"Чтобы запомнили не зэком". Почему заключенные идут на фронт и какой будет их служба

С 8 мая украинским осужденным определенных категорий можно служить в ВСУ. Как работает закон на практике, кто из заключенных решился на службу, а кто нет и по каким причинам, – в материале журналистки РБК-Украина Юлии Акимовой. 

С начала полномасштабного вторжения многие мужчины и женщины по своей воле пошли в военкоматы. Некоторое количество из них развернули обратно – отказывали, в основном, тем, у кого нет соответствующего боевого опыта. Заключенные в тюрьмах с началом войны также хотели отправиться служить, для чего просили о помиловании. Им отказали, заявив, что в этом нет необходимости. Прошло больше двух лет и эта необходимость появилась – 8 мая в силу вступил закон, который позволяет осужденным определенных категорий служить в ВСУ.

В Украине под действие закона попадают 86 исправительных учреждений. Потенциал – 26 тысяч осужденных, которые теоретически могут вступить в ряды украинской армии. В Министерстве юстиции говорят, что не ожидали такого ажиотажа – за первые недели заявления подали 4,5 тысяч заключенных. Часть из них уже прошла военно-врачебную комиссию и ждет решения – годен осужденный к службе или нет.

Закон о мобилизации осужденных: нюансы и детали

В России зэков вербовали в армию в основном частные военные компании, больше всего – ЧВК "Вагнер". Видео с ныне погибшим Евгением Пригожиным в колониях строгого режима, занимающегося "рекрутингом", облетели все социальные сети.

"Идеальный кандидат – это 30-45 лет от роду, крепкий, уверенный в себе, выносливый. Желательно отсидевший пятнашку и более. Желательно впереди пятнашка и более. Желательно не один раз за убийство, тяжкие телесные, разбой, грабеж. Если администрацию или ментов отп*зд*л – это еще лучше. Нам нужны ваши криминальные таланты!" – говорил главарь "вагнеровцев", обращаясь к заключенным.

Пригожин подбирал себе военных среди осужденных с особой тщательностью, делая акцент на жестокости совершенных ими преступлений. Через полгода подобного рекрутинга в российских медиа стали появляться новости о том, как " в армии РФ каннибал и маньяк-убийца стали лучшими друзьями", а "зэк-вагнеровец вернулся с войны и снова жестоко убил".

ЧВК набирали зэков без соответствующей законодательной базы, но вскоре Кремль ее создал. В ноябре 2022 года Владимир Путин подписал указ, согласно которому набирать в армию РФ можно фактически всех, кроме педофилов и "экстремистов". На деле же не набирали только "экстремистов", которыми в России называют оппозиционеров. После вступления закона в силу вербовкой зэков занялось Минобороны РФ.

Когда в Украине обсуждали инициативу о мобилизации осужденных, некоторые лидеры мнений заявляли о том, что идея похожа на то, что делают противники, а потому реализовывать ее, то есть уподобляться россиянам, нельзя. Однако пока различий в ее воплощении гораздо больше, и они критические. Основное – критерии отбора заключенных.

Для того, чтобы наочно продемонстрировать, как работает закон, в конце мая журналистов пригласили в одну из исправительных колоний, находящихся в Киевской области. В Министерстве юстиции сообщили, что прессе можно будет пообщаться с самими заключенными, причем не только с добровольцами, но и с теми, кто решил досидеть свой срок.

В колонию приехали не только украинские, но и западные журналисты. Перед тем как вывести на плац заключенных, прессу собрали в небольшом зале, где представители Минюста и несколько нардепов рассказали о законе подробнее.

"Эта инициатива поначалу казалась не совсем однозначной, много было скептиков, но их удалось убедить. Я думаю, эта фантастическая история с точки зрения ресоциализации осужденных и помощи армии", – сразу же отметил министр юстиции Денис Малюська.

В этой колонии содержатся 700 заключенных. 130 из них уже написали заявления и готовятся проходить все необходимые процедуры, а их немало – помимо самого суда, который решит, можно ли выпускать преступника по условно досрочному, заключенный должен пройти собеседование в бригаду, к которой привязана колония, пообщаться с психологом, а потом уже и военно-врачебную комиссию. Берут далеко не всех, главный критерий отбора – статья.

