Что происходило в Мариуполе в первые часы и дни российского вторжения, что делали местные активисты и военные – РБК-Украина рассказали очевидцы тех событий.
"Мариуполь – это сердце войны", – говорил в апреле президент Украины Владимир Зеленский. До полномасштабного вторжения РФ это сердце громко билось, давая силы на обновление и реставрацию домов и проспектов, низлагая совдеповский налет и мотивируя местную молодежь развиваться и быть общественно активной.
Теперь в отношении Мариуполя употребляют глагол "был". Был ярким. Был развитым. Был современным. Вражеские удары российской армии поэтапно подходили все ближе к сердцу города и в какой-то момент его остановили. Оно перестало биться, как и сердца десятков тысяч людей в нем. О том, что происходило в первые дни вторжения россиян в Мариуполь, РБК-Украина рассказали очевидцы тех событий.
Марина Молошная, журналистка, активистка до 24.02.22, теперь военная
Утро. Крепкий сон прерывается от сигнала звонка. Бужу Витю, своего парня. На сегодня был запланирован разговор с канадскими журналистами, которых интересовала ситуация в Мариуполе на фоне новостей о возможном вторжении РФ.
– How are you there? How is Mariupol? Are you whole? The war has begun , – слышим от них. ( Как ты там? Как Мариупол? Ты цела? Война началась).
Слово "возможно" превратилось в "произошло". Я начала читать соцсети, листать ленту новостей. Поначалу вообще не понимала, что происходит. Думала, что это сон.
Мы открыли окна в квартире с хорошей звукоизоляцией. Просто, чтобы понимать, что происходит на улице. В центре, где наша квартира, на тот момент еще не было слышно взрывов, хотя окрестности – уже пылали.
– Слышишь, Витя? Они обстреливают со всего: артиллерия, "Грады", "Смерч". Район Восточный. Это тот, что уже обстреливали в 2015 году…
Вместе с парнем первым делом побежали в магазин купить продукты и все необходимое. Затем в чате проукраинского мариупольского сообщества, где находились местные журналисты, волонтеры и активисты, мы договорились о том, что собираемся на 9:00 возле "Халабуды".
Ранее в этом центре проводились разные тренинги: от предпринимательства до рисования. И основал его Дмитрий Чичера – мариупольский предприниматель и активист. До сих пор неизвестно, где он и что с ним произошло. Он до последнего оставался в городе, а затем с ним исчезла связь.
Когда мы пришли, он начал раздавать всем задачи, придумывал, что будем делать дальше. Я занималась сайтом нашего местного издания, то есть своей журналисткой работой. Из всей редакции в городе осталась только я и моя коллега. Один из журналистов Саша Гудилин подписал контракт с ТРО еще до полномасштабного вторжения, а когда началось, пошел служить. Он сейчас в плену.
Мы с коллегой вдвоем мониторили ситуацию, ходили на брифинги мэра, писали новости для людей, чтобы рассказывать, что происходит в городе.
24-25 февраля поезда еще ходили, можно было уехать, но выезжали действительно единицы. Никто не верил в то, что надвигается ад. Я сама понимала, что вторжение в Мариуполь возможно, но чтобы были такие сильные авиаудары по городу, такое количество жертв – никогда и подумать не могла.
– Напишешь новость, что за первый день вторжения РФ погибли 5 мариупольцев, – договаривались мы с коллегой о рабочих моментах, периодически осознавая, что сейчас сами находимся в эпицентре этих событий.
Мы просто занимались своей работой. Я отвергала дурные мысли. Все верили в победу, что удастся отразить атаку россиян. В хабе люди работали по полной, мы сколько всего делали… Чрезвычайная атмосфера. Кто-то скупал медикаменты и продукты, кто-то собирал запросы военных, кто-то общался с гражданскими или делал коктейли Молотова.
В конце февраля решили создать пекарню: закупили муку, кто-то ее приносил из дому. Затем нашли волонтеров, чтобы месить тесто, а также договорились с пекарями, чтобы научили как печь. Тогда уже понимали, что не хватит продуктов в магазинах. Ведь на фоне такого упорства одной части города была и другая – местные мародеры. Патрульная полиция Мариуполя не останавливала их, потому что у них просто не было ресурсов, чтобы всех удержать. В марте они вообще перестали следить за тем, что магазины разграбляются.
Неделю хаб активно работал. Все работали. Но россияне подбирались все ближе. Они шли со всех сторон, уже тогда происходили танковые бои на подступах к городу.
– Марина, ты в списках на расстрел. Собирайся, у тебя 5 минут, - однажды забегает мой друг из горсовета со словами, которые меня шокировали.
Я поначалу не поняла, что за списки. А потом уже нам рассказали, что речь идет о российских списках украинцев, якобы подлежащих "уничтожению и отправке в лагеря" в случае вторжения в Украину. Их составили задолго до полномасштабной. И я в него попала.
Словно в тумане взяла просто все необходимое с мыслями, что через две недели вернемся. Совершенно не хотелось прощаться с людьми, с которыми за это короткое время мы так организовались. Хаб стал как точкой координации, которую уже не выполняли городские власти. Но мне не удалось даже толком попрощаться с ними. Я садилась в авто, чтобы покинуть город, который любила всем сердцем.
После переезда в Киев девушка пошла служить в ТРО, а затем ее мобилизовали в ВСУ. Мечты вернуться в свой город Марину не покидают ни на мгновение, а говорить о нем до сих пор трудно.
