На третьем году большой войны в Украине насчитывается более 1 миллиона 300 тысяч ветеранов, ветеранок и членов семей погибших защитников и защитниц. О реинтеграции героев войны в громадах и государственной ветеранской политике – в разговоре и.о. министра с РБК-Украина.
Этап возвращения к гражданской жизни ветераны проходят по-разному, сталкиваясь со многими вызовами. Кто-то в бою потерял конечности и уже не может вернуться к прошлой работе, кто-то не может оправиться от потери побратимов на поле боя, кто-то из-за ранений заново учится ходить и держать в руках предметы.
Оформление льгот, протезирование, реабилитация, восстановление, возвращение в громаду, привыкание к новому статусу – далеко не все, с чем ветеран сталкивается сразу или постепенно после увольнения из службы.
Исполняющий обязанности министра по делам ветеранов Украины сам бывший военный, Герой Украины и ветеран российско-украинской войны. С весны 2014 принимал участие в военных операциях на юге и востоке Украины. Он считает, что в стратегии государства по отношению к ветеранам не нужно придумывать чего-то нереального – все должно исходить от реальных потребностей защитников.
Об электронных сервисах для ветеранов, статусе УБД, Национальном военном мемориальном кладбище и о том, как государство будет способствовать возвращению наших героев в гражданскую жизнь – в интервью Александра Порхуна для РБК-Украина.
– Александр, каким вы сейчас видите отношение украинского общества к ветеранам и ветеранкам, когда прошло более двух с половиной лет полномасштабного вторжения, более десяти лет войны россии против Украины?
– Во-первых, у нас идет война одиннадцатый год. Третий год – полномасштабное вторжение. И отношение людей к ветеранам и военнослужащим, к членам семей погибших защитников и защитниц Украины постоянно меняется. Если вспомним окончание Революции Достоинства и начало 2014 года, оккупацию Крыма, первые бои на Востоке нашего государства, тогда была безумная поддержка гражданского населения. В стране основалось волонтерское движение, начали собирать донаты и помощь Вооруженным силам Украины, чтобы отражать агрессию России.
К тому моменту мы уже понимали, что воюем не с сепаратистами. Это полноценная война. Но в 2016-2017 годах поддержка пошла на убыль. Такая же ситуация сложилась и в 2022 году во время полномасштабного вторжения. Все украинцы снова объединились, дали по зубам России, выгнали с определенных временно оккупированных территорий войска.
Но сейчас мы видим также, что люди устают от войны. И устают, как не удивительно, гражданские, которые не борются с врагом на переднем крае, а находятся больше в "тыловых" регионах государства. По моему мнению, это системная ошибка.
В 1991 году, когда Украина стала независимой, я был маленьким, но через два-три года пошел в первый класс. Допризывную подготовку (ДПЮ) в старших классах тогда преподавали офицеры, ранее служившие в советской армии. Даже до начала 2014 года за это никто не переживал. И, к сожалению, не занимались этим даже в 2017–2018 году. Уже с 2019 года начали вводить понятия военно-национального и патриотического воспитания.
Помню, когда в 2020 году я пришел на должность первого заместителя министра по делам ветеранов Украины, то ходил на первый звонок в 11-й класс. Там я понял, что ученики не знают, что происходит в нашей стране. Первый вопрос, который мне задали: "А правда, что когда вы освободили Славянск, то ваше подразделение распяло на кресте маленького мальчика в центре города и вы его потом съели?". До сих пор такие ролики ходят в Ютубе.
Во-первых, я ответил, что это ложь. И вы понимаете, что это информационная атака против Украины и против Вооруженных сил Украины. А когда спросил: "Знаете ли вы мальчика-футболиста из Краматорска, который вышел с сине-желтым флагом нашего государства и его расстреляли за это?" Об этом в Ютубе они ничего не смотрели. Это вопрос осведомленности и вопрос к родителям, воспитывающим своих детей.
