Александр Сенкевич: Люди возвращаются в Николаев, но я рекомендую еще подождать

Как живет "стальной" город, вернулся ли в Николаев бизнес, что планируют делать дальше и какие настроения у горожан – в интервью РБК-Украина рассказал мэр Александр Сенкевич.

Николаев обстреливали с первых дней полномасштабного вторжения. Оккупанты били город всем, чем могли достать – РСЗО, ракетами, дронами. Областной центр пострадал от разрушений, гибли люди, а в середине весны агрессоры отрезали город от водоснабжения, перебив ведущие из Херсона трубы.

Теперь, когда Херсон наконец-то освобожден от оккупантов, николаевцам стало легче дышать, ведь, по крайней мере, артиллерия до них не достает. Однако все еще есть угрозы ракетных обстрелов. Кроме того, возникли проблемы с ремонтом водоснабжения, потому что россияне теперь бьют по Херсону, где находятся насосные станции.

Как живет Николаев, возвращаются ли люди и бизнес, как будут решаться проблемы с восстановлением и возвращением воды в город, – в интервью РБК-Украина рассказал мэр Александр Сенкевич.

– Какая в целом обстановка в городе?

– Начиная с момента деоккупации Херсона, в Николаеве стало гораздо тише. Фактически, со дня деоккупации была одна бомбардировка, в результате которой произошло разрушение одного подъезда жилого дома и погибли семь человек. Это был удар по территории города, а также, по информации военной администрации, было еще несколько ударов за городом.

Что касается Николаева, почти три недели у нас тихо, поэтому люди начали возвращаться, количество машин увеличилось. К этому времени мы регистрировали около 220-230 тысяч, сейчас мы видим, что количество жителей выросло до 250 тысяч. По количеству и объему сбросов канализационной воды, мы видим, что в городе живет около половины жителей от довоенного времени. Увеличилось количество бытового мусора и, собственно, количество телефонов, по информации от мобильных операторов, также увеличилось на 10%, то есть до 250 тысяч.

Люди возвращаются. Когда спрашивают меня, можно ли возвращаться, я все же рекомендую еще дождаться, как будет разворачиваться ситуация с безопасностью. Мы понимаем, что россияне сейчас перегруппировываются, они меняют свои позиции и те места, которые были доступны для обстрелов с территории Херсона или возле Херсона, они продолжают быть доступными для обстрелов. Мы ждем, как они будут себя вести.

– Ну и Николаев все же остается в зоне поражения С-300…

– Да-да, именно об этом я и говорю, что мы в радиусе поражения С-300, несмотря на то, что оккупанты изменили свои позиции. Николаев остается в тех же позициях относительно доступности к С-300.

– Что касается гуманитарной ситуации, сейчас большинство страны сидит периодически без света, тепла… Как у Николаева с этим дела?

– В Николаеве также происходят веерные отключения, хотя это не носит такой долгосрочный характер, как, например, в соседней Одессе. Поскольку сегодня у нас не работают крупные предприятия, большие потребители, для нас главное – обеспечить критическую инфраструктуру. Наши медицинские учреждения сейчас с электроэнергией, если происходит отключение – мгновенно срабатывают генераторы и врачи продолжают свою работу: проводят ургентные операции и принимают роды. Что касается жилищного фонда – его периодически отключают, собственно, как и по всей Украине.

Николаевцы набирают воду из скважин (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Ситуация с водой остается неизменной. В городе Николаеве мы продолжаем подавать техническую воду. Она с повышенным уровнем солености, хотя многие чувствуют, что уровень соли упал. Это связано с природными явлениями – ветер начал дуть северный и выдувать воду из реки в море, а не как это было летом. Поэтому показатели соли упали в несколько раз и она менее соленая.

– Ваши коммунальщики делают действительно героическую работу на разрушенных водопроводах.

– Да. Сейчас водопровод уже починили. Проблема в том, что россияне обстреляли станцию водозабора в Херсоне. Мы ждем подключения электроэнергии в Херсоне и, исходя из этого, будем иметь возможность начинать ремонтировать, чтобы возобновить водоснабжение.

– Приблизительные сроки можно сказать?

– Совершенно нельзя, это большая проблема, мы приняли решение соблюдать режим тишины и не обнародовать никаких дат, чтобы не иметь повторных обстрелов.

– В мирное время ваше предприятие "Николаевводоканал" искало возможности заключать контракты с мировыми банками, чтобы полностью установить новую систему водопровода там, где ее уже фактически нет. Как вы думаете, после войны удастся возобновить работу в этом направлении?

