"Мы перед Путиным на колени не встанем". Как живет Сумщина под обстрелами РФ

Приграничная территория Сумской области находится под постоянными обстрелами россиян. Враг использует ее в качестве полигона для испытаний новых вооружений. Как живут мирные жители в нескольких километрах от страны-агрессора – в репортаже РБК-Украина.

После начала российского наступления в Харьковской области появились опасения о том, что агрессоры могут попытаться прорваться и в соседнюю Сумскую область. Пока этого не произошло, но пограничные регионы обстреливаются практически непрерывно. Тем не менее, тысячи местных мирных жителей все равно не хотят покидать свои дома.

Большая Писаревка

Бескрайние поля, ранее снабжавшие хлебом всю Сумскую область и не только, сегодня усеяны российскими минами. Оккупанты оставили здесь свои следы, отобрав у аграриев заработок минимум на несколько лет. Некоторые хлеборобы на собственный страх и риск пытаются выращивать зерно, но иногда его цена слишком высока.

Мы едем вдоль полей – издалека уже виднеется стелла "Великая Писаревка". Это небольшой городок, граничащий с Белгородской областью. Именно отсюда в начале полномасштабной вооруженной агрессии пошло наступление на Сумщину. В оккупации жители пробыли более 40 дней, пока Силы обороны не выгнали врага. Но российские военные, даже физически покинув регион, продолжают "напоминать" о своем существовании ежедневными обстрелами.

В Большой Писаревке разрушено каждое второе здание. В тех домах, где уцелели стены, заколочены досками окна. В мирные времена здесь жило чуть более 4,5 тысячи человек – сегодня едва можно насчитать полтысячи, ведь местных эвакуируют регулярно. Оставшиеся изучили опасность по звукам: легкий шелест – должен ударить КАБ, свист – ракета, свист отовсюду – РСЗО. Поэтому на улицу люди выходят только при большой нужде и передвигаются быстрыми перебежками.

Подъезжаем к Дому культуры. Он бы почти ничем не отличался от тысяч таких же домов культуры по всей Украине – лавочки из красных стульев, обитые "под кожу", бархатные занавеси и паркет "в елочку". Но есть разница – на Дом культуры в Писаревке россияне сбросили бомбу. Под ногами хрустит стекло, а в гардеробе каким-то образом все еще висит верхняя одежда. Мы заходим в актовый зал, со сцены к нам медленно спускается кот. Из-за одного из недавних обстрелов ему оторвало ухо. Сопровождающий нас мужчина кивает на кота: "Он потерял ухо, но не потерял ненависть к россиянам".

На полтысячи человек в Писаревке есть продуктовый магазин. Женщины, которые в нем работают, говорят, что жить здесь страшно, но местных нужно чем-то кормить. "У нас нет убежища, мы никуда не прячемся, в магазине остаемся, – пожимает плечами одна из продавщиц, – дома тоже".

Когда город обстреливали с особой интенсивностью, военные принесли женщинам бронежилеты и оставались рядом с ними. Теперь их ждут в гости снова – живыми.

Ракеты и КАБы обрывали жизнь домов так быстро, что многие замерли, словно все еще не верят в произошедшее. На остатках стен висят календари, которые не успевшие пролистнуть на нужную дату, полочки с оторванной дверцей и пластиковыми сушилками для посуды, кухонные часы с фруктами на циферблате. Мы словно заглядываем в чужую жизнь, которая вдруг открылась нам, потому что ей оторвало кусок стены. Она остановилась, но, кажется, стоит зайти, сесть за почерневший от копоти стол, и жизнь снова закрутится вокруг.

Мы идем дальше – в "учебный" квартал. Россияне убивают украинских детей еще с начала полномасштабного вторжения, цинично придумывая для этого "поводы". Когда оккупанты ударили бомбой по театру в Мариуполе, где огромными буквами у входа написано "ДЕТИ", они заявили, что в здании были бойцы "Азова". Какие аргументы россияне придумывают, когда целенаправленно бьют по обычной школе, непонятно. Свидетельство преступлений РФ здесь как на ладони – позорное подтверждение геноцида украинских детей.