Петр Андрущенко, советник мэра Мариуполя
Утром услышал взрыв где-то издалека. Но ничего удивительного – звук такой, вроде завод продувает печи. А потом – звонок товарища.
– Война началась! – слышу в трубку.
Времени было мало, сразу позвонил мэру, спросил, что делаем. Услышал, что встретимся на работе. Затем вместе с одним депутатом уехали с левобережной части города в центр. Активисты, волонтеры собрались в "Халабуде". Я и метался целый день между хабом и мэрией.
Где-то после обеда от СБУ поступила рекомендация покидать город хотя бы ночью. Что будут ДРГ и охота на публичных лиц и, в частности, мэра. Уехал в "Халабуду", там было людей 50-70. Рассказал, предложил выехать хотя бы в Запорожье, посмотреть как дела и разработать план. Кое-кого вывез, некоторые поехали вместе, некоторые сказали, что останутся.
По городу везде были военные, готовились. К тому же с первого дня мэрия вместе с военными начала строить баррикады и противотанковые ежи. Я всем советовал, кто напрямую в обороне никак не задействован, покидать Мариуполь. Особенно тем, кто с детьми. Мы понимали, что начинается что-то серьезное. Но страха как такового не было, только ощущение, что предстоит много работы.
С 25 февраля мы с командой мэра начали строить сеть осведомителей от Приморского до Мариуполя. Что, куда, сколько двигается.
Враг подбирался к Мариуполю все ближе, пока в самом городе люди словили определенный кураж и имели боевое настроение. Но ровно до 4 марта. Тогда исчезла связь и так же – настроение гражданского населения. Информационная пустота добила город в моральном смысле. Тем временем физический Мариуполь превращался в пепел.
– Мины, "Грады", "Точка-У", "Ураганы", "Сонцепеки", авиабомбы. Весь арсенал здесь. Танки. Пушки. Гаубицы. Бьют всем, - обсуждаем мы с коллегами и понимаем, что Мариуполь уже не будет таким, как был прежде.
У нас в сети был парень из Приморска (Запорожская область). Где-то на 4-5 день в этот город вошла российская армия и начала зачистку. В одном из жилых домов находились 5 ребят, у которых нашли нашу переписку о движении техники. Их расстреляли прямо посреди улицы. Это был не шок, но как-то окончательно стал понятен масштаб ада. Все по-настоящему.
Военный Андрей, сейчас служит в Донецкой области
Мы все внезапно были подняты по боевой тревоге. Меня разбудил командир:
– Напали! Ракеты летят по Киеву, Одессу!, – кричал он мне.
– Да ну, не может такого быть, – подумал я.
Через минут 15 позвонил домой, в Ивано-Франковскую область. А там новости, что по аэродрому в Коломые ракеты попали. Тут все стало ясно, что началась большая война.
Военным моего подразделения была сразу поставлена команда: защищать город Мариуполь от возможного наступления противника. Мы начали подготовку к обороне, некоторые приготовления были сделаны еще раньше в феврале. Уже тогда было осознание того, что россияне нападут. Только не знали, когда именно.
Тогда же по всем телеканалам говорили, что российские войска стоят на границе с Украиной. В последнее время были массированы обстрелы населенных пунктов рядом с Мариуполем – Широкино и Водяное. Их обстреливали из "Градов" 152 калибра. А в тот период времени это было довольно редкое явление. А еще в середине февраля по радиоперехватам мы услышали чеченский язык и русскоязычных людей, не знавших, где они находятся.
– Наверняка подтягивают новых солдат. Точно к чему готовятся, - думали мы с побратимом.
Так оно и вышло. 24 февраля, как только мы заехали в Мариуполь, сразу был обновлен план обороны города. Мы же поначалу думали о наступлении противника с востока. Ожидалось, что на нас пойдут войска из Широкино и Волновахи, но не с Херсонщины. Кто знал, что из Крыма и Херсонского направления никто не даст боя и они так быстро возьмут нас в окружение. Для меня это до сих пор остается вопросом.
В Мариуполь идет 5 дорог и по всем направлениям противник наступал в большом количестве. Шансов было совсем мало. В начале марта мы попали в оперативное окружение.
Что касается соотношения сил, мне кажется это было – 1:10 или 1:14. Реальную цифру мы узнаем, когда увидим список потерь, которые будут впоследствии известны. В момент, когда мы были там, казалось, что их в сотни раз больше. Нас обстреливали жестоко с первого дня. Бомбили с разных сторон: и самолетами, и кораблями, и артиллерией. Мы стояли до последнего, чтобы защитить людей, но силы врага были в десятки раз больше.
Я даже не понимаю, как они выбирали цели. Самолетами они ровняли полностью весь город, не думая о гражданских. Просто уничтожали всю инфраструктуру, все дома. Вот просто все. А потом труднее всего было видеть человеческие потери. До этого я в жизни не видел столько погибших. Дети, женщины, мужчины – их тела лежали по всему городу. Ты просто идешь где-то ночью по улице и видишь только тела людей, которым не повезло с соседним государством.
В первые дни оборона города была шире, по факту, можно сказать, в окрестностях Мариуполя. Давление было очень велико, все уменьшалось и дошло до обороны на "Азовстали".
***
Сколько бы ни было написано материалов о Мариуполе, каждая новая история врезается в самое сердце. Россияне с самого начала готовились к взятию города любой ценой, пропитав землю кровью десятков тысяч человек.