Два года назад, 11 ноября 2022 года, ВСУ освободили от оккупантов Херсон и часть правобережья. С этого времени город живет под постоянными обстрелами. РБК-Украина рассказывает истории трех херсонских волонтеров, которые сами пережили оккупацию, сохранили силу духа и продолжают помогать родному городу.
Еще летом 2022-го ВСУ активно наносили удары по Антоновскому мосту: российская ПВО не способна была перехватывать все удары. В ноябре начали распространяться осторожные "намеки" на возможное освобождение города.
Одно время российское командование пыталось демонстрировать "контроль" над Херсоном, в то же время распространяли новости о подготовке к эвакуации гражданских. С оккупантами на левый берег перебралось немало коллаборантов, часть людей вывезли принудительно. За день до освобождения города при отступлении с правого берега Днепра оккупанты взорвали Антоновский мост, разрушив несколько его пролетов.
11 ноября горожане с флагами уже спешили поздравить и лично обнять ребят из ВСУ. Радовались херсонцы, и вместе с ними – вся страна. Эти события надолго останутся в сердце украинцев и войдут в историю как один из ключевых этапов русско-украинской войны. Сегодня Херсон ежедневно сталкивается с множеством вызовов: от обстрелов до перебоев со светом и водой.
Глава херсонской общественной организации "Місто Сили" Евгений Гилин – активный общественный деятель, отец четырех детей. Помогал городу и во время оккупации и все время после освобождения города. 24 февраля резко разделило жизнь в мирном Херсоне на "до" и "после", вспоминает он.
В тот день над головами людей летали вертолеты, были новости о высадке десанта (в 11:30 российский десант высадился с вертолетов возле Антоновского моста и быстро взял его под контроль – ред.), взрывы раздавались все чаще. Мирная жизнь Херсона быстро превратилась в военную – первые жертвы среди гражданских, разбитые мосты и огонь вдоль побережья были свидетельством того, что город уже не будет таким, как раньше.
Остаться или уезжать? На утро следующего дня Евгений принимает тяжелое решение вывезти семью.
"Трасса была пустая. Когда я увидел наших военных, спокойно стоявших у бронетехники, то подумал: если так будет продолжаться, многие из них, возможно, не доживут до следующего утра", – вспоминает он те минуты.
После эвакуации семьи Евгений переключился на волонтерскую деятельность: привлечение как можно большей помощи и внимания мира в Херсон и область стало основной целью его и команды.
В первые дни оккупации люди сидели по домам, не понимая ситуацию, коротенькими перебежками заносили соседям продукты. Со временем все поняли, что особенно после трагедии в Буче оккупанты хотели показать, что якобы относятся к херсонцам лояльно.
"В Херсоне они хотели показать, что пришла "хорошая" власть, что наконец-то все будет классно, что Херсон теперь под патронатом "великой Российской Федерации". Хотели вызвать желание сотрудничества. Но хорошо, что херсонцы не покорились стратегии и начали выходить на митинги, на пикеты – протестовать против российской оккупации", – говорит волонтер.
Многие, конечно, хотели уехать. Первыми испытывали маршруты настоящие отчаянные.
Лучший друг Евгения, Антон Кушнин, погибший 16 мая 2022 года, в начале оккупации города просто садился в машину, ехал в Антоновку, Ошенки. Он первый из области, кому вообще удалось выехать в Николаев. Фактически на себе он тестировал эти новые дороги, передавал в штаб важную информацию об условиях и правилах проездов и дальше все решали, как эвакуировать гражданских и завозить в оккупированную область помощь.
В поисках возможностей, как вывезти людей, волонтеры часто разочаровались.
Наконец нашли замечательных перевозчиков, вывозивших людей своими автобусами. Им предлагали деньги, но некоторые отказывались, некоторые соглашались на покрытие прямых расходов и зарплат водителям. И везли людей, рискуя всем.
"Это была двусторонняя кампания: вывозя людей, обратно автобусы ехали наполненные гуманитаркой. С большой благодарностью я вспоминаю тех перевозчиков, которых мы привлекли к этой работе: Виталий Прокопов, Артем Присяжный, Александр Демчук, Алексей Грибко, Олег Каминский, Константин Близниченко, Евгений Штопель и многие другие", – подчеркивает собеседник.