"Велико-писарское учреждение среднего образования" – такая табличка висит на разбитом многоэтажном здании. Рядом с ней расстрелян детский автобус с "зубцами" стекол вместо окон. Через несколько метров – здание детского сада, на котором видны следы пожара. Здесь больше не слышно детей, хотя раньше эти кварталы гудели от их голосов. Сейчас здесь должны праздновать свой выпуск одиннадцатиклассники и запускать в небо шары, но двери этой школы закрыты до тех пор, пока не закончится война.

Среди полутысячи местных несколько десятков – полицейские. Они не контролируют порядок на улицах, потому что улицы пусты. Между тем, от них порой напрямую зависит жизнь людей. Правоохранители обеспечивают местных необходимыми вещами в случае обострения ситуаций, выезжают на помощь во время обстрелов и проводят эвакуацию населения. Но самое трудное – донести людям ее важность.

"Мы постоянно проводим мероприятия по разъяснению, почему нужно уехать. Но поскольку принудительной эвакуации у нас нет, заставить людей мы не можем" , – рассказывает местный полицейский.

Среди тех, кто остался в Великой Писаревке, большинство – старики. Они говорят, что их нигде "не ждут", а здесь – дом. Полицейский, рассказывающий об этом, добавляет – тяжелее всего было, когда в Белгородскую область заходил Российский добровольческий корпус (РДК). Все понимали цель российских добровольцев и, безусловно, поддерживали, но обстрелы в эти дни не утихали ни на час. Однако здесь трудно вообще выделить какой-то спокойный период после вторжения – когда рядом Россия, то уменьшение огня может означать паузу перед еще более интенсивными обстрелами.

Посреди разрушенной улицы заметно выделяется маленькая старенькая избушка, рядом на скамейке сидит бабушка, а возле нее мирно спят три собаки. Она здесь осталась, потому что не захотела покидать место, где родилась и провела всю свою жизнь. Осталась на всей улице только она и эти псы, которых старушка подкармливает тем, что имеет сама.

Пока мы общаемся с ней, ее голос постепенно принимает форму, становится более звонким и в какой-то момент старуха срывается на слезы: "Зачем они это делают? Зачем они уничтожают украинский народ? Что мы им плохого сделали?!"

Немного успокоившись, бабушка вспоминает Великую Писаревку до вторжения – красивый тихий городок с деревьями, словно нарисованными кистью. Россияне тоже любили сюда приезжать – здесь было лучше, чем у них. Разрушили, наверное, тоже с этой мыслью – потому что было лучше.

"Украинский народ на колени перед Путиным не встанет, пусть он не ждет этого. Мы рабами не будем. Пусть он в бункере прячется, а украинский народ трудолюбив, здесь крепостных нет. Я не боюсь, пусть стреляют!" – говорит бабушка.

Белополье

Дорога к этому городку удивляет архитектурой. У местных храмов нет ничего общего с российскими. Они построены из рыжего кирпича, со стеклянными мозаичными "розами" и шпилями, стремящимися в самое небо. Сумщина четко дает понять, что она не часть российской империи и никогда ею не была.

Белополье мало чем отличается от Великой Писаревки – тоже все в следах окупантов. Подъезжаем к одной из многоэтажек – дом на пару подъездов стоит целым, но в нем живет всего несколько человек. В этот день одну из жительниц должны эвакуировать, а другая должна оставаться, потому что у нее сын с инвалидностью. Она нас и ждет в гости.

Первое, что бросается в глаза – это матрас в коридоре. Здесь женщина вместе с сыном пережидают российские атаки. Отдыхают по очереди, потому что места мало – кто лежит, а кто стоит. Иногда так тянутся целые часы, пока не стихнет грохот снарядов.

