Данило Гетманцев: Чтобы быстро собрать деньги в бюджет, налоги должны вырасти поровну для всех

Про нехватку денег для фронта, про налоговые "семь пятниц на неделю", никому не нужные миллиарды и загадочные расходы, теневые средства, прощенные долги и неполученные кредиты, а также про большие надежды во времена больших сомнений – в интервью главы парламентского комитета по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики Данила Гетманцева для РБК-Украина.

Почти полтора месяца длится властная эпопея по поиску источников дополнительного наполнения бюджета на 500 млрд гривен для нужд Сил обороны. Начало поискам положил Кабинет министров еще 18 июля, одобрив проект изменений в государственный бюджет на 2024 год и проект изменений в Налоговый кодекс по увеличению налоговых поступлений.

Налоговые инициативы правительства вызвали шквал критики со стороны бизнеса и экспертной среды, стимулировав оживленные обсуждения на всех возможных площадках и в любых форматах. В заслугу властям стоит отнести готовность прислушиваться к участникам рынка – ежедневно с конца июля представители Минфина, Верховной Рады и Офиса президента встречались со всеми заинтересованными сторонами, ища взаимоприемлемый способ быстро собрать дополнительные пол триллиона в бюджет.

Ныне мяч находится на поле парламента. 29 августа комитет по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики рекомендовал к одобрению в первом чтении законопроект № 11416-д, значительно измененный по сравнению с первоначальной редакцией, предложенной Кабмином. Рассмотрение документа в сессионном зале Верховной Рады запланировано уже в ближайшие дни. Как выглядит финальная версия будущих налоговых изменений и чего дальше ждать бизнесу и простым украинцам – РБК-Украина рассказал глава профильного парламентского комитета Данило Гетманцев.

Содержание

• О налогах
• О том, где брать деньги
• О кэшбеке
• О проблемах кредитования и позиции НБУ
• О реструктуризации коммерческого госдолга и ВВП-варрантах

О налогах

– Будет ли страна с новыми налогами уже в октябре?

– Да. Во всяком случае, все, что зависит от парламента, для этого делается. Мы с первого дня включились в работу над законопроектом, провели немало встреч в разном формате с бизнесом для обсуждения и согласования тех или иных норм. 29 августа парламентский комитет по финансам, налоговой и таможенной политике рекомендовал к одобрению в первом чтении законопроект № 11416-д, который был значительно изменен по сравнению с первоначальной редакцией, предложенной Кабинетом министров.

В документе от начальной версии осталось не так много.

Осталась, в частности, норма о повышении военного сбора с 1,5% до 5%; 1% военного сбора с плательщиков единого налога 3-й группы; 10% от минимальной заработной платы в месяц для ФЛП-плательщиков единого налога 1-й, 2-й и 4-й групп. Это что касается военного сбора.

Следующее – повышение ставки налога для финансовых учреждений, отличных от банков, с 18% до 25%. Минфин и Нацбанк хотели ввести этот налог с 2024 года. Мы не согласились. В результате налог начнет взиматься по результатам работы банков в 2025 году и дальше.

Также предусмотрено установление ежемесячных авансовых взносов по налогу на прибыль предприятий для налогоплательщиков, осуществляющих деятельность по розничной торговле топливом (за каждую АЗС). В частности, в размере 60 тыс. грн при реализации двух и более видов топлива; 30 тыс. грн при реализации исключительно сжиженного газа; 45 тыс. грн – если доля реализации сжиженного газа в общем объеме реализуемого топлива в течение месяца составляет 50% и более.

Для АЗС, где параллельно осуществляется торговля алкоголем и табаком, установлены более высокие ставки. 80 тыс. грн – в случае реализации двух и более видов топлива; 40 тыс. грн – в случае реализации исключительно сжиженного газа; 60 тыс. грн – если доля газа в общем объеме реализуемого топлива составляет 50% и более.

Кроме того, законопроектом предусмотрено изменение налогового периода с квартального на месячный для представления в контролирующие органы налогового расчета сумм доходов.

– Давайте расставим точки над "i" по поводу финальной версии законопроекта, которая идет на первое чтение в сессионный зал, поскольку сейчас имеем уже едва ли не четвертую редакцию первоначального правительственного законопроекта.

– Юридически – это вторая редакция. Промежуточные версии были на уровне разговоров, проектов, консультаций. Я лично в течение августа ежедневно встречался с бизнесом для консультаций. Встретился фактически со всеми известными бизнес-ассоциациями и экспертами. Встречи мы организовывали совместно с Минфином на базе нашего парламентского комитета. Все замечания и предложения мы слышали и проговаривали.

– Начальная редакция правительственного документа предусматривала среди прочего введение военного сбора на роскошь. В частности, 5% от дохода по продаже одного объекта недвижимости за год; 15% от стоимости покупки нового авто; 30% от стоимости реализуемых ювелирных изделий; 5% стоимости банковских металлов при покупке у банков. Правильно ли я понимаю, что все эти предложения не вошли в финальную редакцию законопроекта?

– Да. Не вошли.

– Есть ли шанс у этих норм снова появиться в тексте законопроекта ко второму чтению?

– Нет шансов из-за низкого фискального потенциала. Объясню причину подобных изменений.

Насколько я понимаю логику Минфина, непубличная работа над этим законопроектом (потому что Минфин этого не коммуницировал) началась еще в начале года. У нас был структурный маяк по программе сотрудничества с МВФ, согласно которому Минфин должен был на тот момент найти 40 млрд грн дополнительных поступлений в госбюджет. Минфин нашел источники потенциальных поступлений, представив МВФ вот эту "сборную солянку" налоговых инициатив.

Затем, когда Минфин обнаружил, что нужно гораздо больше денег для обеспечения Сил обороны (это произошло по объективным причинам в связи с задержкой финансовой помощи от международных партнеров), он включил эту "солянку" в законопроект, добавив туда два платежа – военный сбор и налог с оборота. И это мы все с вами увидели в конце июля.

