герань-2" сразу идут на боевое применение. Потому мы и видим разное количество применяемых беспилотников. Декабрь показал, что даже если у врага и были какие-то запасы, то они на сегодня иссякают, и все эти запускаемые БПЛА буквально поступают с конвейера.

– Мы видели, что в отдельные дни запускалось только несколько этих "шахедов". Это были перебои в подвозах или, возможно, они с помощью этих дронов также проводят разведку расположения нашей ПВО?

– Тактика может быть разная. Что появилось новое – это то, что противник начал применять эти "шахеды" по нашим объектам, особенно по военным объектам на линии фронта – такого раньше они не делали. В большинстве своем их использовали по нашим объектам в глубине территории Украины.

Во-вторых, есть влияние погоды. Мороз, порывы ветра или снег – все это влияет на боевое применение БПЛА. Этот аппарат работает на малых высотах, и его двигатель не предназначен для работы в таких условиях.

– Итак, помощь с дронами, помощь с боеприпасами – а чем еще Иран в военном плане помогает России?

– Иран развивает военно-техническое сотрудничество с Россией, потому что Тегеран заинтересован в российском вооружении. Иран надеется получить от Российской федерации современную авиацию, например, Су-34, тренировочные самолеты, радиолокационные станции. Между ними продолжаются переговоры.

– А что вы можете сказать о российской системе ПВО? Потому что мы видим, что часто на Россию что-то летит – дроны, ракеты. А российские медиа часто отчитываются, что вроде бы все сбили – 41 из 39 БПЛА сбили. Действительно ли их система ПВО так сильна?

– Здесь, понятно, присутствует элемент российской пропаганды. Но за время войны Российская федерация очень усилила противовоздушную оборону на многих направлениях. Это в том числе и оккупированный Крым, а именно район Керченского моста – там очень мощная система ПВО. Это Московское направление на территории Российской федерации и остальные регионы. На указанных направлениях удалось не просто усилить, но и создать эшелонированную систему ПВО. Однако это произошло за счет того, что зенитно-ракетные и зенитно-артиллерийские подразделения были переброшены из других регионов России – с Дальнего Востока, например, из Северного региона РФ. Эти направления фактически оголены в плане защиты ПВО.

Насколько она эффективна? Это не всегда так, как рассказывает агрессор. К тому же, все зависит и от того, насколько мы удачно планируем проведение наших операций, в том числе с применением беспилотных летательных аппаратов и других типов вооружений. Мы знаем, насколько и в каких регионах произошло усиление ПВО, где развернуты новые системы. Самый мощный комплекс, который есть у них на вооружении – это С-400, но и он не полностью совершенен. Есть факты, когда их вооружение отказывает. Тот же известный "Панцирь" тоже пропускает наши воздушные средства, которые в результате достигают целей.

– Оказывает ли какую-либо военную помощь России Китай?

– Здесь проблема состоит в том, что большинство – почти 80% комплектующих, особенно – электроника – заходит через территорию Китая. Притом в большинстве случаев они даже не китайского производства, а других стран мира. Просто Китай не присоединился к международным санкциям, поэтому для россиян нет острой проблемы – закупить и завезти необходимые компоненты через Китай или через другие государства. Создано много различных совместных предприятий, фирм, которые появляются на неделю, делают какие-то закупки, а затем исчезают.

Россия пыталась и пытается получить от Китая боеприпасы. Она также пытается получить снаряды и от других стран, где осталось советское вооружение, в том числе и от стран Центральной Азии.

– Действительно ли Россия на международной арене продвигает месседж о готовности к переговорам с Украиной по завершению войны в каком-то формате? И если такие месседжи действительно есть, соответствуют ли они реальным намерениям Путина и его окружения?

– Намерения Путина очевидны – это контроль над нашей территорией и ее полная оккупация. И когда идут любые разговоры о том, что враг готов к переговорам, мы должны понимать, что условия России не приемлемы нашему государству.

Но на самом деле такая риторика Москвы в большинстве своем направлена именно на страны Запада и Глобального Юга – что они якобы согласны остановиться и начать переговорный процесс. Но что говорит Россия о наших оккупированных территориях? Следующее – любые переговоры дают время России на восстановление потенциала, наращивание сил и создание стратегических резервов, чтобы продолжить агрессию. И это мы видим еще с 2014 года – ничего здесь не изменилось. Наша стратегическая цель одна – мы должны освободить все наши оккупированные территории.

– Что, по вашей оценке и прогнозу, можно ожидать на фронте в 2024 году?

– Пожалуй, будем отталкиваться от того, какие стратегические цели ставит Российская федерация. То, что они пытались сделать и добиться с начала так называемой "специальной военной операции", не достигнуто. Соответственно, одна из стратегических целей, которая остается у Москвы – это выход на административные границы Луганской и Донецкой областей. Второе, что они сейчас будут делать (и это мы уже видим по тем документам, которые есть в нашем распоряжении) – это удержание захваченных территорий, которые сейчас находятся под временной оккупацией: Херсонская, Запорожская и часть Харьковской области.