Сегодня, два года после осовобождения, Херсон ежедневно сталкивается с десятками вызовов – город стал настоящим южным форпостом Украины, подчеркивает Евгений Гилин.
"Сейчас здесь переплетено все: мирную жизнь и боевые действия. Горожане, врачи, военные, коммунальщики, ООН, одинокие волонтеры – все эти люди вместе содержат город. Приехав сюда, можно увидеть дворников в бронежилетах, которые метут улицы, несмотря на обстрелы. Можно увидеть водителей маршруток в касках. Они выполняют работу, рискуя жизнью", – описывает он ситуацию в городе.
По состоянию на 1 ноября в Херсонской территориальной громаде проживает 158 тысяч человек. Некоторые населенные пункты остались без людей. В Веремеевке, Петровке всего несколько жителей, а в Майском и Николаевке нет никого вообще. В некоторых селах проживает всего по 5-15 жителей, и для них ежедневные обстрелы просто чрезвычайное психологическое давление. Страдает от обстрелов и сам Херсон.
Сейчас волонтеры думают, где взять бронированные кареты скорой помощи для местных больниц, потому что на вызовы медики едут в гражданских автомобилях, но Херсон – это зона активных боевых действий. На прошлой неделе под обстрелами пострадали три медика. Один из них погиб по дороге на вызов.
Бригады скорой помощи рискуют жизнью, посещая все зоны области, где есть пострадавшие. Фермеры вынуждены разминировать собственные поля, бизнесы пытаются адаптироваться к новым налоговым условиям, куча вызовов и у властей.
"Локальные организации, такие как наша, просто разрываются между большим количеством потребностей. Потому что большинство людей, которые остались – это пожилые люди, например. И не могут себе позволить покинуть свое жилье и искать другое. Локальные организации – на постоянном кофе, на сигаретах, на безумном адреналине. Если вы не курите, то в Херсоне есть высокий риск, что начнете", – добавляет Евгений.
Недавно город всколыхнуло расследование касаемо строительства противорадиационного укрытия. Люди начали спрашивать, зачем это делать, когда город каждый день под обстрелами.
Вокруг этого вопроса была уже куча скандалов, и городские власти не смогли сдержать утечку ситуации в публичное пространство. Строительство недавно начали, и туда сразу "прилетело" два КАБа.
"Все выполненные работы накрылись медным тазом. Соответственно, и деньги тоже пропали. И людей не спросили, нужно ли это им сейчас. Также на строительство школы в Херсоне, прямо в пятикилометровой зоне от линии размещения врага, тоже "прилетало". Вылетели все окна, в квартирах стены рухнули. Причина для меня как для юриста понятна – у местных властей нет диалога с громадой, а в состоянии войны такая конфронтация в тылу недопустима", – говорит Евгений.
Вопреки всем сложностям, Евгения не перестает поражать херсонский боевой дух. В городе пожилые люди не просто ждут помощи – они тоже активно включаются в поддержку. Они готовят блюда для военных, плетут маскировочные сетки, ухаживают за животными, как могут помогают городу. Здесь каждый ощущает свою важность и старается быть полезным.
"Херсонцы, выехавшие в Одессу, Львов, Испанию или Америку, тоже сталкивались с опасностями. Кто-то пострадал от стихийных бедствий. Они говорят: "Нет места, где можно быть полностью в безопасности – ни здесь, ни там. Так зачем ехать? Если оставим Херсон, то получим ту же неопределенность, только без родных стен и с дополнительными трудностями", – говорит он.
Эта логика подкрепляется эмоциями: для херсонцев их город – это уют, знакомые лица, атмосфера и любовь к родным местам на берегу Днепра. Херсон ассоциируется с великолепными пейзажами, прогулками у моря, даже с дельфинами на горизонте. Люди не хотят оставлять эти ценности, даже несмотря на риски.
Вернувшись из других городов, люди часто ощущают облегчение: "Все, я дома, здесь все станет на свои места". Ощущение близости и поддержки помогает пережить обстрелы.
"Для многих херсонцев решение остаться – это выбор между родными стенами и неизвестностью. Неопределенность есть повсюду, но дома, где рядом близкие люди, где можно почувствовать поддержку, она кажется менее угрожающей. Соседи приносят пирожки, делятся водой, молоком – это наполняет людей ощущением. единства и тепла. Поэтому даже несмотря на постоянные обстрелы, горожане остаются вместе, помогают друг другу и продолжают бороться за свой город", – подчеркивает он.