Затем в процессе переговоров фактически со всеми стейкхолдерами было решено, что концепт меняется – и мы увеличиваем только то, что приносит большие деньги, не занимаясь фискально незначительными поступлениями.

– Правильно ли я понимаю, что вы отказались от тех инициатив, по которым потенциальный фискальный эффект несоразмерен административным расходам?

– Нет, не в этом дело. Он соразмерен. Речь идет о денежных поступлениях, значительно превышающих административные расходы. Логика этого концепта заключалась в том, что платить дополнительные деньги на армию должны все. А не только некоторые категории лиц, совершающие определенные операции и по которым каждый раз возникают логические вопросы: "А почему, скажем, вы хотите брать налог 5% с продаж квартир, а не берете, например, налог с продаж шуб? А давайте еще с продажи электроники брать 5% – это тоже предмет роскоши, или нет? Так что при таком подходе к налогообложению возникает ряд недовольных, потому что каждый такой налог касается очень узкого круга потенциальных плательщиков. Поэтому мы решили, что налог должны платить все в равных пропорциях.

– А не может ли так быть, что фискально это неэффективно, но политически эффективно?

– Как человек, достаточно давно профессионально занимающийся вопросами налогообложения, и уже пять лет возглавляющий профильный комитет Верховной Рады, скажу вам, что с 2019 года не было ни одного закона по налогообложению, который бы воспринимался под аплодисменты. Если, например, кому-то кажется, что автомобили – это предмет роскоши и нужно его облагать налогом, то всегда найдется кто-то, кто утверждает, что это не правильно, что нужно брать налог с дорогих авто, а не с дешевых, что нужно учитывать возраст авто и кучу других показателей. А дальше возникают дискуссии: "дорогое" авто – это сколько, или каких марок, или как справедливо поделить машины на условно новые и условно старые, или о мощности или объеме двигателя и т.д., всегда наталкивается на сопротивление.

Но если нужно быстро аккумулировать крайне необходимые средства в бюджет, то логика решения состоит в том, чтобы брать налоги поровну и со всех. Это очень важно.

– В начальной редакции законопроекта была норма о введении военного сбора в 1% с оборота бизнеса. На этом настаивал Минфин. Против этой нормы выступали эксперты.

– Я вам больше скажу – я был против.

– В результате норму из законопроекта убрали. Что явилось основным аргументом против этой нормы?

– Там совершенно понятная логика. Налог с оборота имеет несколько существенных изъянов. Во-первых, это новый налог. И это очень важно. Потому что любой новый налог – это хуже существующего налога. Существующий налог уже перераспределился на всю экономику, есть опыт его правоприменения, понятны пути ухода от налогообложения и противодействия этому.

Что касается нового налога – во-первых, еще непонятно, как он поведет себя на практике, как повлияет на экономику. Во-вторых, налог с оборота оказывает каскадный эффект. На протяжении длинной цепочки, которую проходит товар от производителя до конечного потребителя, на каждом новом этапе начисляется налог с оборота. И, например, по пути "производитель – оптовик – розница" оплатить уже нужно не 1%, а 3%. А если разобрать эту конструкцию на более подробные составляющие, например, на этапе производства той или иной продукции, где технологически существуют "длинные производственные цепи", то может быть и больше.

Этот налог провоцирует создание вертикально интегрированных структур. А у нас такой цели нет. Мы не должны влиять на экономику деструктивным образом через налоги. Напротив, налоги должны быть незаметны для экономики, обеспечивать для нее благоприятную среду, не провоцировать выход в "тень".

Ну и, наконец, существует много бизнесов, рентабельность которых минимальна, на грани 1%. Это та же оптовая торговля, страхование, определенные финансовые услуги.

Поэтому этот налог деструктивный и неправильный. Мы от него отказались. Кстати, сразу после получения законопроекта мы попросили Минфин убрать эту норму. И Минфин довольно быстро нас услышал.

– А какой потенциальный фискальный эффект мог бы быть от этого 1% с оборота бизнеса?

– 48,5 млрд грн в 2024 году.

– Вы утверждаете, что отказались от налога с оборота, чтобы никого не обидеть этим новым налогом. А в чем тогда логика отказа от повышения НДС?

– Логика первого варианта законопроекта заключалась в том, что нужно где-то найти 125 млрд гривен, о которых заявил Минфин и которые не покрываются другими источниками доходов. Минфин предложил свое видение возможных источников поступлений, проявив готовность заменить их более качественными и менее спорными источниками, если они найдутся. И так появилась идея повышения ставки НДС вместо введения военного сбора с оборота бизнеса. На уровне консультаций. Это было предложение экспертов и бизнеса. В то же время речь идет уже о поиске не 125, а 30 млрд грн дополнительных налоговых доходов. Минфин нашел другие источники покрытия разницы, которые будут отражены в изменениях бюджета.

Кстати, позиция бизнеса была очень конструктивной, чувствовалось с его стороны понимание наших объективных потребностей. И у нас был абсолютно нормальный взрослый диалог.

– Разделяете ли вы страхи Национального банка и Министерства экономики, что повышение НДС, от чего в результате отказались, спровоцировало бы рост инфляции по результатам 2024 года более 10%? Насколько это серьезный довод, чтобы не повышать НДС?

– Вы ведь понимаете, что если мы повышаем цены на 3-4%, то соответственно растет и инфляция. Это и было основным аргументом отказаться от повышения ставки НДС.

– Сколько денег недополучит бюджет в случае не повышения ставки НДС?

– Повышение НДС на 1% приносит в бюджет дополнительно 46 млрд грн налогов в год. Так что потенциальные недопоступления в бюджет за октябрь-декабрь составят около 12 млрд грн на каждый процент не повышенной ставки НДС.

– Почему отказались от введения налога в размере 50% на сверхприбыли банков?

– В связи с категорической позицией Минфина и Нацбанка. Я не согласен с этой позицией, но я доверяю регуляторам.

– Говорят, что вроде и МВФ против этого налога?