Даже в этом году на одном из мероприятий подходила женщина и спрашивала, что я усматриваю в почете и уважении к воинам. Сказала, что сама помогает, покупает и пересылает книги, что-то еще передает на передовую. Я спросил, есть ли у нее ребенок, и что он ему рассказывает. Оказалось, что женщина ограничивает его (в информации – ред.), потому что ребенок пока маленький.
Моему сыну три года, но я с ним говорю о войне. Он подходит ко мне и спрашивает, потому что он слышит взрывы и спрашивает, что это такое. Когда мы будем это скрывать, то будем скрывать и ту историю, в которой сейчас находимся.
Государство сейчас уже более расширено занимается предметом Защиты Родины в школах. Увеличивается количество часов этого предмета, чтобы показывать происходящее в стране. Создаются и специальные центры. Многие ребята и девушки с 2014 года остаются в нашей истории героями. Но, к сожалению, они гибнут. Потому эта история теряется.
Также Минветеранов вместе с Национальным университетом обороны Украины прорабатывает обучение ветеранов, участников боевых действий с педагогическим образованием, чтобы они смогли разъехаться по своим школам и преподавать. Потому здесь все зависит от каждого из нас.
Когда я был в командировке в США, шел в украинской форме, ко мне подходили американцы и благодарили за службу. Я удивлялся и говорил, что являюсь военнослужащим другой страны. Но они сказали: "Вы боретесь за независимость своей страны". Им не тяжело подойти к человеку в военной форме, или человеку после ранения, и просто поблагодарить за службу. Полагаю, что у нас с этим тоже нет никакой проблемы. Но многие игнорирует военных, ветеранов. Потому что устали от войны. Нельзя устать от войны.
– Чтобы это изменить, что еще нужно, кроме введения и расширения программ соответствующих предметов в школах?
– Надо вводить некоторые традиции, подчеркивать их ценность. Надо постоянно благодарить защитников за службу, благодарить за защиту. Это может быть разная социальная реклама, большие борды в магазинах. Мы работаем над тем, чтобы такие борды были в разных городах нашей страны. И они уже много где есть. Это ведь не тяжело. Вот висит благодарность. И возвращающийся с фронта человек видит, что здесь есть неравнодушные люди. Видит, что государство и граждане благодарны.
Также нужно полностью пересмотреть действующее законодательство по ветеранской политике, ведь оно было принято еще в 1993 году. Я называю его эхом Советского Союза. Потому команда министерства сейчас работает над разработкой нового законопроекта.
Не надо создавать какой-то "космос", который потом будет невозможно выполнить. Есть реально неотложные проблемы, с которыми сталкиваются ветераны, ветеранки, члены семей погибших защитников и защитниц Украины. Стоит отталкиваться именно от их потребностей. Раньше шло управление сверху вниз. Но надо собирать потребности и реагировать на них. Гибкость поможет понимать, где мы что-то делаем неверно и как это исправить.
Сейчас мы отрабатываем концепцию политики уважения к защитникам и защитницам. Мы отталкиваемся от того, что уважение отдается живым, а увековечение памяти – погибшим. В этом разрезе мы ведем диалог с общественными организациями. Есть много идей, как это усилить.
– Как следует самим людям относиться к ветеранам в бытовом общении? Особенно когда видят человека после ранений? О чем, может быть, не стоит говорить с военным?
– Самое главное – не сторониться. Если видите, что на лавочке сидит ветеран после ранений – не отворачиваться от него. Может быть, ему стало плохо. А может, он хочет воды. Я всегда подхожу и спрашиваю, что произошло. А некоторые люди просто обходят стороной. Здесь нужно начинать с себя. И мне, как ветерану, достаточно, чтобы просто сказали "спасибо".
Поверьте, не нужно больше никаких привилегий. Когда гражданские подходят и выражают благодарность за службу, ты действительно понимаешь, что не зря борешься за независимость нашей страны.
– Как вы сами возвращались с военной службы в гражданскую жизнь? И какое сейчас видение государства о том, как заново интегрировать в гражданское общество прошедших войну?
