Капеллан Константин Холодов: Наша церковь разрешает защищать с оружием в руках

О том, какая роль капелланов на войне, почему борьба за свою страну приравнивается к святости и с чем столкнется общество после войны, в интервью РБК-Украина рассказал руководитель капелланской службы ГУР МО Константин Холодов.

– Какие задачи капелланов в армии?

– Заданий у капеллана много и они разнообразные. Есть задачи у капеллана в пункте постоянной дислокации, месте выполнения боевых задач (на передовой). В каких-то развернутых войсках – например, на границе, где еще нет боевых столкновений, одни задачи, при возвращении и реабилитации – другие.

Но основная задача капеллана – это помогать бойцу, солдату, офицеру, командиру. У нас вспомогательная функция. Мы не являемся форвардами боевых действий.

– Как вы пересекаетесь в сфере вашей деятельности с психологами?

– С удовольствием. Когда есть психолог, мне гораздо легче, когда я работаю. Мы не заменяем друг друга, но дополняем. Просто психолог пытается обратить внимание военнослужащего, солдата на проблемы внутри и помочь их решить. Капеллан пытается помочь решить эти проблемы вместе. Не просто найти, что в душе, а напомнить, что есть Бог даже в таких трудных ситуациях, где казалось бы, что нет Бога, не может он существовать в этом мире хаоса, смерти.

Капеллан призван напомнить, что на войне Бога больше, чем в мирное время. Он больше всего заботится о тебе в этот момент, чтобы ты остался жив, чтобы не перестал быть человеком. И это задание капеллана напоминать, что солдат не один, даже когда кажется, что один.

Особенно, когда военнослужащий прослужил более года и этот период был тяжелым. Если солдат потерял собратьев, возможно, и командира, которого любил и уважал, это для него очень тяжелый период, ему нужно помогать.

– Помощь капеллана – для людей, пришедших в армию уже с верой?

– Есть люди, которые говорят, что они не верят в Бога или верят в какого-нибудь другого Бога, есть такие люди. Но капеллан помогает все равно всем – и тем, кто верит, и тем, кто не верит. Потому что Бог все равно любит и того, кто верит, и того, кто нет. И капеллан должен служить и тем, и тем.

Фото: Константин Холодов: "Капеллан помогает и верующим, и тем, кто не верит" (РБК-Украина/Виталий Носач)

– К вам приходят и говорят: я не верю, но вы мне что-нибудь расскажите?

– Ко мне никто не приходит. Я прихожу. Сидеть и ждать, пока ко мне кто-нибудь придет... Я иду к командиру и говорю: так, сегодня я буду работать с таким-то подразделением. И я иду и работаю.

– А капелланы закреплены за какими-то подразделениями в армии?

– В Вооруженных Силах Украины капеллан находится на бригадном уровне. Может быть одна или две должности. Часто одна. У него есть помощник из солдат или сержантов. И есть капеллан на батальонном уровне. Если это батальон отдельный, а не линейный, там капитанская должность, в бригаде – майорская должность. У бригадного капеллана есть несколько тысяч солдат. Может быть 5-6 тысяч, а то и больше. Капеллан согласовывает с командиром, с каким батальоном ему сегодня работать, или завтра, или следующий месяц.

По правилам, капеллан представляет планы работы с этим батальоном, что и как собирается делать. Мы уже пришли к уровню профессионального капелланства. Есть закон о службе военного капелланства, предусматривающий, что капеллан – это офицерский состав. Недавно Верховная Рада внесла изменения, что капеллан может быть и гражданским, но это только в связи с нехваткой капелланов-офицеров, которые могут служить на офицерских должностях.

Гражданин Украины, который является священнослужителем, призывается контрактную службу и получает мандат от своей конфессии, что он имеет право осуществлять капелланскую деятельность. Мандат предоставляется на основе образования, и в ТЦК священнику присваивается звание младший лейтенант.