– Мы обратились в международные организации. Сейчас сотрудничаем с ними, а также с государственными инстанциями, чтобы получить средства на ремонт трубопровода, потому что он очень сильно разрушился при использовании соленой воды. И в этом случае мы понимаем, что сегодня у нас чуть меньше половины воды течет на улицу. Мы ожидаем результатов рассмотрения этих вопросов и сразу, как только ситуация будет нормальная, мы можем начинать фактически восстановление этих труб.

Их нужно выкапывать, заменять либо на пластиковые, либо на чугунные, либо санировать меньшим диаметром внутри уже существующих труб. "Водоканал" уже определил все участки, нуждающиеся в ремонте. Мы эту информацию направили нашим коллегам из Дании, которые будут помогать нам восстанавливать город, а также через областную военную администрацию в органы государственной власти.

– А сколько труб теперь нужно заменить?

– Количество утечек воды, которую мы теряем, увеличилось в 20 раз. Сегодня мы уже увеличили количество ремонтных бригад "Водоканала", которые реагируют на аварийные вызовы, также пригласили подрядчиков справиться с таким фронтом работ. Их 8 компаний, которые нам сейчас помогают.

Коммунальщики чинят водопровод (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

– Николаевцы адаптируются к отключениям света?

– Да, мы стараемся закупить генераторы. Это очень большая проблема, мы ожидаем сейчас поставки генераторов от Дании, чтобы обеспечить ими наши предприятия "Николаевоблтеплоэнерго" и частично "Николаевводоканал". Вообще, есть желание сделать таким образом, чтобы тепло не зависело от электроэнергии. Вы знаете, что у нас два теплоснабжающих предприятия, из них одно – коммунальное. Мы работаем над тем, чтобы они функционировали автономно. С ТЭЦ немного сложнее, ведь она не подчиняется городу, но мы работаем над тем, чтобы в случае тотального блекаута оба предприятия могли перекачивать тепло.

– Что касается пунктов несокрушимости, сколько их будут открывать в Николаеве и что там будет?

– На сегодняшний день открыто более 30, вместе с ГСЧС и нашими городскими пунктами. Наши находятся в объектах коммунальной инфраструктуры – школах, детсадах. Мы выбрали те места, где есть возможность запускать котельную, не подключаясь к большим сетям. В таких пунктах есть генераторы, там можно согреться, зарядить гаджеты и получить дополнительную информацию. Кроме того, мы готовим пункты обогрева и временные убежища, где в случае любых аварийных ситуаций можно будет переночевать или перебыть некоторое время.

– А есть проблема с тем, что людей могут не пустить в пункт? Люди уже описывали подобные случаи.

– Такого не бывает у нас. В самом деле, в случае блекаута туда можно будет заходить. Мы будем всех запускать на ночлег. Если будут отключения света, всем можно будет прийти, зарядить свои мобильные телефоны без того, чтобы оставаться на ночлег.

– Сколько в Николаеве в общей сложности поврежденных объектов, каков фронт работ?

– У нас повреждено 874 многоэтажных дома и более 1000 частных домов. Некоторые из них, 70 частных домов и около 30 многоэтажных, повреждены таким образом, что их уже нельзя восстановить. На сегодняшний день наш департамент ЖКХ докладывает, что ремонтные бригады уже зашили ОСБ-плитами все окна в многоэтажках. Я обратился к николаевцам, чтобы те, кого они пропустили, обращались в контакт-центр при городском совете.

Разрушено здание гимназии (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Восстанавливать жилье нам помогла Дания – она передала городу 100 тысяч квадратных метров ОСБ плит, которыми мы и закрыли окна. Также у нас было повреждено 244 кровли, сегодня больше половины этих крыш мы отремонтировали, часть накрыли или временно законсервировали, чтобы в домах можно было жить, потому что сейчас погода не позволяет что-то с ними делать. А уже весной вернемся к их ремонту.

– А что делать со зданиями, несущими архитектурную ценность?

– Сегодня Закон Украины запрещает использовать бюджет для капитальных расходов. Конечно, после войны мы будем восстанавливать эти объекты так, как они выглядели до этого. Более того, хотим сейчас нанять рабочих для разбора завалов возле гимназии, например (первая украинская гимназия имени Аркаса – ред.), для того, чтобы спасти от дождя и снега лепнину.