– Когда я увольнялся, то вышел за территорию воинской части и чувствовал, что принадлежу только сам себе. Понимал, что где-то искать помощь было бессмысленно. У каждого военнослужащего, возвращающегося к гражданской жизни, все зависит от его эмоционального состояния, психологической выдержки. От того, что у него вообще происходит в душе. Мы все люди, мы все разные.
Мне приспособиться было легче. Во время управления боем ты отвечаешь за три вещи. Если ты командир и ведешь подразделение вперед на выполнение боевого задания, то первая задача – это сохранение личного состава, второе – сохранение военной техники и третье – эффективное выполнение боевого задания. В бою ты сосредоточен на этих трех вещах, у тебя нет времени пожалеть себя. Нет времени подумать, что тебе тяжело – морально, физически.
Считаю, что мне помогло не слишком зацикливаться на том, что мне плохо, что я немощный. Что нужно сесть и постоянно себя жалеть. Когда ты проходишь этап возвращения в гражданскую жизнь и начинаешь себя жалеть, то так никуда не дойдешь. Надо ставить перед собой цели. К примеру, образование. Какая она? Если у меня его нет, и я пошел учиться. Что дальше? Работа. Пошел работать. Важная семья, поддержка. И так понемногу двигаться.
Надо постоянно следить за состоянием своего здоровья. Многие мужчины привыкли идти к врачу, только когда полностью разваливаются. Этого допускать нельзя. Надо искать пути решения проблемы. И главное: пока ты двигаешься, ты живешь. Пока ты живешь, ты адаптируешься. Да, этот процесс длится не один месяц и не один год. Но если научиться это укрощать, ставить перед собой цели и приоритеты в жизни, то не будешь оглядываться назад.
Если ты видел войну и участвовал в ней, видел в упор врага, то ты никогда не будешь об этом рассказывать. Можешь рассказать об этом в определенной компании побратимов, где собираются и вспоминают то, что было. А рассказывать публично – нет.
Кроме того, когда я участвовал в боевых действиях, я не воевал за льготы. Они мне не были интересны. Я воевал за две вещи: первое – чтобы защитить свою страну. И второе – чтобы мои дети не видели войны. Считаю, что к тому времени первое мы сделали: остановили и отвергли врага, закрепились на определенных позициях, не дали зайти в глубь нашей территории. А вот с другим не справились: дети родились в состоянии войны. Поэтому есть над чем работать дальше.
– Какое видение Министерства относительно ветеранской политики в государстве? И во время войны, и после ее завершения?
– Первое и основное – сегодня ветеранская политика является государственным приоритетом. Есть четкие задачи от президента нашей страны, Кабинета Министров, Верховной Рады, органов местного самоуправления. Главное – это синергия всех этих органов. Лидером в этом процессе является Министерство ветеранов, формирующее политику, а благодаря соприкасающимся органам власти координирует и контролирует ее реализацию.
Благодарю президента Украины, что 22 августа этого года на 7-м международном ветеранском форуме был подписан указ, где определено немедленно разработать и утвердить новую стратегию ветеранской политики, стратегию системы перехода от военной службы к гражданской жизни, разработать сеть ветеранских пространств и масштабировать запуск единой ветеранской линии.
Что мы, команда министерства, видим в новейшей ветеранской политике? Около 20% работников министерства – это участники боевых действий, лица с инвалидностью в результате войны, члены семей погибших защитников и защитниц, бывшие военнопленные, жены действующих военных. В Министерстве, к сожалению, 5 погибших сотрудников. Также есть мобилизованные. Поэтому мы не "космонавты в розовых очках". Мы понимаем, что и как надо делать.
Мы определили шесть приоритетных направлений в ветеранской политике. Первое – это реабилитация и восстановление, которые включают в себя медицинскую, психологическую, физическую и физкультурно-спортивную реабилитацию.
Второе направление – переобразование, переквалификация, получение высшего образования и непосредственное трудоустройство. Полагаю, что мы не должны точечно распылять средства. Должны создать систему: не просто дать образование, но и потом и трудоустройство.