Он проходит обучение в Военном институте Киевского национального университета имени Шевченко, где готовят военных капелланов. Потому что придет в армию человек, никогда не служивший, например, и сразу становится офицером. И не знает, что такое дивизия, что такое дивизион и в чем между ними разница, не знает, как правильно надевать форму, как ее носить.

Стрелять не учат, хотя я за то, чтобы капеллан умел владеть оружием. Только ради безопасности, потому что на войне очень много оружия, чтобы он просто не выстрелил себе в ногу случайно. Но в курсе подготовки этого нет. Тактическая медицина изучается непременно. Потому что бывают такие моменты, когда нужно оказать квалифицированную доврачебную помощь. Надо уметь остановить кровь.

– Берет ли капеллан в руки оружие, чтобы стрелять? Церковь разрешает?

– Наша церковь разрешает защищать с оружием в руках. Защитить себя, защитить своих прихожан, защитить своих собратьев. Но закон 4626 не позволяет выдавать оружие военным капелланам.

На войне бывают некомбатанты – те, кто не участвует в боевых действиях. Это медики и священники. Эти две категории занимаются только помощью военнослужащим. Одни оказывают помощь телу, другие – душе. И очень часто бывает, что на стабилизационных пунктах можно увидеть и медика, и капеллана рядом. Но медикам у нас выдается оружие. А капелланам это закон категорически запрещает. Может, когда-нибудь пересмотрят эту норму.

– Приходится ли капелланам выезжать на линию фронта?

– Разное бывает, но я как руководитель капелланской службы против того, чтобы капелланы выезжали на самый "ноль". Если действительно просят, чтобы приехал хотя бы на 15-20 минут, чтобы побыл, помолился или исповедал, причастил, тогда надо. А просто ехать, чтобы испытать свои нервы, вот я смелый, я был "на нуле". Это не хорошо.

– А кому подчиняется капеллан? У него церковное руководство или военное?

– Капелланство – это миссия церкви в армии. И, конечно, подчинение у капеллана есть одно – это военный командир. Но церковное руководство никто от нас не отнимает. Потому что если от нас заберут церковное руководство, то мы перестанем быть капелланами.

Кому подчиняется тюремный капеллан, допустим? Он подчиняется своему епископу. И епископ его благословляет на капелланское служение. Но командир говорит: так, отец, вы должны сегодня сделать то-то, поработать с таким-то, но он не говорит, что вы должны сегодня служить литургию. Он не вмешивается в наши богослужебные дела. Но епископ может сказать, что сегодня такой день, ты должен служить литургию для солдат.

– Кто может стать капелланом? Какие требования?

– Это должен быть гражданин Украины, отвечающий всем требованиям, кто может быть военнослужащим, не судимый. Иметь богословское образование обязательно уровня не ниже бакалавра. Это образование должно быть признано государством, иначе не будет выдан мандат.

Могут быть все: и протестанты, и католики, и греко-католики, и православные, и мусульмане у нас тоже капелланы. Женщины могут быть капелланами, законодательство разрешает. Знаю двух женщин, у которых есть мандаты, может их больше.

Фото: Константин Холодов: "Я за то, чтобы капеллан умел владеть оружием" (РБК-Украина/Виталий Носач)

– Сколько сейчас есть капелланов в армии и сколько нужно?

– Сейчас нужно 800 капелланов, а закрыты около 350 должностей. Недостает, потому что нет столько священников, готовых сейчас покинуть церковь и пойти служить в войске лейтенантом. Если их будут призывать, конечно, они пойдут. Но мандат делается определенный срок, несколько месяцев. Если священник хочет быть капелланом и рядом с его приходом находится его бригада или воинская часть, и там есть должность – иди собирай документы и призывайся. Есть такие варианты.

А есть такое, что просто священник призвался, а бригада неместная, он служит в другом месте. Тогда на его приходе кто-то другой служит, пока он не вернется. Вернуться капеллан сможет, как другие – уволиться по состоянию здоровья или демобилизоваться.

