В режиме автопилота: как спасти рынки от кризиса
Свобода и регулирование финансовых рынков могут не исключать, а дополнять друг друга, считает нобелевский лауреат Роберт Шиллер. Как снизить риски нового краха? Об этом идет речь в статье Forbes.ru
Книги йельского профессора Роберта Шиллера приходят к русскоязычному читателю одна за другой. Прошлым летом "Альпина паблишер" выпустила его главный труд "Иррациональный оптимизм", удачно подгадав к выбору Шиллера нобелевским лауреатом по экономике. В оригинале книга вышла 13 годами ранее. Теперь издатели поняли, что Шиллер - важный человек, и стали работать быстрее. Только что издательство Института Гайдара опубликовало русский перевод его последней книги "Финансы и хорошее общество", вышедшей по-английски относительно недавно, в мае 2012-го.
"Иррациональный оптимизм" стал бестселлером: из изучения книжек об ошибках инвесторов можно извлечь финансовую пользу, а Шиллер очень тонко соединяет демонстрацию психологии рынков с финансовым анализом. Новой книге широкая популярность не грозит. В ней он пытается сделать следующий шаг - рассказать о том, как следует регулировать и реформировать ошибающиеся финансовые рынки, чтобы в целом они приносили обществу больше пользы, чем вреда. Этой же задаче посвящена одна из последних книг чикагского экономиста Рагхурама Раджана, после ее выхода получившего возможность реализовывать свои идеи на посту главы нацбанка Индии.
Но у читателей такой подход заведомо не может быть популярным. Финансисты не любят, когда чиновники заставляют их писать для банков "прижизненные завещания", ограничивают короткие продажи или требуют отделить управление собственными деньгами банка от инвестирования средств вкладчиков. А чиновники предпочитают эти простые регулятивные решения неоднозначным подходам, которые предлагают Шиллер и Раджан.
Идеи, опережающие свое время, редко быстро становятся популярными
Особенно выстроенные как у Шиллера, который хочет сохранить за финансовыми рынками свободу и одновременно сделать их менее рискованными.
Будучи одним из пионеров в применении к анализу финансов поведенческой психологии, Шиллер не склонен обвинять алчных финансистов в кризисе, последствия которого до сих пор ощущаются в США и Европе. Финансисты не преступники, говорит он, просто во время бума все автомобили движутся со скоростью чуть быстрее разрешенной и даже самые законопослушные водители вынуждены нарушать правила, идя в общем потоке. В отсутствие эффективного регулирования участникам рынка приходится совершать действия, которые многим из них могут казаться сомнительными или неоптимальными ("Пока музыка играет, люди продолжают танцевать", - говорил экс-глава Citigroup Чак Принс в канун кризиса, незадолго до своей отставки). Итог - масштабный крах, многомиллиардная помощь государства финансовым институтам. Но это результат не "спонтанного проявления моральных пороков, а неспособности правильно оценить риски и управлять ими".
Шиллер мечтает не о наказании нарушающих скоростной режим финансистов, а о разработке своеобразного "автопилота", который, как будущий гугломобиль, позволит каждому приобретать продукты, нужные именно ему (осознавая все риски). Или на худой конец о полуавтоматизированной системе управления финансовыми рисками, которая позволит разумно регулировать движение на автобане.
Он уверен, что современные финансовые продукты при всей их сложности могут быть относительно безопасными. Вернее, что риск можно регулировать и финансы могут не только приносить в мир новые кризисы, но и делать общество более процветающим и однородным.
Такой подход требует демократизации финансов ("люди должны знать правду о заключаемых ими финансовых контрактах и возможном ущербе от участия в них в будущем"), отсутствия барьеров перед финансовыми инновациями, но главное - использования "ремней безопасности". И правила должны быть глобальными.
Попытка остановить финансовый прогресс, ограничить инновации и вернуться к середине XX века, когда вес финансового сектора в экономике составлял 2%, а не 9-10%, как сейчас, выглядит весьма наивно.
У финансовых инноваций вполне может быть человеческое лицо
Об одной из них Шиллер рассказывает в этой книге - в первой половине 2000-х он придумал, что нужно создать рынок фьючерсов (и опционов на них) на односемейные дома. По сути, это рынок прогнозов, показывающий домовладельцам, получателям ипотечных кредитов, банкирам, ипотечным брокерам и т. д., как будут в дальнейшем двигаться цены.