– Я не встречался с МВФ по этому поводу, ни одного письма от МВФ не получал. То, что такую позицию коммуницирует Нацбанк, очевидно, потому что НБУ будет защищать рынок. Но давайте приведу некоторые цифры.

За первое полугодие 2024 года операционный доход банков в Украине составил 161,6 млрд грн, что на 16,3% или на 22,6 млрд грн больше, чем за аналогичный период 2023 года. Доход до налогообложения составил 101 млрд грн, что на 26,1% или на 21 млрд грн больше, чем за первое полугодие прошлого года. Чистая прибыль после налогообложения за первое полугодие 2024 года достигла 79 млрд грн, или на 11,4 млрд грн больше год к году.

– То есть банкам достаточно денег?

– Дело не в этом. Мы точно не приверженцы коммунистической идеологии – "все забрать и поделить". Дело в том, что большая часть процентного дохода банков сформирована за счет безрисковых операций с государственными ценными бумагами – ОВГЗ или депозитными сертификатами. Доля этих доходов в общих процентных доходах банков составляет 53,6%. Это больше даже, чем в прошлом году, когда эта доля составила 52,2%.

Следовательно, банки, к сожалению, зарабатывают львиную долю прибыли не на кредитовании экономики, а за счет государства. Да, государство дает само это делать. Речь не идет о какой-либо ошибке или злоупотреблении. Это нормальная ситуация, которая сейчас дополнительно обуславливается структурным профицитом ликвидности по банковской системе. Поскольку у государства есть огромный объем бюджетного дефицита, который в следующем году будет таким же, а может еще и большим, то государство, безусловно, побуждает банки к абсорбированию ликвидности на рынке, когда НБУ изымает лишнюю гривну из оборота через депозитные сертификаты. По этим сертификатам НБУ платит проценты. На этих процентах банки зарабатывают абсолютно безрисково, не предоставляя никому кредитов.

Но если уж государство дает возможность таким образом заработать, то есть логика в том, чтобы немного с этого заработка направлялось на армию, которая эти же банки в том числе и защищает? Хочу обратить внимание, что рентабельность капитала банковского сектора в Украине в 2023 году составила более 30%. В то время как в Прибалтике – 21%, Венгрии – 20%, Молдове – 16%, Чехии – 15%, Польше – 12%, а в среднем по Еврозоне – 7%.

– Поэтому я и пытаюсь понять, почему при наличии таких серьезных аргументов в пользу введения налога на сверхприбыли банков в результате отказались от него?

– Основной позицией стала позиция Минфина. Ранее в ходе консультаций Минфин поддерживал введение этого налога, но затем изменил свое мнение, обосновав это тем, что это окажет негативное влияние на объем привлеченных средств в ОВГЗ.

Такая позиция регулятора была очень существенной при принятии решения парламентским комитетом, потому что на самом деле привлечение средств в ОВГЗ является серьезным источником финансирования армии.

Поэтому взять на себя ответственность, утверждая, что налог на прибыль банков не повлияет на будущие привлечения средств в ОВГЗ, я не могу. Я не считаю себя лучшим, чем Минфин, специалистом в рынке государственных ценных бумаг. Так что позиция Министерства финансов лично меня убедила просить коллег перенести эту дискуссию ко второму чтению. Мы не сняли пока окончательно этот вопрос.

– То есть вероятность того, что налог на прибыль банков может быть введен, остается?

– Есть такая вероятность.

– Есть ли вероятность, что ко второму чтению законопроекта вернутся в том числе и к вопросу повышения ставки НДС?

– Да.

– Банковский сектор пока демонстрирует далеко не самую высокую рентабельность среди секторов экономики. Об этом, в частности, заявила замминистра финансов Светлана Воробей. О каких секторах экономики идет речь? Почему в таком случае законодатель не проявил логическую и принципиальную позицию, предложив высокую ставку на сверхприбыли предприятий этих секторов экономики?

– Наверное, заместитель министра финансов знает, о чем говорит. Но, во-первых, если она считает, что какое-то предложение отсутствует, то может его подать. Во-вторых, мы не будем облагать бизнес налогами только потому, что у него высокая рентабельность. Потому что сегодня у него высокая рентабельность, а завтра будет низкая. Это рыночная экономика. Мы обложили дополнительным налогом банки только потому, что правительство само дает им возможность дополнительно заработать, используя безрисковые операции с государственными ценными бумагами. Если подобная ситуация будет в другом секторе экономики, который будет генерировать сверхдоходы нерыночного характера от операций с государством, то, наверное, там также будут основания для повышения налогов.

– Начальная версия законопроекта предусматривала, среди прочего, расширение налогооблагаемой базы международных посылок. За счет этого предполагалось получить в бюджет 2024 года 3 млрд грн. Именно такая сумма запланирована на финансирование программы национального кэшбека до конца текущего года. Сохранилась ли эта норма в финальной редакции налогового законопроекта?

– Эта норма снята.

Я, опять же, был приятно удивлен позицией бизнеса, который абсолютно на всех наших встречах поддержал введение этой нормы. У меня есть письменные обращения от Американской торговой палаты, Европейской бизнес ассоциации, Федерации работодателей Украины, Украинского совета бизнеса.

– Почему же тогда отказались от этой нормы?

– Логика здесь такая же, как и с налогом на роскошь – он касается ограниченного круга граждан, фискальный ресурс невелик (8 млрд грн потенциальных поступлений в год). Поэтому от него отказались именно в этом законопроекте, избрав другую концепцию.

Но я убежден, что мы должны это сделать. И тут я согласен с аргументами, что просто нужно сделать это не резко, условно за "один день", а предоставить переходный период участникам рынка.

Основная же логика этого решения – даже не фискальная. Логика состоит в защите отечественного товаропроизводителя и отечественного ритейла. Согласно заявлениям, которые мы получили от крупных компаний, таких как Intertop, Modna Kasta, Rozetka, они уйдут с рынка максимум в конце 2025 года из-за конкуренции, которую им создают крупные международные компании, использующие упомянутую льготу по налогообложению международных посылок, продавая свой товар через логистические склады, организованные на территории Польши. То есть искусственно созданное неравенство в налогообложении убивает отечественные компании, создающие рабочие места и платящие налоги в Украине. Это абсолютная нелепость.