Ирина Ильина из общественной организации "Тарелка-Херсон" до войны работала учителем начальных классов и реабилитологом. Предоставляла бесплатные услуги детям с инвалидностью организации. Так и начался ее путь волонтерства – за пару лет до вторжения РФ в Украину.
"Помню, еще тогда неравнодушные херсонцы помогали жителям области и городу. Мы мечтали привить волонтерство каждому. Это быстро случилось, но совсем не при таких условиях, как мы хотели. Наша миссия была обеспечивать людей продуктами, помогать людям и детям с инвалидностью. Было много проектов и планов. Но 24 февраля у всех украинцев на секунду остановилось сердце и дыхание", – вспоминает она.
Звонок родным на Левобережье: "мама, просыпайся, война". Страх, переживание, неконтролируемое психологическое состояние, тревога – все это было в первую неделю. Но поддержка команды и сплоченность позволили овладеть собой.
У волонтеров был "Банк одежды" – место, куда можно было принести вещи или взять их бесплатно. Все 8 месяцев Ирина каждый день проводила именно там. Многие переселенцы, мамы с новорожденными – все либо приносили, либо забирали вещи.
"В первый месяц оккупации слово "волонтер" мы забыли, потому что это было опасно. Я говорила, что у меня секонд-хенд, а подпольно мы раздавали лекарства, которые еще получали с подконтрольной Украине территории, и продукты. Когда везли в села продукты, говорили на блокпостах, что едем продавать на магазин. А заезжая в села, быстро фасовали по пакетам и разносили по дворам", – добавляет Ирина.
Случалось в оккупации и смешное. Для Ирины этим моментом было, когда буряты пришли в "Банк одежды" и спросили, где продаются магнитофоны.
"Мы долго смеялись. А потом они спросили, где можно купить обувь. И я их направила в детский магазин. Смеялись не долго. Потому что пришли коллаборанты, которые угрожали, что пойдут в комендатуру, потому что у меня на лбу написано, что я за Зеленского. Я посмеялась, приподнимая волосы. И сказала: "Что, так видно сильно?", – вспоминает она.
Волонтеры развозили продуктовые наборы нуждающимся по селам и городу. Понимали, что некоторые люди, которым они помогали, могли резко "поменять свое направление патриотизма".
Заехав в одно село, которое сейчас до сих пор в оккупации, они очень быстро разносили наборы. Быстро потому, что волонтеров тогда в буквальном смысле ловили и увозили на подвалы: россияне понимали, что эти люди имели связь с подконтрольной Украине территорией, которая снабжает нас финансированием. И хотели, чтобы волонтеры работали на окупантов.
"В пакете некоторые продукты из временно оккупированного Крыма. Запомнился дедушка в той деревне, которая кричала, чтобы я вышла со двора, потому что он не хочет брать русскую гуманитарку. Я умоляла его не кричать и говорила, что мы наши. И доказательством было в том. пакете бутылка масла. Именно бутылка, на которой написано "масло". Он успокоился и сказал: "Хорошо, масло возьму, все остальное брать не буду". Такие люди меня держали морально. Я понимала, что не одна", – говорит волонтер.
В том селе после раздачи гуманитарки оккупанты устроили обыск и спрашивали, кто приезжал. Ирина местным просто говорила, что она из Херсона. Так и искали белокурую девушку из Херсона…
В день освобождения города Ирина с самого утра стояла в очереди – производила закупку картофеля людям. Связи, света и воды не было.
"Продавец прошептал: "Ты видела наших?" Я только кивнула головой, потому что кто его знает, кто у него "наши". Но проезжающий мимо нас пикап с украинским флагом объяснил все. Слезы счастья. Эмоции, которые я хотела бы пережить не один раз. В то, что так будет, я верила до последнего. А вера – это самое сильное чувство, которое есть у человека", – вспоминает Ильина.
Родители Ирины остались на левом берегу. Она поймала связь у Антоновского моста, позвонила маме и успела сказать "нас освободили, скоро встретимся". Но насколько скоро – она не понимала.
Ирина постоянно волновалась за родителей, потому что враг и дальше продолжал отслеживать ее деятельность, а родители оставались в оккупации. Она все время говорила маме: "Ждите, скоро все закончится". Но у войны были свои планы.