Третье направление – развитие ветеранского предпринимательства, ветеранского бизнеса. Мы проводили соцопрос на базе "Украинского ветеранского фонда" Минветеранов. 64% действующих военнослужащих и военнослужащих по возвращении с фронта изъявляют желание начать собственное дело. Поэтому акценты государства сегодня в этом направлении очень большие.
"Украинский ветеранский фонд" был создан именно для развития ветеранского предпринимательства. В этом году в госбюджете на эти цели заложено 250 миллионов гривен. Мы проводим конкурсы ветеранских бизнес-проектов, и государство дает на это средства. Можно получить финансовую помощь в размере от полумиллиона до полутора миллионов гривен.
Также подключаются другие министерства. Выдают гранты Министерство экономики, Министерство аграрной политики: можно подавать заявки через "Дию". Также органы местного самоуправления выдают ваучеры на разные суммы, утвержденные по своим возможностям.
Во-первых, это дает занятость. Во-вторых, это создание рабочих мест. И эти рабочие места идут по принципу "равный – равному": ветеран трудоустраивает ветерана. И они в синергии работают, они понимают друг друга. Также мы запускаем электронную платформу G2VEI, где ветеранские предприятия смогут промотировать свою продукцию, свою работу. Каждый сможет увидеть, кто что делает, и можно закупать материалы друг у друга.
Следующее направление – это брендирование ветеранской продукции. Есть бренд Минветеранов "Создано защитниками". В настоящее время такую маркировку получило 61 ветеранское предприятие. Гражданское население будет видеть, что это сделано руками ветеранов. Еще один шаг – сотрудничество с крупными сетями, чтобы там открывались полки с ветеранской продукцией.
Данный кейс мы отрабатываем с "Сильпо", "Ашаном". И с "Ашаном" – уже на выходе. Этот бизнес-кластер очень разнообразен: от изготовления дронов до меда, от кофейни до ресторана. Кто-то очень качественно шьет вышиванки, кто-то варит турели для крупнокалиберных пулеметов. Сейчас мы работаем над тем, чтобы этим производствам выйти на государственный заказ, добавить марку "Создано Защитниками" в программу "Сделано в Украине".
Четвертое направление – обеспечение жильем. Когда у тебя нет жилья, то любая реабилитация, которую ты будешь получать – это ни о чем. Когда у человека есть понимание, что у него есть крыша над головой, уже можно создавать семью, рожать детей. Есть субвенции на это. На базе Министерства экономики запущено ипотечное кредитование. Также важно обеспечение ветеранов автомобилями.
Важное направление – диджитализация, цифровизация всех процессов. Основная задача, которую я ставлю себе и своей команде – чтобы не ветеран бегал за бумажками, а бумажки бегали за ветераном. Наша цель – полностью автоматизировать предоставление услуг и льгот ветеранам.
Седьмое сквозное направление – уважение и уважение для живых и увековечение памяти погибших. Над последним работаем в рамках создания Национального военного мемориального кладбища. Это не просто кладбище, как его многие видят. Это огромное "место силы", мемориальный комплекс, где будет навеки увековечена память вернувшихся с войны на щите героев.
– Подготовка к строительству Военного мемориала в Мархаловке в Киевской области сопровождалась многочисленными скандалами, в частности из-за сопротивления местных жителей. Но не только. Были и вопросы и к выбору компании-подрядчика. Почему запуск такого нужного в настоящее время проекта, как мемориал, происходит с такими сложностями и когда он сможет начать функционирование?
– Причина очень простая. Мы уже привыкли, что каждое масштабное строительство в нашей стране сопровождается какими-то скандалами. Действительно, было много попыток подобрать земельный участок, который подходил бы по всем нормам для строительства НВМК. На третьей попытке мы остановились на Гатненской общине.
За Южным кладбищем выделен земельный участок в размере почти 270 гектаров. Не каждые жители хотят видеть перед своими домами кладбище, но не все понимают, что это такое. Находятся люди, которые начинают говорить о якобы полутора миллионах захоронений, о гостиничных комплексах. Фантазия бурная. Это информационное сопротивление.