Есть такие случаи, что священник с мандатом находится в должности солдата или сержанта и его не ставят на должность капеллана, потому что командир говорит, что не кем заменить этот пост.

– Какие богослужения совершает капеллан – те же, что и в храме?

– В храме совершается литургия, и в окопах тоже может совершаться литургия. В храме она совершается полным чином, а в окопе или другом месте священник может несколько сократить, тем более что сейчас Синод принял уже чин литургии в полевых условиях. Он несколько отличается.

То есть литургия длится два часа, я в полевых условиях служу ее минут 45, если никого не исповедовать. Я стараюсь накануне исповедовать. Капеллан может быть в форме и просто в епитрахили (часть облачения, спадающая на грудь – ред.), а не в фелоне (риза, верхняя часть облачения в форме накидки, – ред.), обязательно должен быть евхаристический набор (церковная утварь для совершения таинства причастия, – ред.), просфора, вино. И кто-то помогает из числа солдат, которые ходят в церковь.

– Присутствие на богослужении для солдат добровольное или им командир говорит приходить?

– Только добровольно. Может быть недобровольно, например, если есть человек, у которого проблемы с дисциплиной, и командир просит поговорить, потому что сам не может найти общий язык. Капеллан пытается понять, почему солдат так себя ведет, может у него проблемы дома, может с собратьями или еще что-нибудь.

Часто может быть, что дома что-то. Приходится звонить родителям или даже жене, просить, чтобы не напрягали его, например. Бывает, жена мужу звонит: "Я не могу, сама не справляюсь, тут корова меня ударила, приезжай, потому что у меня уже все". И он здесь воюет, а мысленно там, переживает о жене, что ей тяжело.

– Служат ли капелланы в храмах на прифронтовых территориях?

– Приходилось. Даже такое было, что наш капеллан по просьбе местной общины совершал богослужение на какой-то праздник, потому что тот священник Московского патриархата, который был, куда-то пропал. А люди, староста пришли в подразделение, зная, что там есть капеллан, просили, чтобы он служил в церкви. Такие случаи были на Донбассе.

То есть на Пасху, если подразделение находится в каком-то селе и люди захотят, то священник будет святить куличи. Наша задача работать не только с солдатами, но и с соседями вокруг. Важно объяснить людям, которые живут в том селе, чтобы они не относились враждебно к нашим военнослужащим, чтобы помогали чем-то. Может им нужна помощь какими-то продуктами.

Налаживать отношения с местным населением – это тоже входит в обязанности капеллана. И поэтому если капеллан предложит свои услуги как священника, в этом ничего плохого нет. А еще лучше, если они согласятся и скажут, что им это нужно. Люди не спрашивают, какой юрисдикции православный священник.

Капеллан: "Иногда воины ночью звонят: помолитесь за меня" (РБК-Украина/Виталий Носач)

– С какими проблемами чаще всего обращаются воины?

– Обращаются с теми же вопросами, что и другие люди. Плюс добавляются некоторые особенности ведения боевых действий. Возможны бытовые проблемы, организационного характера. Вот меня не устраивает моя должность: я могу лучше что-нибудь сделать на другой должности. Приходится идти к командиру и объяснять, что у этого стрелка есть специальность врача и его лучше перевести на другую должность.

Приходят кто как к другу, кто как к отцу. Кто-то обращается "отче", некоторые – "пан майор", чтобы подчеркнуть мою военность, а не только духовный сан. Кто-то по имени и отчеству – Константин Владимирович.

Есть такие воины, которые обращаются в сложную минуту. Иногда ночью звонят: "Помолитесь за меня". Бывает, человек потерял друга, ему тяжело на душе. Он видел эту смерть и не мог ни на что повлиять. И мучает себя из-за этого.

– Когда к вам обращаются, что погиб собрат, что вы им говорите как священник?