- Есть ли объекты, которые уже невозможно отремонтировать? К примеру, здания университетов, или эта же гимназия.

– Ну, гимназию отремонтируем. Туда пришли архитекторы, посмотрели, мы принли антиаварийные меры, подперли крышу, чтобы не завалило. Мы видим, что можно восстановить эту гимназию. В основном, я не могу сказать по городу, что здания, обладающие культурно-исторической ценностью, не могут быть восстановлены.

– Сколько это может стоить денег?

– Мы еще не считали, на самом деле такие типы работ требуют изготовления проектно-сметной документации. Даже сложно сказать, сколько это будет стоить. У нас есть информация по некоторым коммунальным учреждениям. Но есть, например, разваленные школы – 48-я или один из корпусов 60-й школы. Мы понимаем, что мы не сможем его восстановить, его нужно разрушить и заново построить. И опять же, чтобы сказать, сколько нужно средств, нужно подготовить проектно-сметную документацию, потому что по остаточной стоимости нельзя сказать цену.

– Николаевцы в сетях жалуются, что, возможно, после войны Николаев снова "впадет в немилость" так называемую и не будет финансироваться, не сможет восстановиться и придет в полный упадок. Как вы думаете, существует ли такая вероятность?

– Вероятность такая существует всегда, но мы сейчас пытаемся закрепить на всех уровнях договоренности с иностранными партнерами. Собственно, с правительством королевства Дании, которое нам помогает в столь необходимых срочных потребностях. Мы уже формируем вопросы, касающиеся восстановления, начиная с Генплана. Сейчас мы говорим с UNICEF, ООН, мы работаем с ними целенаправленно, несмотря на то, что у нас нет активных боевых действий, они продолжают работать и выстраивать планы, они понимают, что Николаев нельзя оставлять. Опять же это все на уровне долгосрочных договоренностей.

– То есть, если не государство поможет, то международные организации.

– Именно так.

– Что касается бизнеса в Николаеве, как он вообще сейчас работает?

– Малый и микробизнес начинает потихоньку разворачиваться – сферы услуг, парикмахерские, салоны, некоторые работали и во время войны, химчистки и так далее. Большой бизнес не торопится возвращаться. Такие объекты стали главными целями при ударах РФ. Многие люди, работающие на этих предприятиях, сейчас за границей или в других городах. Надо публично звать их обратно на работу. Ну, и собственно отсутствие стабильности в поставках электроэнергии не дает возможности возобновить производства в полном объеме.

– Политическая жизнь в Николаеве. Недавно у вас была сессия, после которой возник небольшой скандал по вопросам к депутатам от ОПЗЖ и "шарийцев". У вас их сейчас 17 в горсовете и насколько я понимаю, они продолжают работать.

– Сегодня нет прямой нормы закона, которая бы запрещала этим депутатам участвовать в заседаниях. Они члены партии и, фактически, они были избраны на местном уровне. Для того, чтобы они не могли работать, чтобы забрать у них мандаты, нужно, чтобы был отдельный закон, над которым, насколько мне известно, работает Верховная Рада.

Что касается Шария, два депутата подали заявления о выходе из партии, а сама фракция переименовалась во фракцию "ППШ". Что касается фракции партии ОПЗЖ, никакой информации о выходе депутатов горсовета из этой партии я не получал.

– По вашему мнению, должны ли эти люди дальше быть в органах местного самоуправления?

– Сегодня есть процессы в городе, которые зависят от сессий – и бюджет, и принятие в коммунальную собственность объектов. Функционирование сессий необходимо. До сегодняшнего дня ни одна из фракций не высказывалась с политическими заявлениями или какими-либо проектами решений, касающихся работы совета. Все решения, которые выходят на сессию, предложенные исполнительными органами Николаевского городского совета, все они обсуждаются и принимаются или не принимаются и никакого политического подтекста у них нет.

Я боюсь, что в случае, если мандаты не будут работать, а выборы будут только после окончания войны, фактически городской совет не сможет работать. Это касается, в том числе, принятия важных для города решений или преодоления вето, если городской голова начнет узурпировать власть и все ветировать. Тогда у нас не будет две трети, чтобы преодолеть вето городского головы. То есть, есть чисто технические вопросы, мешающие это делать. Если бы мы смогли сегодня провести выборы, а выборы – это проявление народовластия, мы бы увидели, кому горожане доверяют быть у власти. Но выборы мы не можем провести, поэтому, скажем так, мое мнение – депутаты Верховной Рады примут решение, как работать, но с другой стороны, любое решение должно давать развиваться городу даже во время войны.