А для нас это задача "номер один", потому что гибнут многие ребята и девушки, многие их семьи – вынужденные переселенцы. Они не могут у себя дома похоронить своих близких, потому что территория временно оккупирована. Они прах держат дома, они живут с ним. Есть много тел, которые находятся в рефрижераторах. Этот вопрос нужно решать.
Мы общались с местными жителями очень много. Ответили на все разные вопросы. Условно, вопрос, например, был о полутора миллионах захоронений. Но военное мемориальное кладбище рассчитано на 100 тысяч захоронений традиционным способом и на 60 тысяч захоронений – колумбарным.
Похороним ли сразу всех? Нет. Сразу похороним тех, кого нужно. Дальше – по решению родственников. Это не принудительное захоронение, кладбище не заполнится через полгода. Первое и основное – у нас нет таких потерь, которые "рисуют" в информационном пространстве. Во-вторых, кладбище создается не на один день, а на многие десятилетия. После победы военнослужащие, ставшие ветеранами или далее служащие, имеют статус участника боевых действий, когда они умрут своей смертью, будут иметь право быть похороненными на этом кладбище.
По размещению кладбища есть строительные нормы, где указано, что расстояние до жилого дома составляет 300 метров. Мы выдержали минимально 500 метров, а максимально почти 800. Мы оставили 140 гектаров буферной зоны с лесом. Кладбище находится ближе к Одесской трассе.
Относительно воды – провели геологию, показываем местным жителям, приводим экологов, представителей Минсреды. Перепланировали, потому что есть участки с грунтовыми водами, но там не будет секторов захоронений. Там будут админздания.
За что борются жители? Боятся утраты цены на землю. Я еще раз повторюсь, это мемориальный комплекс вроде Арлингтона (военное кладбище в США, где похоронены участники войн, президенты и другие выдающиеся люди – ред.). Туда будут приезжать все международные делегации, будут приезжать туристы и смотреть, какую цену заплатила Украина за независимость нашего государства.
Когда уже пошел тендер на строительство, все хотят его остановить. Находят "российские следы". Я обратился в Службу безопасности Украины, жду официального ответа на мое обращение. Сейчас, к моменту входа компаний на тендер, мы не видим никакого российского следа. И если он будет выявлен, остановим тендер и проведем новый, вопросов нет. Но я не хочу останавливать строительство, пока не будет фактов, потому что мне важно похоронить наших героев.
Тема погибших – очень специфическая. Манипулировать погибшими воинами, по моему мнению, это дно. Когда люди на это идут, я вообще не могу этого понять. Честно. Для меня это дико.
– Если не будет никаких новых инцидентов и не будет обнаружен российский след, все будет идти как запланировано – какие сроки закладываете на начало захоронений?
– Мы планируем начать первые похороны на конец осени этого года. Пока двигаемся так.
– Давайте вернемся еще к тем основным пунктам видения государства и министерства, как воплощать ветеранскую политику в Украине. Большая проблема многих ветеранов – если есть психологические проблемы, то люди закрываются в себе. Особенно если нет рядом родных, друзей, которые могут поддержать. Или если живут в небольшом населенном пункте, где нет ни психологов, ни ветеранских пространств. Что делать таким людям?
– Да, действительно, это правда. В Министерстве запущен реестр предоставлятелей психологических услуг. Уже законтрактован 71 субъект (это как физические лица-предприниматели, так и юридические лица, имеющие команды), оказывающий услуги по психологической реабилитации.
Это психологи, работающие непосредственно с ветеранами, ветеранками и членами семей погибших защитников и защитниц Украины. Средства на этот год выделены, это почти 170 миллионов гривен.
Проблема в том, что ты идешь (к психологу – ред.), когда тебе уже плохо. И это уже не психологическая реабилитация. Это уже психиатрия, это медицинское лечение. До этого не нужно дотягивать. Поэтому при "Украинском ветеранском фонде" открыта круглосуточная горячая линия психологической поддержки, можно туда обратиться (по номерам 2345 для Vodafone и Lifecell и +38 067 752 23 45 для Киевстар – ред.)