Еще одной из приоритетных целей они для себя определили уничтожение нашей системы ПВО, нашей авиации, наших объектов оборонно-промышленного комплекса, чтобы не допустить наращивания нашего производства и усиления возможностей Вооруженных сил. Это те задачи, которые сегодня себе ставит Российская федерация на этот год.

– Вы упомянули о задачах, которые видит Москва на 2024 год на фронте. Планируют ли они все-таки провести более широкую, еще одну официальную волну мобилизации?

– Все условия для проведения мобилизационных мероприятий у них созданы, в том числе и на законодательном уровне. Учет военнообязанных есть. Планы по формированию и восстановлению, например, Ленинградского и Московского военных округов тоже есть. И все это будет влиять на мобилизационные потребности их вооруженных сил.

Кроме того, мы сейчас видим, что вся мобилизация в большинстве своем идет на пополнение потерь, которые Российская федерация несет на нашей территории. Чтобы создать мощный стратегический резерв, им действительно необходима мобилизация – это однозначно. Решится ли Путин это сделать? До выборов вряд ли. А дальше – будем смотреть. Сейчас еще рано об этом говорить. Но все условия для проведения мобилизации в любое время у России созданы.

– Сколько людей им ориентировочно удается сейчас привлекать в армию путем скрытой мобилизации, путем уговора подписывать контракты с армией?

– Ежедневно в ряды вооруженных сил РФ приходит около 1000 – 1100 человек.

– То есть в месяц примерно 30 тысяч?

– Да. Это идет и на восполнение потерь, и на формирование резервных полков. Но это нельзя назвать скрытой мобилизацией. Давайте так: у них идет мобилизация. Просто это не проводится так массово, как в октябре-декабре 2022 года.

Однако, на самом деле, у россиян есть мотивация идти в армию – это заработная плата, особенно в кризисных регионах, где либо низкие зарплаты, либо вообще нет рабочих мест. Российские военнопленные откровенно признаются, что ушли в армию, потому что там платят, а у него "ипотека, семья и так далее". И этот мотив на сегодняшний день является основным для тех людей, которые добровольно идут на мобилизацию, подписывают контракты и воюют.

– А какой уровень зарплат?

– Они разные. Все зависит от того, где находится подразделение, ведет ли боевые действия. Но у россиян четко определено, что день боевых действий – это плюс 8 тысяч рублей к зарплате. Если говорить в абсолютных цифрах, то это примерно 220–250 тысяч рублей в месяц. Это для тех, кто непосредственно участвует в боевых действиях на первой линии столкновения.

– А что сейчас с остатками "Вагнера"?

– Они все сейчас переформатированы. Уже создано много так называемых частных военных компаний, которые находятся и под контролем министерства обороны России, и под контролем росгвардии. Те "вагнеровцы", которые подписали контракт с министерством обороны или росгвардией, продолжают свою службу либо в вооруженных силах РФ, либо в других частных компаниях.

Также произошло переформатирование группы "Вагнера" в других странах, где они были привлечены, прежде всего в Африке, на Ближнем Востоке – в Сирии, Ливии. Там сейчас как такового ЧВК "Вагнера" уже нет. Там действуют другие частные военные кампании. Они контролируются российским министерством обороны.

– Что нас ждет в 2024 году в плане западной помощи? Можем ли рассчитывать, что военная помощь со стороны западных стран в 2024 году для нас сохранится?

– Наши союзники и партнеры понимают, что без их помощи вести войну с Российской федерацией сложно, а по некоторым сферам – невозможно. На сегодняшний день высокоточное вооружение, которое мы имеем – это все западное производство. Боеприпасы 155 калибра – это тоже в основном производства других стран. И они понимают, что мы сейчас реально сдерживаем Россию. Ей не удалось достичь тех целей, которые она ставила перед собой. И мы просто в разы снизили потенциал Российской федерации.

По нашим подсчетам, чтобы восстановить потенциал сухопутных войск РФ, который был перед началом широкомасштабной агрессии, ей потребуется от пяти до десяти лет. Чтобы восстановить арсенал высокоточного вооружения – на это тоже нужно три – пять лет. Наша заслуга в том, что мы не позволили российской военной машине подготовиться и начать агрессию не только против нас, но и других стран.

– Помощь сохранится?

– Да, однозначно. У меня нет сомнений. Помощь будет разноплановой – это вооружение, военная техника, обучение, другие силы и средства для усиления наших возможностей, чтобы мы могли защитить наше государство и освободить те территории, которые временно находятся в оккупации Российской федерации.