Когда случилась трагедия с подрывом Каховской ГЭС, Ирину снова охватили те страшные ощущения, что и 24 февраля. Тогда она лишилась связи с родными, а Херсон затопило. Волонтеры работали день и ночь, без отдыха.
Через несколько недель Ирине удалось уговорить родителей уехать, и она безгранично благодарна за то, что они согласились. Ведь сейчас первая линия на левом берегу разрушена. Сейчас она верит, что они вернутся и отстроят родной дом.
"Сейчас я продолжаю помогать ВСУ, работаю над проектом с ОО "Місто Сили". Создали центр развития матери и ребенка "Зростаймо разом", где тренеры проводят занятия по логопедии, лечебной физкультуре, мастер-классы, киновечера и многое другое для родителей и детей. Это не просто досуг. Это маленькая семья, которая дает тепло и детство малышам, особенно сейчас, когда ситуация в Херсоне очень тяжелая”, – говорит Ирина.
Свой день рождения в мае 2022 года Ирина провела под оккупацией. Она загадала одно желание – чтобы следующий отметить уже в свободном Херсоне. И оно осуществилось.
"Это напомнило, как много значит единство. Мы, как и тогда, делаем все возможное, чтобы поддерживать друг друга. Сегодня в городе тяжело. Херсон живет одним днем, ведь обстрелы происходят каждую минуту, атаки дронов каждую ночь. Когда тихо пару дней , мы понимаем, что от этой тишины еще страшнее. Но мы не сдаемся. Я верю в лучшее так же, как и тогда, во время оккупации", – добавляет собеседница.
До широкомасштабной войны херсонец Сергей Киндра был ведущим на праздниках. С 24 февраля войной начал волонтерить. Уже после оккупации попал с сыном под обстрел, погиб буквально у него на руках. У Сергея остался младший сын. Он, несмотря на все пережитое, остается жить в Херсоне и помогает военным.
"Семьям пропавших без вести защитников я говорю: "молитесь, у вас есть надежда, что он где-то в плену. У вас есть надежда, что муж или сын вам позвонит". А у меня надежды, что сын позвонит и скажет "Пап, привет" – нет. Говорю девочкам, чтобы помогали побратимам пропавших. Важно человека, который столкнулся с несчастьем, вывести из состояния горя в состояние помощника. Это важно делать хотя бы для того, чтобы не сойти с ума. И делать добро – это единственное, что их еще как-то держит", – говорит Сергей.
Херсон сейчас – это чья искалеченная жизнь каждый день. Ужасно думать о том, что к постоянным обстрелам привыкаешь. Сергей не может смириться с гражданскими обстрелами: в каких-то городах это резонанс, а в Херсоне – обыденность.
Те, кто в городе чем-то занимается активно, живет практически под землей. В убежищах проводят рабочие собрания, какие-то мероприятия. Там же собирают гуманитарную помощь. Звучит страшно, но на сигнал тревоги уже немногие обращают внимание: часто она гудит постоянно.
"Я бы сказал, что в городе остались немного чокнутые люди. Есть несколько мест, где эти люди пересекаются, все эти избранные, безумные люди. И концентрация такая насыщенная. Мы друг друга практически все знаем. Мы знаем, кто каким ресурсом владеет, к кому за чем можно обратиться", – рассказывает волонтер.
Когда в 4 утра 24 февраля произошли первые "прилеты" по Чернобыевке, мало кто понимал, что происходит. И мало кто верил в то, что действительно началась война. Впоследствии начались обстрелы Антоновского моста.
В первые дни волонтер обошел соседние дворы своего частного сектора, раздал номер телефона соседям и договорился о сигналах на случай опасности. Улица быстро сплотилась, и люди стали помогать друг другу. Другие массово уезжали, покидая дома, собак, кошек. Передавали ему ключи от своих домов и просили ухаживать за животными.
"Трудно было тем, кто не имел запасов пищи. Тогда река Днепр и рыба стали настоящей помощью: люди, ранее не знавшие, как готовить рыбу, теперь учились ее жарить и делать котлеты. Очереди на местный маслозавод были огромные. Но даже в такой ситуации мы с друзьями находили лекарства и помогали друг другу. Проблема с медицинскими средствами стала очень серьезной, и мы пытались доставить их людям", – вспоминает Сергей.
Когда россияне пришли, многие местные вообще их не боялись. Кто-то даже вел себя смело, отчаянно.