Во-вторых, с марта этого года мы с помощью "Красного Креста Украины" открыли Единую ветеранскую горячую линию (0 800 505 217). Она тоже работает, но есть определенные моменты. Мы понимаем, что их нужно масштабировать и работаем над этим. В указе президента по результатам ветеранского форума как раз об этом идет речь.
Третья точка входа – 22 августа этого года мы запустили проект "специалист по сопровождению ветеранов войны и демобилизованных лиц". Это будет человек из числа ветеранов, ветеранок, членов семей погибших защитников и защитниц Украины, который будет работать в общинах.
Их задача – постоянно находиться на контакте с теми ветеранами в громаде, где они работают. Из расчета 35 кейсов на 1 специалиста. У специалистов есть база данных по его громаде. Специалист звонит и спрашивает: "Друг, какие проблемы у тебя есть? В чем нужна помощь?". Он встречает первым в общине, когда ветеран возвращается с войны.
Далее – открытие ветеранских пространств. Мы видим пространство как одно место входа, где будут предоставляться различные услуги: юридическое сопровождение, психологическая, физкультурно-спортивная реабилитация, предоставление информационно-консультационных услуг, помощь в открытии собственного дела через "Украинский ветеранский фонд". Или просто прийти и поговорить с побратимом. Ветераны просят у государства, чтобы мы это сделали, и мы этим занимаемся.
Министерство будет общаться напрямую с ветераном и спрашивать, как работает специалист. Если скажет "Да я вообще не знаю, кто это", тогда мы принимаем решение его уволить и подобрать человека, который действительно будет оказывать помощь.
– А когда могут появиться такие многофункциональные пространства в регионах?
– Они уже открываются. 22 августа открылось до десятка таких пространств. Мы постоянно работаем с главами военно-гражданских администраций, где есть четкое понимание, по каким стандартам открывать такое пространство. 5 июня этого года мною подписан приказ – методические рекомендации по созданию этих пространств, где пошагово расписано, как они создаются, какой должна быть площадь, какме сотрудники будут задействованы и какие услуги будут предоставляться.
Открывают свои пространства и общественные организации, они тоже могут присоединяться: нужно создать единую инфраструктуру. Надо понять, что не нужно тянуть одеяло на себя. Ведь главное – помнить, для кого мы это делаем. Для тех людей, которые оградили нас и нашу страну от России. Точка.
– Где ветераны сейчас могут получить сразу целый ряд услуг в одном окне? Оформить льготы, выплаты? Знаю, что такая опция есть в ЦНАПах.
– Мы совместно с органами местного самоуправления начали активную работу по открытию единых ветеранских окон в ЦНАПах. Мы уже открыли 1277. Задача – в каждой громаде открыть ветеранское окно.
Также ветераны смогут подавать заявки на получение всех услуг. Сейчас разрабатывается мобильное приложение, плюс – электронный кабинет. В будущем мы все это видим в цифре. Но пока цифровые продукты создаются, мы двигаемся по открытию отдельных ветеранских окон в ЦНАПах, где они могут сейчас получать услуги.
Для этого вместе с Министерством цифровой трансформации в июне запустили электронное удостоверение ветеранов в "Дии". Уже не нужно носить бумажную книжечку. Если жена постирала штаны, а ты не успел вытащить удостоверение, то потом проходишь определенную процедуру его получения. Сейчас это все в телефоне.
– Есть ли статистика, сколько ветеранов пользуется этим электронным удостоверением?
– Сейчас сгенерировано уже более 250 тысяч таких электронных удостоверений.
– В этом году в Украине также упростили процедуру получения статуса участника боевых действий. Слышала действительно много жалоб от ветеранов о том, как сложно было раньше получить статус УБД. Почему это было такой проблемой?