По иронии судьбы, торги на рынке, запущенном фирмой Шиллера и Чикагской товарной биржей, начались в мае 2006 года, за год до ипотечного обвала. Торги не пошли: рынок оказался неликвидным, объем средств, которые можно в него инвестировать, поставив на рост или снижение цен, был слишком маленьким. "Процесс рождения нового рынка разворачивается довольно медленно", - философски замечает познавший это на собственном опыте экономист. Проблема в традиционализме людей, использующих те же финансовые продукты, что их бабушки и дедушки, замечает Шиллер. И в склонности "принимать слова за вещи", проистекающей из веры в денежную единицу как в стандарт ценности.
Раз за разом сбережения людей съедает инфляция, но память об этом сохраняется в лучшем случае на протяжении жизни одного поколения.
Кроме новых финансовых инструментов Шиллер возлагает надежды на страхование. Будь оно более развито и правильно регулируемо, человечеству не страшны были бы испытания, не связанные с угрозой жизни. Разлив нефти или неурожай - все риски посчитаны, учтены и компенсированы, надо только, чтобы все было застраховано, мечтает экономист. Важная новация, которая облегчит бремя многих должников, - привязывать кредиты к динамике цен и экономическим показателям, чтобы темп выплаты долга соответствовал экономической ситуации в стране. Это позволило бы предотвратить прошлый финансовый кризис. А борьбе с неравенством помогло бы установление плавающих ставок подоходного налога (это предложение Шиллер обосновал в 2003 году), становящихся более или менее прогрессивными в зависимости от уровня неравенства в стране до налогообложения.
Еще один пример того, как финансы могут улучшить общество: 10 лет назад Шиллер описал конструкцию долгосрочного полиса, при помощи которого человек может страховать свой будущий доход. К примеру, он решил сузить свою специализацию, инвестировал в переподготовку, но выбор оказался неудачным, а рынок труда - слишком узким. Полис позволит компенсировать снижение доходов, то есть сделает инвестиции в человеческий капитал более безопасными. Еще один предмет для страхования - болезнь одного из членов семьи. Такие продукты есть, но рынок пока очень мал. Это не только проблема бедных стран, где страхование вообще развито слабо. Даже в наиболее развитых экономиках возможности страхования используются слабо. Шиллер хотел бы страховать даже риск снижения стоимости жилья.
Нельзя сказать, чтобы финансисты не думали об этом. Хрестоматийный пример - сконструированный почти 10 лет назад из ничего гарвардским экономистом Элвином Ротом рынок почек для трансплантации. Начальная ситуация: тысячи людей умирают из-за отсутствия подходящего донора. Многие готовы пожертвовать почку, но только ради близких родственников, нуждающихся в этом.
Однако по генетическим причинам почки жертвователей-родственников часто не подходят. Рот и коллеги создали модель, позволяющую тому, кто готов стать донором, отдать почку (но не своему родственнику), а части нуждающихся (их больше, чем доноров) - ее получить.
Модель учитывает риск срыва контрактов (когда родственник потенциального донора уже получил почку, последний может отказаться), возможность недобросовестного поведения и т. д. Предела участию финансов в социальных проблемах Шиллер не видит и даже верит, что в будущем проблема поиска партнера для брака тоже будет решаться при помощи финансовой инженерии.
Идеализм Шиллера, заставляющий с осторожностью воспринимать его финансовый энтузиазм, не должен заслонять его главного тезиса.
Финансы - не цель, а совокупность средств, лучше или хуже помогающих достижению целей.
Они развиваются, и когда-то будут найдены механизмы, которые сделают финансовые кризисы менее разрушительными, а долги и динамику цен - менее обременительными для домохозяйств. Основные причины, этому мешающие, - жадность на одной стороне и финансовое невежество вместе с трудно преодолеваемой традиционностью - с другой.
Но добрую половину книги Шиллер рассказывает не об этом. Изначально он писал ее для студентов Йельского университета (его курс давно выложен онлайн и набрал десятки тысяч просмотров). Шиллер решил помочь студентам, подробно рассказав о том, как устроен современный финансовый рынок. Для йельского профессора это значит рассказывать не о цифрах и процентах, а о том, чем занимаются работающие на рынке люди - инвестбанкиры, регуляторы, страховщики, юристы и даже экономисты, ответственные за денежно-кредитную политику в нацбанке. Одновременно Шиллер показывает, какие в их деятельности проблемы и как ее можно усовершенствовать. Этот подробный рассказ - лучшее введение в финансово-экономические специальности, всю "прелесть" которых студенты могут осознать, лишь оказавшись внутри соответствующих организаций. Так что книга Шиллера - еще и хорошее профориентационное пособие.