– Эксперты правду говорят, утверждая, что эту норму пролоббировали крупные ритейлеры?

– Нет, это неправда. У нас есть законопроект №5810, разработанный еще три года тому назад. Кабинет министров подал его еще до полномасштабной войны во исполнение Соглашения об Ассоциации с ЕС, согласно которому облагаться налогом должны международные посылки начиная от "нулевой" стоимости. И, я думаю, когда в 2024 году Минфин разрабатывал налоговый законопроект, то вспомнил об этом резерве и включил его в документ.

То есть лоббизма там никакого не было. Но тот факт, что мы должны защищать своих, тех, кто здесь создает рабочие места и платит налоги, – для меня это очевидные вещи.

– На рабочей группе по обсуждению налогового законопроекта народная депутат Нина Южанина предложила обложить налогом 10% от минимальной зарплаты поголовно всех, кто формально вообще не получает зарплату (таких около 5 млн человек). Как вы оцениваете перспективу введения такого налога?

– Подушная подать когда-то была основным налогом. Последнюю попытку ввести подушный налог в начале 90-х годов прошлого века предпринимала Маргарет Тэтчер в Великобритании. И политически это плохо кончилось.

Чтобы никого не обижать, скажу так: эта идея нуждается в основательной доработке. И именно это мы посоветовали сделать Нине Петровне вместе с Министерством финансов. Пусть дорабатывают. Если такая идея будет доработана – рассмотрим, посмотрим на механизм, который они предлагают. Я, честно говоря, не вижу возможностей для качественного администрирования, но не отрицаю идею как таковую.

– А в чем там проблема?

– Проблема, в частности, в том, каким образом найти этого человека, взыскать налог, с чего взыскать, если у него нет ни копейки доходов. Я бы все-таки работал здесь в контексте более цивилизованных налогов и над детинизацией заработных плат, усилением мотивации и ответственности за недекларирование доходов.

У нас миллионы беженцев за границей, со многими уже не первый год нет устойчивой связи – где они, что с ними происходит, на что они живут (многие люди до сих пор живут на помощь, которую им платят наши партнеры). Есть большое количество ВПЛ, которые не получают зарплаты, потому что есть у них большая проблема найти работу. Как облагать таким налогом безработных – высчитывать из пособия по безработице?

Нельзя подходить к таким сложным вопросам, инициируя "простые решения" и воспринимая наших соотечественников, попавших в сложные жизненные условия, исключительно как дополнительный источник пополнения бюджета.

О том, где брать деньги

– Главный вопрос – весь комплекс предлагаемых законопроектом налоговых новаций потенциально обеспечивает в 2024 году дополнительные поступления в бюджет около 30 млрд грн. Это при обозначенной Минфином потребности в 125 млрд грн налоговых поступлений до конца года на нужды Сил обороны. Где и когда будем брать разницу более чем в 90 млрд грн?

– Мы задавали этот вопрос Министерству финансов. Видели печальные глаза министра в ответ. Но формально ответ был следующим: Минфин, проведя консультации с Национальным банком, видит источник покрытия этой разницы в виде внутренних заимствований. Я доверяю Министерству финансов и НБУ. Но как человек, пять лет глубоко занимающийся публичными финансами, сомневаюсь в реальности аккумулирования более 300 млрд гривен (на Комитете звучала цифра 385 млрд грн) на внутреннем рынке.

– А не означает ли это риск включения "печатного станка" в 2024 году?

– На Комитете мы получили заверения, что такой вариант не рассматривается.

– А в 2025 году?

– Про 2025 год мы сможем говорить только тогда, когда увидим проект бюджета. Как вы знаете, у Украины есть договоренности с международными партнерами по льготному финансированию на 50 млрд долларов за счет доходов от замороженных активов центробанка РФ, и часть этих средств мы должны получить в следующем году. У правительства большие надежды на получение этих денег.

– Насколько известно, из тех денег у Украины будет право тратить, в частности, и на оружие. Но финансовые поступления планируются только с 2025 года. До конца текущего года Украина эти деньги не получит. Так что надеяться остается только на внутренние заимствования?

– В части финансирования армии до конца года – именно так.

– Кстати, что с нормой о налогообложении сладких газированных напитков?

– Эта норма, в частности, у нас идет вообще отдельным законом. Он уже рекомендован Комитетом к принятию в первом чтении. Мы по этому поводу встречались с бизнесом и ожидаем от них предложения по администрированию налога. Концепт налога понятен. Его инициировал парламентский комитет по здоровью нации.

Этот налог существует более чем в 80 странах. И в большинстве стран налог взимается не с литра сладкого газированного напитка, а в зависимости от содержания сахара. Мы же не видим на сегодняшний день (и бизнес с этим соглашается) возможности администрирования этого налога исходя из содержания сахара. Ибо давать возможность Налоговой сейчас проводить экспертизы по каждой бочке Coca-Cola – это дополнительное полномочие, которое ни мы, ни бизнес не хотим давать. Плюс – это усложняет администрирование. Поэтому инициаторы этой нормы взяли самую низкую налоговую ставку и предлагают ввести ее не исходя из содержания сахара, а с каждого литра сладкого газированного напитка.

– А будет ли применяться этот налог, например, в отношении соков?

– Логика этого налога заключается во вреде для здоровья именно соединения газа и сахара. По некоторым исследованиям, это соединение влияет на организм человека хуже, чем сигареты.

– Есть ли понимание, на какие дополнительные ресурсы уже в этом году может рассчитывать государственный бюджет в результате недавней реструктуризации государственных еврооблигаций и гарантированных государством еврооблигаций Укравтодора общей стоимостью 20,47 млрд долларов (24,3 млрд долл. с учетом капитализированных процентов)?