– Я не могу сейчас процитировать, что именно я говорю. Но важно внушить надежду. Говорю: рассказывай, я тебя слушаю. Важно выговориться. Затем спрашиваю, как я могу помочь в этой ситуации. Часто говорят: вы уже помогли, вы меня выслушали. Потом: "Помолитесь за меня, мне тяжело".

Человек нуждается в заботе другого человека, даже если он самодостаточен, о нем все равно нужно заботиться. Хотя не к каждому человеку нужно идти со своей добротой. Надо идти к тому человеку, который действительно сейчас в этом нуждается. Человека нужно найти. В Священном Писании сказано, что "милостыня твоя должна запотеть в руке".

А для того, чтобы знать, кому это нужно, нужно быть с ними, видеть, что происходит с солдатами, командирами. И у командиров нервы сдают, особенно в начале, когда у него погиб кто-то и он понимает, что можно было избежать этой гибели, и не может себе простить. И у него все идет наперекосяк из-за того, что он только про это думает.

– Были ли случаи, что люди обращались в веру на войне?

– Да. И были те, кто отвернулся от веры. Те, кто обратился во время войны – это уже навсегда. У каждого человека встреча с Богом индивидуальна. Если это происходит на войне, это навсегда. Это как на войне становятся собратьями. Если они подружились в окопах, будут друзьями до конца дней.

Война обнажает человеческие свойства. Если в человеке больше добра, война показывает, что этот человек имеет безгранично много добра. В мирной жизни это может быть скрыто комфортом. Это у всех проявляется – на войне человек не может себя скрыть.

Там бывают случаи, что от тебя зависит жизнь твоего собрата. Как солдат поступит, другой или выживет, или нет. Бывает, что человек жертвует собой ради другого. Но о чувстве вины, что не смог спасти собрата, будем говорить после всего. Сейчас на этом концентрироваться не стоит. Есть то, что нужно сказать сейчас, а есть то, над чем нужно будет комплексно работать потом: над чувством вины, которое потом выльется в ПТСР, из которого человека нужно вытягивать годами.

Я всегда говорю: должен помочь себе сам, я буду помогать, буду рядом с тобой, но ты должен осознавать, что нужно делать.

– Как вы мотивируете тех, кто там уже давно служит и говорят, что устали?

– Я не могу их мотивировать. Если человек уже "наострился" домой, ну что я ему скажу? Убежать может, такие случаи тоже есть на войне. Я с ними не сталкивался, у меня такие бойцы все супермотивированные. Я работаю со штурмовиками, с нашими спецназовцами.

– Известны ли вам случаи спасения на войне благодаря вере человека?

– Есть таких случаев много. Я стараюсь на них не концентрироваться. Потому что мне не нужно лишний раз доказывать, что Бог есть, что он рядом в самый трудный момент.

Бывает, боец приходит и говорит: "Мы были на молитве, вы нас благословили и у нас все прошло хорошо. А в прошлый раз, когда вас не было, и мы не помолились, мы пошли без благословения, нам было тяжело, у нас были раненые".

Фото: Капеллан: "Те, кто обратилвся в веру во время войны – это уже навсегда" (РБК-Украина/Виталий Носач)

Я думаю, что многое зависит от присутствия капеллана в армии. Мой друг священник однажды сказал, что капеллан – это как кофеварка в офисе. Офис может работать без кофе. Но когда кофеварка есть, это гораздо лучше. Когда есть капеллан в подразделении, это роскошь. Бывает, что есть капеллан, но не до конца справляется, не всем уделяет столько внимания, сколько нужно. Но плюс в том, что капеллан находится там, где все. Спит там, где остальные спят.

– В армии сейчас много проблем, которые имеют психологические корни – игровая зависимость, самоубийства. Могут ли капелланы на своем уровне повлиять на это?

– Хочется влиять. Мы следим за этими вещами, стараемся предупредить. Эти онлайн-казино. Объясняю, что это грех. Человек может за вечер или за день проиграть всю зарплату. Вместо того чтобы переслать домой матери, жене.