Денис Малюська (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

"В первую очередь, это преступления (совершив которые, заключенный не может служить в ВСУ – ред.) против основ национальной безопасности. Предатели (отбывающие наказание за государственную измену – ред. ) не имеют права выходить по УДО. Кроме того, это то, что касается преступлений против половой свободы человека. Есть умышленное убийство двух и больше человек, терроризм", – заявил один из инициаторов закона, народный депутат Сергей Ионушас.

Топ-коррупционеры также не смогут освободиться по УДО и служить в армии. Этот вопрос на импровизированной пресс-конференции задавали несколько раз – как нардепам, так и Малюське.

"Это как раз была одна из дискуссий в парламенте, чтобы любой человек, который совершил тяжкое преступление, не смог воспользоваться этой процедурой и защищать государство. Также не смогут этого делать и те, кто занимал ответственные должности и, будучи на должности, совершили преступление. Это народные депутаты, министры, спикер, советники, представители разных исполнительных и законодательных ветвей власти", – отметила народный депутат Елена Шуляк.

Елена Шуляк (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Некоторые заключенные, несмотря на то, что закон был принят всего несколько недель назад, уже служат в армии в составе отдельного подразделения 225 штурмового батальона. На их подготовку потребовалось немного времени, поскольку эти конкретные осужденные имеют боевой опыт. Остальных же будут обучать несколько месяцев. Пока из добровольцев формируют штурмовые отряды. По словам Малюськи, у армии дефицит в штурмовиках, соответственно, в первую очередь, будут восполнять его.

Перед тем, как выйти к заключенным, журналисты задали, пожалуй, один из самых сенситивных вопросов, который задавали многие, пока в парламенте обсуждали эту инициативу – чем она отличается от того, что происходит в России. По словам Минюста – буквально всем.

"У нас не парамилитарные группы, у нас обычные Вооруженные силы. У нас хорошая социальная защита, они – достойные, классические солдаты, а не представители парамилитарных формирований, как в России. Плюс у нас добровольческая схема, наших никто не заставляет, в России заставляют. Маньяки, серийные убийцы не принимают участие в этом, в России принимают. Наши имеют патриотическую мотивацию. Различия колоссальные", – добавил Малюська.

Добровольцы и отказники: за и против

На тюремный плац вывели заключенных – молодых мужчин в одинаковых робах. Журналистам сразу же сообщили – среди них есть добровольцы, есть отказники, а есть и те, кто хочет пойти в ВСУ, но статья не позволяет.

Николаю 29 лет, он все время улыбается и шутит. На вопрос о том, по какой статье сидит, буквально чеканит слова – видно, что повторял он их за последние годы часто.

– Что вы украли?

– Деньги.

– У кого?

– У прокурора.

Николай уже привык, что его ответ удивляет, поэтому сразу же пожимает плечами и виновато добавляет: "Я же не знал, что это прокурор". Несколько лет назад его друг предложил ему обокрасть дачу, где он подрабатывал. Добычу – четыре тысячи долларов и несколько тысяч гривен – прогуляли за неделю, уехав из города. Дома их уже ждали.

– Шесть лет дали сидеть, отсидел пять. Понимаете, сидеть тут еще год – я бы все равно отсидел и вышел. Но просидеть тут еще год, ходить, протирать штаны, ничем не заниматься, грубо говоря, просто просиживать – это неправильно. Если есть возможность – надо делать. В жизни тоже много чего сделал нехорошего и есть шанс как-то исправить эту ситуацию.

В первый день войны Николай проснулся от взрывов и увидел в тюремном окне зарево на горизонте. Он сразу же решил идти на фронт и писал прошение о помиловании, но ему отказали – не было необходимости. Теперь же она появилась.

– А чего заключенным нельзя воевать? Есть, конечно, тут закоренелые преступники. А есть совсем случайные, я за пять лет разных тут видел людей. Вон Виталик, мой друг, он просто решил заработать денег и купить себе приставку. Он даже не закладками занимался, он просто должен был забрать посылку, с одного места в другое ее перевезти. Просто малой дурной, 20 лет еще, что там в голове может быть.

– А кому точно нельзя идти воевать?

– Наркоманам. Человек, который сидит на игле, у него уже нет ничего в голове.

28-летний Валентин сидит по статье за убийство. О подробностях дела распространятся не хочет и ограничивается коротким "не поделили взгляды". Суд дал ему 12 лет тюрьмы. Мужчина может пойти в ВСУ, но не хочет. В 2014 году он пошел на войну добровольцем и пробыл на фронте полтора года. Сегодня же он уверен – как от штурмовика от него будет мало толку.