– Эти суммы уже учтены в законопроекте о внесении изменений в закон о государственном бюджете на 2024 год как дополнительный резерв. В частности, напомню, экономия средств по обслуживанию государственного долга и выполнению государством гарантийных обязательств за заемщиков, получивших кредиты под государственные гарантии, позволяет направить на военные нужды в 2024 году дополнительно 65,7 млрд грн.

– Может ли что-нибудь дать в бюджет еще в этом году детенизация экономики?

– Объясню, в чем состоит проблема с детинизацией. Как человек, занимающийся детинизацией с 2019 года, могу очень авторитетно, глубоко это объяснить. Детенизация – это всегда неопределенный источник доходов. Поэтому детенизация никогда не может использоваться в качестве гарантированного источника наполнения бюджета, отраженного конкретной цифрой именно как "доходы от детенизации". И 100 млрд грн, которые Минфин включил в изменения в бюджет 2024 года, это прежде всего сумма перевыполнения поступлений Налоговой и Таможней с начала года за счет детенизации. В частности, за первые 8 месяцев у нас было перевыполнение плана Налоговой на 62,8 млрд грн, Таможней – на 12 млрд грн. По году это будет действительно около 100 млрд грн. Но опять же это не гарантированный источник.

Хочу привести некоторые цифры по детенизации экономики. Надо понимать, что тень – это определенная "культура ведения бизнеса", которая создавалась в нашей стране в течение 30 лет. Это определенные правила, сформированная коррупционная структура кланов, это теневой и полутеневой бизнес. Все это мы сейчас ломаем – иногда очень болезненно, через колено. Плюс переговоры о вступлении в ЕС выступают как дополнительный рычаг.

Но сломать это невозможно за один день. Во-первых, есть разные оттенки "серого". Во-вторых, разные отрасли экономики имеют разный фискальный потенциал.

С начала 2022 года мы проводим работу по масштабной детенизации экономики.

К примеру, приведу отдельные цифры. Так, за семь месяцев 2024 года по сравнению с аналогичным периодом довоенного 2021 года налоговые поступления в общий фонд бюджета увеличились на 79,6%, или на 262,9 млрд грн.

Поступления налога на добавленную стоимость выросли за этот же период на 78,4% или на 67,4 млрд грн.

Налоговая эффективность по НДС с 2021 года выросла на 14,8%.

Уплата налогов в разрезе отраслей выглядит следующим образом.

По ликероводочным изделиям налоговая эффективность по НДС с 2021 года увеличилась на 38%. А за семь месяцев 2024 года по сравнению с аналогичным периодом 2023-го уплата в бюджет выросла почти на 18%, в том числе сбор НДС – на 39%.

На рынке топлива налоговая эффективность по НДС с 2021 года выросла на 48% в оптовой торговле и на 53% в розничной. За 7 месяцев 2024-го по сравнению с аналогичным периодом 2023 уплата налогов с топлива в общий фонд бюджета выросла на 47%, в том числе сбор НДС – на 90%.

Что касается торговли электроникой – в этом году были проведены очень жесткие мероприятия по крупным торговым сетям, которые полностью существовали в "тени". Не буду называть их названия, но все их знают. Более ста крупных магазинов в лучших местах крупных городов работали на ФЛПах. Их Налоговая вообще не видела, потому что они не существовали юридически как целое. Фактическими проверками мы повысили налоговую эффективность НДС по сравнению с 2021 годом в 2,6 раза. По сравнению с 2023 годом уплата налогов в бюджет увеличилась в 2,1 раза, сбор НДС – в 2,8 раза.

По игорному бизнесу – если за семь месяцев 2022 года уплата налогов составила 200 млн грн, то в аналогичном периоде 2023 – уже 3,3 млрд грн, а в 2024 году – уже 9,8 млрд грн.

На табачном рынке с мая не работают все нелегальные производители. В частности, некоторые компании были лишены лицензий, проведены обыски, деятельность заблокирована, черный рынок не работает. Вы наверняка слышали про это "шоу теней" от одиозного львовского теневика с публичными (на бордах) угрозами в адрес БЭБ, заказными кампаниями против замглавы ГНС, не побоявшегося отказать им в лицензии. Это мафия, которой мы наконец-то наступили на горло. Благодаря этому за июнь-июль имеем увеличение поступлений по акцизному налогу по сравнению с аналогичным периодом 2023 года на 33,6%.

Выручка РРО от продажи табачных изделий с начала года по июль выросла почти на 22%. То есть детенизация очевидна.

Общая сумма выручки по экономике с начала года выросла на 21,6%. В частности, выручка по ювелирке выросла на 56%, а выручка торговых автоматов, ранее работавших "по-черному", с начала года выросла почти на 300%.

– Можно ли за счет детенизации собрать еще какие-то средства до конца текущего года?

– Они уже есть в проекте изменений в бюджет. Это 100 млрд грн. И они рассчитаны не как прогноз, а как факт по результатам первых 8 месяцев 2024 года и ожидания по итогам года (перевыполнение плана за 8 месяцев только Налоговой составило 63 млрд грн).

Я очень рад, что наконец запрос на детенизацию государство получило от бизнеса, а не бизнес от меня. Ибо в течение пяти лет было наоборот. И когда возникла необходимость собрать дополнительно 120 млрд грн налогов на армию, то бизнес на конкретных цифрах понял, что будут платить только "белые", что "тень" бьет в первую очередь по нему, а затем - по государству. И потребовал от государства выводить рынок из "тени". Это то, о чем я говорил пять лет, встречая в ответ преимущественно мантры об "убийстве бизнеса".

Со своей стороны я убежден в том, что нет "белого" бизнеса и "черного". Существует бизнес и организованная преступная деятельность по уклонению от налогообложения. И они противостоят друг другу. В то же время прекратить уклонение за один день невозможно. Мы идем от отраслей, имеющих большой фискальный потенциал, к среднему, и так далее.

– На какую сумму бюджетной экономии можно рассчитывать в текущем и следующем годах за счет сокращения неприоритетных государственных расходов? Что это за расходы?