"Мы вели себя на правах хозяев города. Говорили, что их здесь не ждут. Когда уже начались случаи отжима частных автомобилей, я говорил ребятам, чтобы были более осторожны", – вспоминает мужчина.
После захода в город Росгвардии и других подразделений окупантов, ребят и девушек начали задерживать и допрашивать. Многие знакомые Сергея, которые были "на подвалах", теперь друг друга называют "подвальный брат" и "подвальная сестра".
В ноябре 2022-го в то, что Херсон освобожден от оккупантов, Сергей сначала не поверил. Даже в моменты, когда в сети уже появлялись первые кадры, военные ВСУ на БТРах понемногу приближаются к городу. А дальше были радостные встречи херсонцев с нашими защитниками. Эти кадры облетели весь мир.
"Многие люди видели военных, но я думал, что это может быть какая-то провокация. Мы ждали сигнала от своих, потому что россияне подготовили большое количество техники, БТРы стояли на улицах, и были маленькие блокпосты по всему городу. Я не знал, где чья техника. Когда пришли наши, сразу это не было так заметно, но мы уже понимали, что ситуация меняется. Россияне, кажется, просто панически убегали, не выдержав наступления наших сил", – говорит он.
Девять месяцев оккупации очень искалечили Херсон. У многих было чувство, что они отстали от жизни.
"Когда уже украинские Вооруженные Силы зашли в Херсон, все радовались встрече с ВСУ. Это была радость, искренняя радость. Но, знаете, с каким-то элементом "я не верю, что это произошло". На самом деле это были искренние эмоции. И даже некоторые наши ребята военные смущались от того, как их встречали, обнимали, кормили. В некоторые моменты приходило мнение: все, война закончилась”, – отмечает мужчина.
Первых пять дней обстрелов города не было. Наступила полная тишина. У Сергея было впечатление, что в те дни россиянам было просто не до того: они панически убегали из города. Все свободно передвигались по улицам, на каждом углу были наши военные на пикапах, на гражданских автомобилях.
А дальше стало происходить все то, что мы каждый день читаем в новостях: обстрелы, гибель людей, теракт на Каховской ГЭС, спасение людей. И – снова обстрелы.
Сейчас Сергей, как и многие другие херсонцы, хотел бы к городу больше внимания.
"Вот в Киеве на Охматдет собрали миллионы. Это хорошо, бесспорно. Но в Херсоне не осталось ни одной больницы, которую бы не обстреляли. И таких масштабных сборов средств на них нет. Никуда не делись и нужды военных. Международные фонды по своим принципам детям и гражданским помогут, а военным – нет. Поэтому помощь ВСУ остается на всех нас", – говорит он.
Пока идет широкомасштабная война, из Херсона уехало более 60% жителей. Но, несмотря ни на что, часть людей вернулась в город. За три летних месяца этого года численность населения города увеличилась на 12 тысяч человек.
Но здесь совсем речь не идет о возвращении в город, потому что здесь стало безопасно. Многие возвращаются из-за уныния и невозможности адаптироваться на другом месте. Кто-то не нашел работы, кому-то надо ухаживать за родственниками.
"В прошлом году отменили выплаты большей части ВПЛ. Это тоже очень повлияло. Были несколько тысяч гривен, которые как-то помогали покрывать расходы на жилье. И такие люди возвращались назад. Потому что не имели денег, не имели дома. Бывали истории, когда люди возвращались, а потом прилетала ракета и они погибали", – с грустью говорит волонтер.
Опасность для гражданских и в том, что некоторые территории с соседнего оккупированного берега так близко, что они могут рассмотреть лица прохожих. И, даже прекрасно видя гражданского, россияне ведут по ним прицельные обстрелы. Им все равно, это авто скорой, ребенок или бабушка.
До войны Сергей всегда говорил, что Херсон – это туристический город, где стоит побывать всем. Живописные Херсонские плавни, Олешковские пески, остров Джарилгач, Арабатская стрелка. К сожалению, все это осталось на оккупированном левом берегу.
Волонтер добавляет: когда город освободили, херсонцы плакали от счастья. Это давало надежду, что вот скоро освободят и другие города и села. Сейчас, через два года, Херсон живет на грани депрессии, отчаяния и уныния, но в то же время ждет и надеется, когда война закончится. Так же, как когда-то ожидали осовбождения самого Херсона.