– У меня есть специальность, я – повар. Там не нужны повара, там нужны штурмовики. Я понимаю, что есть люди, которые лучше подготовлены. Еще я не очень хорошо понимаю этот закон. Он переписывается, пишется.

Мужчина говорит быстро и несколько раз переходит с украинского на русский язык и наоборот. Ему явно неловко общаться с журналистами, но еще более неловко объяснять, почему он отказывается идти на войну, хотя никто и не пытается на него давить.

– Я понимаю, что если война не закончится, я через два года выйду, у меня УДО. Я выйду, могу зарабатывать. И я понимаю, что, выйдя на свободу и купив 10 дронов, на которые я заработаю, я помогу гораздо больше нашим ВСУ, чем поеду туда и проживу там полчаса.

– То есть вы уверены, что это смерть?

– С моей точки зрения, да. Ну а зачем туда еще набирать зэков?

К 23-летнему Виталию подходят больше всего – он стеснительный, но не отказывается общаться. Сразу бросается в глаза его молодое лицо и неловкость в движениях, почти как у подростка. Виталий сидит за распространение наркотиков.

– Нужны были деньги, на работе тогда были нелады, захотелось легких денег. Где-то неделю "работал". Так и попал.

Виталий – доброволец. Когда началась война, он, как и многие, писал заявление о помиловании, но его не взяли. Теперь же он прошел ВВК, прошел собеседование в бригаде. Парня готов взять на поруки командир 5-й отдельной штурмовой бригады. На вопрос о том, зачем идет на войну, Виталий улыбается и пожимает плечами: "Чтобы запомнили не зэком".

Парня ждет несколько месяцев обучения, о чем он говорит с плохо скрываемым восторгом. "Сказали, что три месяца будут учения – полигон, тактика и так далее. А там переведут в военную часть и как пойдет. Честно говоря, не страшно".

30-летний Олег сидит по той же статье, что и Виталий. Несколько лет назад ему понадобились деньги и он решил заниматься "закладками". Свою мотивацию Олег объясняет по-философски.

– Чего решил заниматься? Деньги. Всему виной деньги. Женщины и деньги.

Из 6,5 лет Олег отсидел три и решил для себя, что в такое смутное время ему рациональнее будет "посидеть".

– Если бы вы были на воле, пошли бы в ВСУ?

– Да. Единственное, что меня оттолкнуло от этого – неизвестно, как к тебе будут относиться там. Как к обыкновенному человеку или как к осужденному.

– А как вы сами к себе относитесь?

– Посредственно. Есть и критика, критики, конечно, много.

Неопределенность – основная причина отказа у заключенных. Многие говорят о том, что им непонятен закон, малая часть прямо говорит о том, что им страшно. Один из осужденных, не желая говорить под запись, сказал, что пойдет в ВСУ, когда выйдет из тюрьмы – так он сможет получать отпуск наравне со всеми, а не только "больничный", как другие заключенные. Закон не предусматривает отпускные дни для осужденных для поездок домой или в целом для отдыха. Только по состоянию здоровья.

Представитель 3 отдельной штурмовой бригады Олег Петренко говорит, что ждал этого закона давно, как и военные в его подразделении.

– У нас в бригаде наши медийные люди довольно давно говорили, что это необходимо, это логично. И нелогично было, когда начались проблемы с мотивированными людьми, а сейчас эти люди – это 4,5 тысячи, их можно называть как угодно, но их можно называть и добровольцами.

В 3 штурмовую, по словам Петренко, нельзя попасть просто так – существует отбор и основные критерии. Среди них психолог, общее собеседование и состояние здоровья заключенного.

– Точно нельзя брать предателей родины, нельзя брать коррупционеров, которые получили срок во время войны, то есть мародеров. Ну и тех, кто, скажем так, совершили поступки за гранью человеческой морали. Психопаты, насильники и так далее.

Олег Петренко (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

С начала войны многие заключенные подавали прошение о помиловании и получали отказы приблизительно с одним ответом – нет необходимости. Прошло больше двух лет полномасштабной войны. Самые мотивированные граждане уже давно на фронте, либо погибли. Закон, который, наконец, был разработан и принят, поможет хотя бы частично восполнить потери. И в этой истории осужденные имеют двойную мотивацию. Первая очевидная – защитить страну от оккупантов. А вторая – сугубо личная, но, вместе с тем, одна на всех – искупить вину. И это отличие украинских осужденных от российских зэков, пожалуй, главное.