– Увеличить поступления можно за счет сокращения финансирования отдельных государственных программ. Не буду называть конкретные программы, чтобы не обидеть никого из распорядителей. По данным парламентского комитета по бюджету, 40 бюджетных программ на 20 млрд грн вообще с начала года не использованы. И это проблема тех распорядителей, которые не в состоянии использовать деньги, которые так тяжело выделялись им. Поскольку следует понимать, что означает во время войны выделить деньги не на войну. А они не в состоянии освоить эти деньги. Поэтому я считаю, что там есть резерв для перераспределения.

Другой вопрос состоит в том, что эти деньги мы не можем использовать на войну. Это деньги партнеров, которые даются нам на финансирование невоенных расходов. Но то, что сокращение должно быть – здесь никаких не может быть сомнений.

– Инициаторы введения так называемого экономического бронирования подсчитали, что это может давать в бюджет до 10 млрд грн ежемесячно. Известно, что идея экономического бронирования активно обсуждается. Как вы оцениваете перспективы реализации этой идеи уже в этом году и что это может принести бюджету?

– По подсчетам Минфина, ежемесячные поступления в бюджет от экономического бронирования могут составлять около 8 млрд грн. Это с учетом того, что большинство военнообязанных, которые сегодня работают и получают зарплату менее 35 тыс. грн, будут получать по 35 тысяч.

Я считаю, что критерий для бронирования в размере "белой" зарплаты должен быть. Для любого варианта бронирования – то ли по всей экономике, то ли по отдельным отраслям, как это делается сейчас. Это будет способствовать детенизации и выведению зарплат из "тени". И в этом контексте – это правильное решение.

Как и в случае с детинизацией, ресурс, на который можно рассчитывать для бюджета от экономического бронирования, не является заранее определенным. Нельзя полностью быть уверенным, что получишь эти деньги. Минфин насчитал 8 млрд грн в месяц – ну дай Бог, чтобы они были.

– Реально ли ввести экономическое бронирование уже в этом году?

– Да.

– А почему так долго продолжаются дискуссии на эту тему?

– Потому что это сложное социально-политическое решение. Поскольку такой подход разграничивает людей во время войны. Кроме того, есть вопросы восприятия этого решения военными, что очень важно в контексте демобилизации, которую мы не можем физически сделать. Это очень социально чувствительный вопрос. Я вообще считаю это одним из самых сложных вопросов за 5 лет. Его невозможно решить так, чтобы все были довольны. Много вопросов, которые нельзя так решить. Но этот вопрос нельзя разрешить так, чтобы не обострить социальные противоречия в стране.

– Минфин совместно с депутатами рассматривают два варианта налогообложения платформ онлайн-сервисов. Один предусматривает самостоятельную уплату налогов работниками, сотрудничающими с онлайн-платформами, которые и передают в Налоговую информацию о своих пользователях. Второй вариант предполагает обретение онлайн-платформами статуса налогового агента, то есть компаниям придется не только отчитываться перед налоговой, но и самостоятельно платить налоги за своих пользователей. Бизнес против второго варианта. Насколько сложно обложить платформы онлайн-сервисов? Как быстро это можно сделать? И на какой фискальный эффект можно рассчитывать?

– Пока этот вопрос прорабатывается Минфином вместе с участниками рынка. Это европейская директива DAC 7, которая должна быть имплементирована в наше законодательство. Согласно этой директиве, операторы такого рода услуг либо уведомляют государство о деньгах, выплаченных физическим лицам, либо самостоятельно удерживают с доходов этих физлиц соответствующие налоги как налоговые агенты, что мне собственно ближе.

Участники рынка, конечно, не желают выступать налоговыми агентами. Но работников, сотрудничающих с онлайн-платформами услуг, больше 300 тысяч. Обязать всех этих людей подавать декларации – для государства это огромные административные расходы и ответственность.

В случае с налоговыми агентами таких агентов будет условно около двадцати. Все они имеют реквизиты физических лиц, предоставляющих сервисы, выплачивают им средства. Просто им нужно создать удобный механизм, как мы создали, например, для так называемого "налога на Google", и дать им возможность платить этот налог. Кстати, не хочу шокировать онлайн платформы, но уже сегодня они (или их агенты – финкомпании) должны удерживать налог с перечисляемых ими доходов физических лиц. Это общее положение Налогового кодекса.

– На какой фискальный эффект можно рассчитывать?

– Пока точных расчетов нет. Рынки полностью в "тени". Это к Минфину вопрос. Идея находится в стадии разработки.

– Кстати, относительно "налога на Google" – каковы перспективы расширения базы этого налогообложения?

– А почему мы должны расширять базу?

– Ну не Google(ом) же единым…

– По этому налогу мы имеем уже 122 плательщика. В первом полугодии 2024 года привлечены к налогообложению еще 15 налогоплательщиков.

– Это много или мало?

– Налогообложение международных платформ – это вопрос добровольного комплаенса, добровольной ответственности и соответствия деятельности плательщика законам страны, где он получает доход. Это не вопрос преследования.

Возможности привлечения к ответственности за уклонение от уплаты налогов условной компании Netflix украинской Налоговой службой в другой юрисдикции достаточно сложные и призрачные. Но сама вероятность подобного скандала заставляет добросовестного плательщика самостоятельно регистрироваться. Я это знаю, потому что это делал.

Вспомните историю, когда я публично запостил информацию о наложении штрафа в 5543 доллара на Pornhub за уклонение от регистрации и неуплату так называемого "налога на Google". Так Pornhub зарегистрировался. И уплатил немалые деньги в виде налогов.

О кэшбеке

– Парламентский комитет, который вы возглавляете, рекомендовал одобрить в первом чтении правительственный законопроект о так называемом кэшбеке. В заключении Главного научно-экспертного управления парламента на данный законопроект речь в частности идет об отсутствии надлежащего финансово-экономического обоснования (включая соответствующие расчеты), обоснования ожидаемых социально-экономических, правовых и других последствий применения закона, в том числе, по целям реализации проекта с определением их количественных параметров. Кроме того, выглядит не в полной мере понятным утверждение, что "реализация Закона не повлияет на рыночную среду, … рынок труда, уровень занятости населения, … другие общественные отношения". Аналогичные аргументы по законопроекту озвучивают представители экспертного сообщества. Как вы прокомментируете следующие выводы? Делали ли вы подобные расчеты о возможных эффектах от реализации программы?