– Его не проблематично было получить. Во-первых, это определенный пакет документов, который должна сформировать военная часть, когда ты проходишь военную службу или если уволен, то собираешь самостоятельно и подаешь через ТЦК. Объемные документы, было много прописано, что тебе нужно.
Во-вторых, когда эти документы представляются, их нужно проверить на правдивость. А это запросы в разные части, если присылает ТЦК. Это проверка, чтобы потом вынести все на рассмотрение комиссии. Далее заседает комиссия, рассматривает их, посылает результат. Статусы предоставлялись и предоставляются, но это все – бюрократическая история. Потому мы и говорим, что ее надо упростить.
Кроме того, Верховной Радой принят и президентом подписан закон Украины, которым Минветеранов обязано разработать автоматическую процедуру предоставления статуса. Это процесс, над которым работаем и обязательно сделаем. Проведен тендер, средства есть, создаются электронные кабинеты командиров воинских частей и от военнослужащего уже не нужно будет ничего.
Будет бетатестирование и полноценный запуск. Но параллельно, чтобы упростить текущую процедуру, эти процессы мы запустили через ЦНАПы, где непосредственно от военнослужащего требуется только заявление. Далее генерирование всех необходимых документов уже в ЦНАПах.
Но ключевое здесь – это уменьшение сроков для рассмотрения. Сейчас есть 30 дней, за которые комиссии должны установить статус. То есть это уже не те 7-10 месяцев, как было раньше. И это работает с июля этого года. Но, повторюсь, параллельно работаем над автоматическим предоставлением статуса.
– О получении статуса УБД слышала случаи, когда военный получил ранение, находится дома или на лечении, или даже в воинской части, получает минимальную зарплату. И юридически находится будто в подвешенном статусе. И поэтому вынужден сам платить в частности за свое лечение или собирать на это деньги.
– У нас в стране лечение и реабилитация для раненых бесплатная. Если есть такие случаи, надо звонить на горячую линию НСЗУ, и эти кейсы будут рассмотрены. На мой взгляд, это единичные случаи, учитывая общую численность, но и с ними нужно работать. Я знаю, что сейчас Министерство обороны полностью взяло под контроль этот вопрос. То есть на возникающие проблемы правительство быстро реагирует, потому что мы должны обеспечить эффективное лечение и реабилитацию.
– Может, вопрос и не совсем к вам, но способно ли государство покрыть весь тот запрос относительно лечения и реабилитации ветеранов? В Минздраве нам говорят, что определенное количество койкомест в регионах не заняты. А с другой – открываем соцсети и видим множество историй, где военного или ветерана направили на реабилитацию, а там места нет.
– Министерство здравоохранения поставило задачу в каждой областной больнице создать реабилитационные отделения. В каждой больнице один-два этажа отдают под реабилитацию военных или ветеранов. Отделения работают, и свободные места есть.
Кроме того, сейчас Министерство обороны меняет подходы к отправке на лечение. Они определяются по двум направлениям. Первое направление – по нозологическим заболеваниям, потому что не каждый реабилитационный центр может работать с определенным типом ранений. Они поделены по регионам. И второе направление – спрашивают ветерана, где он хотел бы проходить реабилитацию. Если есть свободное место и возможность, он едет туда.
Но может быть как? Человек отказывается лечиться или ищет частную клинику, потому после общения с кем-то считает, что частная клиника предоставит лучшее лечение. Однако если ты идешь в частную клинику, то ты понимаешь, что за это нужно платить средства. Или подключаются общественные организации, собирающие деньги и покрывающие это лечение.
В Украине – единое медицинское пространство, плюс – работаем с партнерами и широко лечим раненых за границей. Также сейчас работает система протезирования. Государство компенсирует средства изготовителю протезов. Сейчас – на сумму почти в 50 тысяч долларов.
Относительно протезирования – у нас сегодня им занимается Министерство социальной политики. Есть реестр предоставлятелей таких услуг, и там уже законтрактованы до 70 компаний, где ветеран через сайт может сформировать себе протез, отправить заявку, его вызовут, подберут, соберут этот протез, он пройдет реабилитацию, а государство заплатит за это. Так эта система отлажена, она работает.