У меня есть специальность психолога, поэтому я работаю с личным составом, стараюсь смотреть на людей и проявлять у них склонность к самоубийству. У нас в подразделении случаев не было. Но обращались собратья, чтобы я взял под контроль кого-то. Я вел этого человека, все нормально.

– Как насчет роста числа разводов во время войны, вы пытаетесь сохранить браки?

– Это не только сейчас – это проблема войны. Будет много разводов, когда бойцы вернутся домой. Убеждаю сохранять брак, потому что семья – лодка, сильный корабль. В 2017 году в Авдеевке год и два месяца стояла 72 бригада, тогда вообще капелланов еще не было. Я был рядом в другом подразделении в должности офицера-психолога и меня иногда приглашали туда поработать. 70% бригады к концу ротации развелись.

Когда нет мужчины дома больше года, не каждая женщина может такое выдержать.

Эта война уже окажет влияние на общество, это будет такая травма, такой рубец на всю нашу историю. Мы будем пожинать плоды после этой войны, которые еще не видны. Это будет демографическая проблема, проблема с семьями, у нас много искалеченных будет, и не только военных, но и гражданских – сколько людей страдают от обстрелов.

– Когда женщины с детьми за границей, парням спокойнее воевать или это подрывает их дух?

– Разное отношение. Один скучает по жене, другие находят способы встретиться. Она приезжает в Украину, он отпрашивается у командира на несколько дней, сохраняют семьи.

Есть такие, что говорят: не приезжай, когда закончится война, приедешь, будь с детьми там. Но вообще это не хорошо, когда муж и жена далеко друг от друга. От женщин в сохранении семьи зависит 80%.

Муж делает свою работу – защищает страну, землю и свой дом. Жена могла бы и вернуться и поддержать мужа. Уже нет такой опасности, особенно если это западная Украина или Киев. Ничего, люди живут здесь. Нет таких частых здесь обстрелов. Я не осуждаю тех, кто не вернулся, нет. Но если хочешь сохранить семью, вернись.

– Оправдываете ли вы мужчин, которые пытаются попасть за границу всеми правдами и неправдами, чтобы не быть мобилизованными?

– Как я могу оправдывать людей, которым плевать на свою страну? Жил до этого времени в этой стране, ходил на выборы. У тебя есть не только права в этой стране, но и обязанности. Сейчас они штурмуют консульства, потому что у них есть право получить паспорт или поменять. Но жизнь в обществе налагает определенные обязанности, их нужно выполнять. Потому нет, я не оправдываю, абсолютно.

Я оправдываю только в том случае, если человек физически не может выполнять функции защиты государства, имеет какие-то болезни, несовместимые с военной службой даже в военное время. Если он хочет уехать, даже призывного возраста, пусть уезжает. Но если человек может исполнять обязанности по защите своей страны, то должен это делать. Это его обязанность – перед Богом и перед своим народом.

Фото: Константин Холодов: "Если человек может защищать свою страну – это его обязанность перед Богом и своим народом" (РБК-Украина/Виталий Носач)

– А если он скажет: я человек верующий, я не могу убивать?

– Война это не про убивать, кто тебя принуждает. Война это тяжелая работа – там нужно носить, копать, грузить, перекладывать. Там не каждого пошлют убивать, потому что не каждый умеет это делать. Ты выходишь из зоны комфорта и тебя будто погружают в холодную ванну со льдом и говорят: здесь будь, так надо, ты живешь в необычных условиях, ты не принадлежишь себе, приказы отдает незнакомый тебе человек, должен их выполнять. Это война. Человек, имеющий хорошую физическую форму и подающий снаряды к пушке, он убивает или не убивает?

Если боится – ничего страшного. Сегодня боится, завтра не будет бояться. Перебоится. Такое бывает.