На самом деле нужно понимать, что депутаты в советах – это срез общества. Это те люди, которых выбирали местные жители. Я надеюсь, что после войны политические предпочтения николаевцев изменятся. Потому что говорить, что мы братья, и обстреливать мирных николаевцев – это разные вещи. А я всегда доверяю больше своим глазам, чем ушам. Поэтому, я думаю, николаевец изменил свое мнение и сделает свой выбор. И это касается всех уровней самоуправления.

Государство после войны должно определиться – это национальные герои, это национальные враги. Этим людям не может быть памятников ни в одном городе. Например, если человек убивал тысячами, или по его приказу убили тысячи людей, а где-то в отдельном городе он открыл свечной заводик, то его памятник не может стоять даже в одном отдельном городке, к которому он имеет отношение, если вы понимаете , о чем я говорю. Я думаю, что на государственном уровне должно быть принято решение относительно тех людей, которые готовили почву для вторжения России.

– Кстати, насчет памятников. Недавно у вас взорвали так называемый "памятник чекистам". Заявлений от правоохранительных органов нет.

– Мы до сих пор ждем информацию от правоохранительных органов, я считаю, это для них должно быть делом чести, потому что, на самом деле, как бы ни назывался этот памятник в народе, у него есть название. Это памятник милиционерам, потерявшим жизнь во время исполнения своих служебных обязанностей. У многих полицейских есть свои знакомые, друзья, которые потеряли своих собратьев во время выполнения своих обязанностей. Я думаю, после войны мы проведем архитектурный конкурс и восстановим этот памятник – без "буденовки" и меча со щитом. Но таким людям должен быть памятник, потому что это опасная работа – служить и защищать во время гражданской жизни и военной.

У меня нет информации о тех, кто это совершил. Я, как и все, в ожидании публичной информации, кто это сделал, и зачем это было сделано. С другой стороны, если информация по этому памятнику кажется многим противоречивой, то есть еще второй памятник, в котором не было ни звезд, ни "будёновок", ни серпа и молота. Это памятник скорбной матери на Херсонском шоссе, он также был взорван. Это фактически могильная плита – память людям, погибшим во время Второй мировой войны. И я не хотел бы, чтобы сегодня происходили такие вещи, которые, возможно, будут происходить по отношению к памятникас тех людей, которым мы будем устанавливать мемориалы уже после этой войны.

– Просто создается впечатление, что это могла быть провокация от пророссийски настроенных горожан, потому что у националистически настроенных, особенно если дело касается Николаева, несколько иные методы.

– Мне тоже так кажется, более того, можно было убрать его без ущерба для окружающих и без ущерба для их жизни. У меня нет догадок, я ожидаю расследования от правоохранительных органов. Они уже все трудятся, все на местах. Я думаю, что в ближайшее время мы узнаем реальную картину на этот счет. Я думаю, что у нас есть все технические возможности, чтобы найти тех, кто это сделал.

– Что касается всеукраинской политики. Мы видим определенные конфликты между теми мэрами, которые не относятся к власти партии, и центральной властью. Показательны примеры – мэр Кличко и ОП или мэр Чернигова и ОП. Как вы это видите, возникали ли у вас конфликты?

– Мы все наблюдаем эти конфликты, эту риторику по отношению к разным городским головам – и городскому голове Чернигова, и Киева. И Днепра. Есть у кого-то амбиции и украинские, и местные. Могу сказать, что, как городской голова, есть много вопросов, которые поднимаются моими коллегами, они понятны, и понятно, что на местный уровень спущено очень много вопросов, которые там же и решаются, а кажется, что это решено на государственном уровне. Скажем так.

Но у нас нормальная ситуация: с началом войны мы с главой военной администрации работаем без конфликтов. Да, конечно, есть вопросы, разное видение решения проблем, но мы это обсуждаем. У нас каждую неделю есть встречи с заместителями, мы эти вопросы решаем в деловом кругу, а не публично с "психами". Пока у нас получается так, что все работает, потому что на самом деле цель одна. Ну, и, конечно, может это связано с тем, что Николаев находится под обстрелами. Как говорится: "Пока говорят дипломаты, пушки молчат". У нас наоборот – пока "говорили" пушки, у нас не было много времени, чтобы говорить, мы обеспечивали безопасность и жизнедеятельность в Николаеве и области. Помогаем и решаем вопросы, не вынося их на публику.

