Психолог для военных. Как помочь защитникам пережить ужасы войны

Война, начатая Россией, создаст новое поколение ветеранов в Украине. Уже сегодня многим военным после опыта на передовой нужна помощь психолога и ментальная реабилитация. Почему это важно и может ли им в этом помочь государство – ниже в материале РБК-Украина. 

После полномасштабного вторжения России сложно найти украинца, который не испытал бы как минимум стресс от происходящего. Сегодня все жители Украины так или иначе травмированы – физически или душевно. Однако для многих из нас война во всех ее гранях остается вне зоны видимости – украинцы ее слышат, видят ракеты, разрушенные дома, погибших людей, но не передовую.

Около 700 тысяч украинских военнослужащих освобождают и защищают наши земли от российских оккупантов. Каждый день они переживают давление на физическое и ментальное здоровье. А потому вопрос реабилитации воинов – одна из важнейших тем и сегодня, и после войны.

Военные не наблюдают за войной. Они находятся в ее эпицентре, видят все ее ужасы и подвергаются колоссальным нагрузкам. И если травмы на теле скрыть еще как-то можно, то ментальные проблемы увидеть гораздо сложнее.

Сам себе психолог

Ветеран полка "Азов", действующий боец ВСУ Сергей Тамарин имеет разный опыт реабилитации. Как и многие его побратимы, получая различные травмы, в большинстве своем игнорировал их. Равно как и необходимость в получении психологической помощи.

"В нашем восприятии обращение к психологу или психиатру делают тебя сразу больным либо пациентом. В связи с отсутствием культуры и практики психологической помощи это воспринимают как нечто чуждое, и даже если людям нужна помощь, ее тяжело получить, люди попросту стесняются", – говорит Сергей.

Украинские военные устанавливают флаг (фото: Getty Images)

Ситуация поменялась, когда после начала большой войны азовец получил серьезную контузию. "Это был танковый обстрел. Я получил ранения от прилета снарядов. Это называется акустическая баротравма с змчт (закрытая черепно-мозговая травма) и так далее, полный набор" – поясняет он.

"На ногах" перенести травму не получилось – уже к вечеру Сергею стало так плохо, что его в срочном порядке эвакуировали и доставили в госпиталь. Реабилитация длилась три недели. За это время боец прошел ряд самых разнообразных процедур – от акупунктуры до биосуггестивной терапии (прием в психотерапии, направленный на избавление от психосоматических нарушений - ред.). Не пренебрег и психологом.

Но многие военные, прошедшие через тяжелые и травматичные ситуации, замыкаются в себе и не пытаются искать контакта с окружающими. Реабилитация в связи с этим может затянуться, либо вовсе не дать положительного результата. Специалисты уверяют, что для начала военнослужащий должен сделать шаг, чтобы признаться себе – травма оказала на него негативное влияние и с этим надо что-то делать.

Государство также должно быть заинтересовано, чтобы предоставить военным возможность не только физической, но и душевной реабилитации. Это, по мнению Сергея, вопрос обоих – и военного, и страны.

"Расстройства психики еще более опасны чем физические болезни, так как носят скрытый характер. Вторая опасность в том, что страдают не только те у кого расстройства или проблемы адаптации, но и те, кто находится рядом, родные и близкие. Профилактика и выздоровление выглядит как своеобразная круговая порука, когда и государство в этом заинтересовано, и сами военные должны стремиться к выздоровлению", – уверен он.

Но закон запрещает чиновникам и медикам насильно оказывать психологическую помощь. Военных не могут заставить пройти обследование у психолога, чтобы выявить травму. При этом, если не разобраться с ней вовремя, развивается постравматический синдром, о чем говорит психолог Екатерина Лищенко.

"Это ряд симптомов и состояний, неподвластных человеку – ночные кошмары, апатия, флешбеки, состояние изоляции и отчужденности. Все это сильно усложняющие качество жизни. Хорошая метафора – техногенная катастрофа. Когда сразу с ней невозможно справиться. И тогда зону катастрофы окружают саркофагам. А потом под ним начинаются процессы, скрытые от посторонних глаз и изменения взаимодействия с окружающей средой", – рассказала Лищенко в комментарии РБК-Украина.

ПТСР часто может стать причиной неконтролируемых и в основном фатальных действий. Один из известных случаев – дело ветерана АТО Алексея Белько, который в 2019 году заехал на киевский мост Метро и угрожал взорвать его. Экспертиза признала его невменяемым, суд назначил психиатрическое лечение. Проходил ли Белько реабилитацию после АТО, был ли включен психолог в его программу по выздоровлению – неизвестно.

Сергей Тамарин из "Азова" считает, что государство может найти способы, как включать в реабилитацию обязательную психологическую помощь. По тому принципу, как это происходит в странах, работающих со своими вооруженными силами по стандартам НАТО. Военные Альянса должны проходить обязательный "психологический скрининг" перед выполнением заданий, их ментальное состояние четко контролируется.