Этот рынок сейчас динамично развивается и будет возможность его увеличения. То есть, когда что-то создается новое в государстве, его просто нужно отточить до идеального механизма. И это кропотливая работа.
– В организациях, помогающих ветеранам, мне говорили: около 60% ветеранов, которые возвращаются в гражданскую жизнь, не хотят, или, к сожалению, не могут из-за определенных ранений работать на прошлой работе, которая у них была до службы в ВСУ. Расскажите о возможностях работы для них.
– Сейчас это также вопрос №1 на государственном уровне. Задействованы многие органы центральной исполнительной власти, органы местного самоуправления. Мы полностью тесно сотрудничаем с Министерством экономики, с центрами занятости, с Национальным агентством по государственной службе Украины.
Вместе с НАДС и нашими партнерами из Международной организации по миграции запустили электронный продукт – е-Карта вакансий. Это самая большая платформа по поиску вакансий на госслужбе. В настоящее время уже опубликовано более 780 вакансий. Для трудоустройства мы открываем все двери. Это, в том числе, и государственная служба.
Следующий шаг – совместно с robota.ua, work.ua, мы отрабатываем проекты, чтобы верифицировать заявки ветеранов и ветеранок и подсветить, что это ветеран, чтобы работодатели брали их работать. Также Министерство экономики запустило программу – компенсацию работодателям за обустройство рабочего места для лиц с инвалидностью, в том числе в результате войны.
Для лиц первой группы компенсируется почти 100 тысяч, для второй – немного меньше. И главное, мы общаемся с бизнесом по проблематике, ограничивающей трудоустройство ветеранов, лиц с инвалидностью. Мы делаем все, чтобы изменить это.
Еще одно направление – это предоставление рекомендаций, как общаться с ветеранами. Потому что, к сожалению, это большая проблема. Начинаются вопросы: "Ты воевал?", "А почему, а где ты был?". Мы проводим тренинги и курсы, чтобы этого не происходило, и ветераны могли бы полноценно трудоустраиваться.
– А по вашим впечатлениям, сам бизнес готов брать на работу ветеранов?
– Кто-то готов, кто-то – нет, но кропотливая работа дает результат. Мы сталкиваемся с этим впервые. И бизнес, и государство – впервые в таком масштабе.
– Есть ли данные о том, сколько ветеранов нашли работу с помощью определенных сервисов?
– Мы их запустили только летом. Скоро будет срез, сколько людей какими сервисами пользовались. Где работает лучше, где хуже, что подправить, что сделать новое. Вскоре проведем аналитику.
– Правильно ли я понимаю, что сейчас можно прийти в любой центр занятости в Украине и там для ветеранов будет предложено какое-то количество вакансий?
– Да, определенное количество вакансий. Плюс – можно зайти на сайт Министерства по делам ветеранов на е-карту вакансий. Посмотреть, что именно подходит: подал документы, попробовал. Еще есть robota.ua, work.ua… На многих платформах мы размещаем информацию.
– Какие советы вы дали бы ветеранам и ветеранкам, которые возвращаются в гражданскую жизнь? Что им стоит делать в первую очередь?
– По моему мнению, первое – не закрываться в себе. Второе – если тебе нужна психологическая реабилитация, обращайся к психологу, не затягивай. Третье – если тебе нужна реабилитация в дальнейшем, тоже не нужно затягивать, нужно обращаться, реабилитационные программы работают.
Следующее – развиваться. Если нет образования или ты не хочешь работать по тому образованию, с которым ты был до войны, – обращайся в Министерство по делам ветеранов, пройди переквалификацию или получай новое образование. Если ты хочешь заниматься бизнесом – для этого есть программы. Обращайся, пиши бизнес-планы, получай безвозвратную финансовую помощь, запускайся. У меня совет один – не сидеть на месте, не закрываться в себе, двигаться дальше, развиваться. Создавайте семью и живите полноценной гражданской жизнью.