– Какая сейчас криминогенная ситуация в городе и что делают сейчас эти люди, о которых вы в мирное время говорили "широко известные в узких кругах"?

– Во время встреч и обсуждения с полицией мы узнаем, что уровень тяжких преступлений и просто преступлений уменьшился. Это связано и с количеством людей в городе, и с введением комендантского часа, запрета продажи алкоголя и так далее. Ситуация в целом улучшилась.

Что касается этих людей, то часть из них вообще исчезла с радаров. Часть занимается благотворительной помощью, волонтерят и так далее. Не буду называть их имена, но знаю, слышал, и видел в интернете, что они сами или через близких занимаются такой деятельностью. В общем, война немного сегодня подравняла всех в плане отношения к городу не как к ресурсу, а как к городу, в котором хочется жить, восстанавливать и развиваться.

Центральная улица города (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Отдельно можно сказать, что есть определенные упреки людей в форме, которые нарушают правила дорожного движения, многие проскакивают на красный свет, не пропускают на главной дороге. Мы постоянно разговариваем об этом с городским комендантом, передаем ему эту информацию о тех или иных правонарушениях, чтобы их пресекать вместе с ВСП.

– Какие настроения у людей? Как работает город?

– Сегодня главное, что мы обеспечиваем жизнедеятельность в городе. Мы не занимаемся вопросами развития или вопросами стратегического планирования, не связанного с коллективным принятием решений. Сегодня многие решения принимаются на уровне государства, спускаются на областные военные администрации и на уровне города. Так же как и вопросы энергии, водоснабжения, обеспечения жизнедеятельности они сегодня решаются вертикально на всех этапах, на всех ветвях власти.

Также сегодня возвращаются правоохранители и мы с вами говорили, что работы в направлении криминала не много, поэтому они работают в направлении горсовета, проверяют, куда тратятся средства, правоохранители работают сегодня собственно и по нам.

Я думаю, что сегодня моя команда работает максимально, обеспечивая все вопросы, касающиеся города. И на самом деле, я понял одно на войне – что можно сделать 99 правильных вещей, а одну не сделать и никто не поблагодарит тебя за 99, все будут говорить, что ты не сделал вот ту одну вещь. Поэтому все работаем, я думаю, что время расставит все точки над і. А некоторые николаевцы действительно и сейчас не понимают, что происходит война, что это не Сенкевич не дает воду, а что это войска Путина взорвали водопровод. Некоторые даже пишут, что Сенкевичу выгодно, что в городе нет воды. Не знаю, чем оно может быть выгодно… Если бы мы воду продавали питьевую, то, может, и выгодно. Но ведь мы ее раздаем бесплатно, в чем выгода?

Что меня действительно нервирует, я думал, что война даст всем понять, кто враги, и как бы ты о них не думал, они все равно будут делать плохо. Они будут убивать нас, разрушать. И чтобы они не говорили – денацификация, демилитаризация, они совершают геноцид. И они так и хотят – отключить нас от воды, от энергии, и сами говорят: "Пусть они там замерзнут и сдохнут". А кое-кто сидит здесь, смотрит это все и кричит: "Да, а когда нам включат свет, почему перекрыли воду, сволочи, власть виновата!". Ну как-то так.

– Что будет с Россией после нашей победы?

– По-моему, сегодня Россия показала всему миру, что это не сверхдержава, а что это большая бензоколонка, и не то, что вторая армия в мире – даже не десятая. Это армия бомжей, они приезжают в Украину, смотрят, как мы здесь живем, воруют нутеллу из холодильника, стиральные машинки и унитазы. Они опозорились на весь мир, весь мир узнал, кто такая Россия и чем они живут, на что они способны, убивая тысячи мирных украинцев. Просто убивая выстрелами в голову. Они действуют как настоящие нацисты, как фашисты во время Второй мировой войны. И о том, что они говорят, что они борются с нацизмом, я не знаю, как они там решили… Может, то, что клин клином вышибают.

– А с Украиной?

– А Украина показала всему миру, что она не просто государство, которое находится на территории России, это государство, которое может защищать свой суверенитет, свои границы, оно полно активными и умными людьми и, я надеюсь, что война станет большим уроком, что Украина – это не Россия, это не Союз, у нее свой путь. Мы совсем не братья, мы на веки поймем, что нам с Россией одним путем никогда не идти. И это будет шансом восстановить Украину репарациями из российских денег и сделать нашу страну лучше, чем она была до войны.