– Во-первых, этот вопрос не ко мне. Я плохой адвокат идеи кэшбека. Имею относительно нее определенные сомнения. Но в его пользу необходимо отметить, что кэшбэк должен работать в комплексе с другими программами, которые сейчас работают в Украине.

Среди таких программ – государственная программа "Доступные кредиты 5-7-9%", согласно которой выдано уже 236,4 млрд грн кредитов только с начала полномасштабной войны. По госпрограмме "єОселя" мы уже выдали 20 млрд грн. По программе грантов для перерабатывающих предприятий выдано 3,5 млрд грн. А еще есть: программа "єВідновлення", через которую мы стимулируем производителей строительных материалов и бизнесы, которые занимаются восстановлением поврежденного жилья и ремонтными работами; программа компенсации бизнесу 25% от стоимости отечественной сельхозтехники; программа микрогрантов для бизнеса "Собственное дело"; поддержка проектов со значительными инвестициями (так называемая "Инвестняня"), в рамках которой сейчас готовы уже около 10 проектов; льготы для резидентов "Дія.City"; программы Экспортно-кредитного агентства, которое в 2024 году поддержало экспортных контрактов уже на 5 млрд грн.

Да, эффект от программы "Национальный кэшбек" базируется на предположениях. Это означает, что Министерство экономики применяет к 3 млрд грн, которые оно запланировало на финансирование программы, некий мультипликатор. Если они ожидают в результате реализации программы дополнительный рост ВВП на 0,25 п.п., а это примерно на 19 млрд грн, то соответственно применяют 6-кратный мультипликатор. И считают, что это увеличит спрос на отечественную продукцию. Если же мультипликатор окажется меньшим, то для достижения целей программы нужно будет увеличивать ее финансирование. Как это будет в действительности, трудно сказать, нужно будет посмотреть на первые практические результаты и анализировать их.

– Потенциальный эффект от запуска кэшбэка может составлять 0,25 п.п. дополнительного роста ВВП в год, но при условии, что финансирование программы будет не менее 9 млрд грн, утверждают в Минэкономики. На какой эффект от программы можно рассчитывать при условии заведомо меньших объемов финансирования?

– Повторюсь, я плохой адвокат этого решения. Но чтобы дать правительству возможность реализовать эту программу, мы согласовали и рекомендовали к сессионному рассмотрению в парламенте закон об освобождении от налогообложения этого кэшбека.

– В итоге средства кэшбека не будут облагаться налогом?

– Не будут.

– А что вы скажете в ответ на аргументы экспертов о лоббировании инициативы кэшбека крупными торговыми сетями?

– В программу заложена очень правильная логика: если ты как торговец ведешь учет товаров, то имеешь право участвовать в программе кэшбека, а если нет – то нет. Ибо ФЛП на едином налоге учет товаров не ведут, кроме электроники, подакцизных товаров, "ювелирки" и лекарств.

Программа, кстати, совершенно не ограничивает торговцев-участников программы объемами продаж или размерами торговой сети. Главное – работать "по-белому".

– Может ли участие в этой программе со временем использоваться для особого внимания со стороны Налоговой?

– Да нет. Не вижу никаких возможностей.

– В программе, в частности, записано, что данные покупателей – участников программы будут передаваться в Налоговую в деперсонализированном виде. Так ли это?

– В нашем законе этого нет. Возможно, есть в правительственном постановлении. Закон исключительно освобождает доход от налогообложения. Какая именно информация о покупателях будет передаваться в Налоговую, я не знаю. Но как можно освободить от налогообложения абстракто, по номеру карты, мне сложно представить.

В любом случае, это точно не контраргумент против этой программы. Основное сомнение в программе вызывает исключительно величина ожидаемого мультипликатора.

– Финансирование программы кэшбека в 2024 году потребует 3 млрд гривен, а в 2025-м – 6 млрд грн. Что будет, если программа станет слишком популярной и потребует дополнительного бюджетного финансирования?

– Будут увеличивать расходы бюджета. Других вариантов там не предусмотрено.

Если это произойдет, то увеличение спроса будет означать увеличение налогов. Так что мы в таком случае с удовольствием будем повышать бюджетные расходы на программу. Дай Бог, чтобы так было.

– Эксперты ожидают, что существенная часть средств кэшбека не будет использована участниками и вернется обратно в бюджет, а значительная часть кэшбека, вероятно, пойдет на оплату коммунальных платежей и частично вернется в бюджет в виде налогов. Какова вероятность такого варианта?

– Такое может быть.

О проблемах кредитования и позиции НБУ

– Что у нас сейчас с кредитованием экономики?

– Это важный вопрос. Начнем с того, что с середины 2023 года кредитный портфель банков увеличивается. Но есть несколько существенных проблем, по которым нужно принимать решение о стимулировании кредитования.

Первая проблема состоит в том, что суммарно во всех валютах кредитный портфель банков меньше, чем до начала полномасштабной войны. Также наблюдаются значительные диспропорции по секторам экономики. Если, например, кредитование сельского хозяйства растет (благодаря прежде всего программе "5-7-9%"), то объем кредитования таких отраслей как транспорт, строительство, IT – сокращается.

Доля кредитов в чистых активах банковского сектора сейчас меньше, чем на начало полномасштабной войны – 23,6% против 36,1%.

Доля кредитования экономики в структуре ВВП продолжает сокращаться. На сегодняшний день доля банковских кредитов резидентам в ВВП в Украине составляет около 15%. При этом до войны в Украине это соотношение составляло 19% в 2021 году и 24% в 2019 году. Это тоже невысокий показатель, но самая большая проблема в том, что он сокращается. Так, в 2023 году он составлял уже 15,3%, а в этом году будет около 14,8%.