Я помогаю человеку, говорю, что не нужно бояться. Чего ты боишься? Что ты умрешь – так все умрут. Ну не выходи на улицу, потому что там машина тебя может сбить. Когда гроза, не выходи на улицу, потому что молния может ударить. Не купайся в реке, не плавай, потому что утонуть можешь. Везде есть опасность, человек немощное существо. Да, на войне больше опасности. Но если ты будешь выполнять все, будешь носить бронежилет, вовремя реагировать на опасность, ты сохранишь свою жизнь. Это искусство.

Человек садится за руль и в первый день боится страшно, но через несколько дней он уже ездит. Человек привыкает к этой опасности, он в ней живет. Более того, он потом от нее получает удовольствие. Человек едет за рулем, получает удовольствие от вождения. От того, что овладел этой опасностью. И опасностью на войне можно овладеть.

На войне можно жить. Можно воевать. В ней можно найти позитивы. В войне появляются герои. Ты этот героизм видишь своими глазами. Ты видишь людей, которые делают невероятное. О них когда-нибудь напишут книги, а ты с ними здесь, в одном окопе. Их именами назовут школы и улицы, а ты им сегодня руку жмешь. Разве это не прекрасно? Надо уметь это видеть. Люди меняют время, меняют историю на твоих глазах.

– Говорите ли бойцам, что смерти не существует, а есть царство небесное?

– Момент смерти всегда человека будет пугать. Но я объясняю и проповедую, что смерть – это часть нашей жизни. Если мы уже заговорили о смерти, то сам Бог прошел через смерть. Иисус Христос прошел через нее и сделал ее для нас нестрашной. То есть, если Бог пошел в эту дверь, то и я тоже могу туда пойти, потому что Он потом воскрес. Дверь жизни, которая после земной, открыта всегда, и мы понимаем, что и 20 лет это мало, и 50 лет тоже мало, и 70 лет мало.

А что немало? Когда жизнь продолжается – это вечность. Человек не может насладиться в полной мере земной жизнью, потому что она в большинстве своем скорбная. И ты постоянно что-то ожидаешь, какого-нибудь улучшения, чтобы что-то было хорошее в твоей жизни. А она вот хорошая, а потом кто-то из родных твоих умер. И тебе уже на сердце больно. И ты думаешь, что это за жизнь такая.

Я много друзей потерял на этой войне. И сказать, что я счастлив, что я живу – я не знаю. Вот сейчас как-то 50 на 50. Да, я воспринимаю свою жизнь как дар Божий. И я благодарю, что я живу. Но действительно ли эта жизнь такая, о которой я мечтал – вряд ли. Но есть какие-то задачи в этой жизни, я их выполняю. Я понимаю, что мне за эти задачи придется отвечать перед Богом.

На проповедях говорю немного мягче, стараюсь слова "смерть" не касаться. Они сами знают, что это такое, не один день воюют, видели, что это.

Фото: Константин Холодов: "Я много друзей потерял на этой войне" (РБК-Украина/Виталий Носач)

Единственное, что я объясняю, что их борьба важна не только для них самих, потому что многие думают, что только мы воюем, а Киев гуляет. Что эта борьба важна для общества в целом и Бога тоже. Потому что если ты жертвуешь собой ради кого-нибудь, это святое дело. Это дело, когда человек хочет уподобиться Богу. И уподобляется наконец. Потому что Бог тоже себя отдал за кого-то. Он на кресте был распят не за свои грехи, а за наши. И когда говорил слова "Нет больше любви, чем та, когда кто душу кладет за друзей своих", он не только это говорил, он это и сделал – на кресте отдал себя за других.

Так же и вы отдаете себя. Вы идете на бой и знаете, что можете погибнуть. Вы ведь сознательно это делаете. Поэтому это святость, это уровень святости такой.

– Где вы будете на Пасху?

– Со своим подразделением, где я служу. Они ждут, чтобы я с ними посвятил кулич. На моем приходе меня заменяет другой священник. С куличами проблем нет – достаточно кому-то попросить: нужно миллион куличей. Через несколько часов будет миллион куличей. Потом ребята едят те паски, объедаются.