Нас встречают с классическим украинским гостеприимством – на плите стынет жаренная картошка, аромат которой мы почувствовали еще на лестнице. Женщина заботливо нарезает вкусности, которые держала на особый случай, потому что очень хочет порадовать вкусненьким гостей.

Она говорит, что не может уехать, потому что сын – инвалид войны и имеет вторую группу. Сначала уезжать не хотелось, а потом, когда выхода почти не осталось, в здание, где находились их документы, попал снаряд, и все сгорело. Самым большим страхом для женщины является поход в магазин или аптеку, ведь приходится это делать под обстрелами. Она очень боится погибнуть – так ее сын останется один. Кроме него, единственное, что греет - свет в окнах соседних домов, который иногда появляется под вечер.

"Нас только трое на весь подъезд, трое пенсионеров. И одна – моя подруга, которая на колесном кресле. Она сегодня будет выезжать", – говорит женщина.

Из-за окна слышим сигнал автомобиля – приехала машина для эвакуации. Женщина быстро собирается попрощаться с подругой. Пока из авто достают пандус, из окон смотрятся соседи – их и правда всего несколько на весь дом. Женщина поднимает голову и машет оставшимся, а они машут в ответ: "Возвращайся, выпьем за победу!". Когда женщину завозят в машину, она успевает быстро вытереть глаза рукавом.

В Белополье пока остается много пожилых людей, которые не имеют возможности уехать, но о них заботятся волонтеры. Без бронежилетов и касок они каждый день ездят вдоль границы на велосипедах под обстрелами россиян. В городском территориальном центре обслуживания остались работницы, которые не смогли покинуть своих подопечных. Говорят, что для этой профессии нужно родиться. Ежедневно они доставляют старикам провизию, продовольствие и ухаживают за огородами. "Война войной, а огород должен быть вскопан и посажен", – строго добавляет работница территориального центра.

В Белополье остался и городской голова, который с радостью общается с журналистами. Мы встречаемся среди городских руин. Почти весь центр разбит и восстановлению не подлежит, говорит мэр. Россияне бьют по кварталам города всем, что есть у них в арсенале – от шахедов до авиабомб. Когда КАБов стало по десять в день, горожане поняли, что до этого были "цветочки". "Они учат своих артиллеристов на мирном населении украинских городов. Для них мы как полигон", – говорит мэр.

Мирополье

Дорога в Мирополье усеяна небольшими кусками железа – они похожи на дротики для игры в дартс. Россияне наполняют боеприпасы такой шрапнелью для того, чтобы при взрыве задеть как можно больше местных жителей. Эти "дротики" очень опасны, потому что их трудно достать из тела.

Глава поселка рассказывает, что в Мирополье ситуация критическая – до войны здесь жило чуть больше четырех тысяч человек, сейчас осталась половина. Люди проводят под обстрелами большую часть суток и очень устали. Местные говорят – хотят тишины, но больше всего – победы: "Все очень устали. Трудно, ты едешь на работу и не знаешь или доедешь, время от "выхода" до "прилета" очень маленькое".

Здесь такая же разрушенная школа и такие же остатки домов вокруг. Местные жители, как только обстрелы утихают, выбираются в центр и быстро убирают то, что могут убрать. Поэтому в некоторых местах можно наткнуться на пестрое "пятно" цветов, которые высадили люди. А рядом след от еще одного "цветка" – снаряда от "Пиона". Люди высадили цветы у этой воронки умышленно – вопреки врагу.

Имея россиян под боком, жители Мирополья решили оставить им послание. Нам его показывает один из местных, едва сдерживая смех. Здесь, почти у границы для окупантов собрали кучу вещей – стиральные машины, старую сантехнику, тазы и даже женское белье. "Это теперь для них наше такое гостеприимство, – говорит мужчина, подмигивая нам, – пусть они забирают свои унитазы и уходят от нас. За русским кораблем".