Украинский воин (фото: Getty Images)

В случае с Украиной, очевидно, что после окончания войны тысячи и тысячи военнослужащих вернутся с поля боя, находясь в совершенно разных душевных состояниях. И потому их интеграция должна будет проходить максимально эффективно и безопасно для психики военного, иначе последствия могут быть плачевными.

Круговая порука

Военнослужащие и ветераны боевых действий – это две разные категории, за которые несут ответственность два разных ведомства. Грубо говоря, за действующих военных отвечает Министерство обороны, а за тех, кто закончил службу – Министерство ветеранов. У последнего есть программа реабилитации самих ветеранов.

После начала полномасштабного наступления России на Украину в Минветеранов расширили перечень тех, кто может пользоваться услугами программы – теперь под нее подпадают и действующие военнослужащие, о чем РБК-Украина рассказала замминистра Инна Драганчук.

Причиной расширения категорий программы стал тот факт, что многие ветераны снова вернулись на войну. И, понимая, что каждый военный все равно станет ветераном, в министерстве решили действовать на упреждение.

До начала большой войны профильное ведомство выступало больше в качестве финансового регулятора – выделяло деньги, а распределялись они управлениями социальной защиты на местах. Теперь министерство заключило контракты с учреждениями здравоохранения – это позволяет иметь прямую связь с теми, кто эту услугу предоставляет и контролировать ее качество.

"Мы разработали определенный перечень требований для этих учреждений, например, у психологов должен быть сертификат, который свидетельствует о том, что они за последние два года проходили курсы по повышению квалификации. Это логично, потому что человек, который работает с тончайшим инструментом – с человеческой психикой, должен постоянно развиваться", – рассказала Драганчук.

Но уже на этом этапе министерство столкнулось с проблемой – не все психологи за последние несколько лет проходили курсы повышения квалификации. Некоторые специалисты согласились на условия власти и получили необходимые сертификаты, остальные же отсеялись.

Еще одним условием было наличие в больнице реабилитационной бригады – психологи должны работать совместно с психиатрами, помощь должна быть комплексной.

"Когда такой военнослужащий попадает в госпиталь после ранений, он уже утром, условно, имеет возможность общаться с профессионалами, которые будут давать психологическую реабилитацию вместе с медпомощью. Если раньше цепочка была: управление соцзащиты-психолог-услуга, то сейчас военнослужащий или ветеран получает сразу все в больнице", – отметила чиновница.

Украинский воин и жительница одного из сел (фото: Getty Images)

Однако здесь опять же важно подчеркнуть тот факт, что психологическая помощь все равно остается добровольной. В этом вопросе у Минветеранов однозначное мнение – психологическая помощь должна быть предоставлена всем и этот вопрос может стать обязательным.

"Есть четкая грань: ветеран – это гражданский, военнослужащий – это Министерство обороны. Нам очень важно, чтобы Министерство обороны при переходе военного в гражданскую жизнь сопровождало военнослужащего и психологом. Если это будет 5-7 часов сессий… Можно просто молчать. А квалифицированные психологи уже сами будут подбирать необходимые механизмы", – отметила Драганчук.

Можно использовать практику других стран и проводить психологические сессии на этапе интеграции военного, как это происходит, например, в США. Но тут возникает ряд нюансов. Один из них – наличие большого количества квалифицированных и адекватных специалистов. Ведь в случае, если с военнослужащим будет заниматься непрофессионал, последствия его работы над человеческой психикой могут быть необратимыми.

В министерстве считают, что вопрос о реабилитации, в первую очередь, ментальной, носит комплексный характер. Чтобы решить проблему отсутствия психологов, их квалификации, контроля их работы с военнослужащими, обязанности самих военных "отходить" обязательные часы сессий, необходимо, чтобы все украинские ведомства работали синхронно.

На сегодняшний день вопросом психологической реабилитации занимается Первая леди Елена Зеленская. Некоторое время назад она заявляла о том, что необходимо создать общую площадку для всех профильных ведомств. Возможно, этим вопросом стоило бы заняться Министерству внутренних дел, которое сможет переквалифицировать свои ведомственные учреждения, провести проверку работающих у них психологов на предмет их квалификации.

Верховная рада как законодательный орган также могла бы ввести пункт о психологической реабилитации обязательным для военнослужащих. Да и в Министерстве обороны должны понимать, что чем качественнее они будут лечить и реабилитировать военных сегодня, тем легче тем будет интегрироваться в мирную жизнь завтра.

Военнослужащий ВСУ за рулем грузовика (фото: Getty Images)

После победы домой вернутся воины, которые ценой своего здоровья защитили Украину от российских оккупантов. Забота о них должна стать одной из главных миссий как каждой отдельной взятой семьи, так и государства в целом. И речь далеко не только о финансовой поддержке ветеранов и их физической реабилитации. Психологическая помощь в этом смысле не менее серьезный вызов для поствоенной нации.