Проблема усугубляется, тем более из-за существующих недостатков финансирования реального сектора через другие каналы, в том числе через фондовый рынок, привлечение внешнего коммерческого финансирования и т.д. По данным Всемирного банка, объем внутреннего кредита частному сектору (все финансовые ресурсы, предоставляемые НБУ, банками, небанковскими учреждениями и т.п.) по итогам 2023 года оценивался в 23,3% ВВП. Для сравнения в Польше – 35%, Венгрии – 33%, Литве – 35%, Чехии – 50%, Словакии – 62%.

Проблема заключается также в высоких процентных ставках по новым кредитам. На июль 2024 года средняя ставка в гривне составляет 16,5%.

Это те проблемы, на которые нужно обратить внимание Национальному банку Украины. Мы проводили заслушивание Национального банка и указали на них. Я считаю, что это должно быть одним из основных направлений концентрации усилий Национального банка.

– Интересный поворот. Национальный банк и участники рынка утверждают, что делают все возможное для стимулирования кредитования экономики, но нет платежеспособного спроса на кредиты. Свидетельствует ли это о существовании недоразумений или проблем в коммуникации между НБУ, Минфином и парламентом?

– Честно говоря, я не знаю такого бизнеса, который мог бы позволить себе платить 16% по кредитам.

– Банкиры утверждают, что в этом году кредитные ставки снижаются по сравнению с 2023-м.

– Так, ставки по кредитам снижались, потому что снижалась учетная ставка НБУ. Впрочем, 16,5% по кредиту при инфляции в 4,3% – это очень высокая ставка. Поэтому Национальный банк как регулятор должен найти золотую середину между макрофинансовой стабильностью и развитием экономики.

Да, в Конституции основной задачей НБУ записано поддержание стабильности гривны. Там речь не идет о поддержке экономики. Потому иногда Национальный банк обращает больше внимания на макрофинансовую стабильность. Но макрофинансовая стабильность нам нужна, прежде всего, чтобы развивалась экономика. Потому мне кажется, что над этим балансом нужно лучше поработать.

Это стратегический вопрос, поскольку он касается как удержания удара по экономике сейчас, так и во время послевоенного восстановления. Деньги должны быть доступны людям. Не может, например, ипотека финансироваться исключительно за счет госпрограммы "єОселя".

Я не имею права давить на регулятора, но мы все должны видеть эту проблему.

– Но НБУ со своей стороны может ответить, что поддержание макроэкономической стабильности за счет высоких ставок – это лучше, чем снижение ставки и как результат – рост инфляции.

– Если рассматривать крайности, то плохи оба варианта. Общественный интерес – найти баланс между макростабильностью и развитием экономики. К сожалению, этот баланс, ввиду озвученных мною цифр, не является оптимальным. Оптимальным баланс будет тогда, когда кредитный портфель будет увеличиваться не только номинально, но и относительно – как доля в ВВП, как доля в банковских активах и т.д. А этого сейчас не происходит.

– Ваша логика понятна. Но НБУ объясняет удержание относительно высокой учетной ставки прогнозным повышением инфляции на конец года.

– Любую цель можно достигать двумя способами – или ты это делаешь с большим запасом прочности…

– …что делает Нацбанк …

– Это вы сказали, не я сказал.

– Это же очевидно.

–…или ты глубоко анализируешь, возможно еженедельно, или даже ежедневно все процессы, происходящие на рынке, работаешь с деталями и нюансами, но немного больше рискуешь. Запас прочности ты немного уменьшаешь, но при этом даешь людям больше возможностей получать кредиты.

О реструктуризации коммерческого госдолга и ВВП-варрантах

– В результате реструктуризации коммерческого госдолга в ближайшие три года Украине удастся уменьшить объем плановых платежей по обслуживанию и погашению долга на 11,4 млрд долл., утверждают в Министерстве финансов. Это позволит выполнить цели по улучшению долговой устойчивости, прописанные в Меморандуме с МВФ. Однако это не соответствует первоначальному плану МВФ, в котором заложена экономия около 15 млрд дол. на реструктуризацию долга. В полной ли мере Украина выполнила условия МВФ? Какие это будут иметь последствия для сотрудничества с Фондом?

– Безусловно, в переговорах с внешними коммерческими кредиторами украинская сторона, в том числе, ориентировалась на позицию МВФ и других официальных кредиторов.

Достигнутое соглашение о реструктуризации еврооблигаций соответствует обновленному Меморандуму с МВФ и целям программы EFF по достижению долговой устойчивости. В частности, оно позволяет сэкономить на платежах на погашении и обслуживании госдолга 11,4 млрд дол. в течение срока действия программы с МВФ.

Напомним, в конце июня во время последнего 4-го пересмотра программы EFF и оценки источников кумулятивного финансирования по программе (121,9 млрд долл.) МВФ исходил из потенциальной экономии на долговых платежах на сумму 11,8 млрд долл. (без ВВП-варрантов). При этом, по заключению Фонда, программа EFF оставалась полностью профинансированной.

Следовательно, из этого можно заключить, что достигнутое долговое соглашение соответствует ожиданиям МВФ и Группы кредиторов Украины.

А что касается несоответствия начальным планам и большему потенциалу экономии на долговых платежах, то не должно быть иллюзий. Планы корректируются в зависимости от изменения внешних обстоятельств и условий. Последняя реструктуризация украинского суверенного коммерческого внешнего долга – это точно не о легкой прогулке, где все было предсказано и просчитано. Это сложная операция, учитывая количество привлеченных кредиторов (выпусков облигаций), советников, объем консультаций и дефицит времени. Такие сделки сложно моделировать. Плюс война сама по себе также оказывает влияние на настроения кредиторов. Полномасштабная война рождает значительную неопределенность. Это также необходимо учитывать.

Я приведу другой пример в контексте EFF. В частности, по программе потребность во внешнем финансировании на 2025 год определена в сумме 22,7 млрд дол. Сейчас Минфин прогнозирует на следующий год потребность в 34,7 – 37,7 млрд дол. Разница составляет 12 – 15 млрд дол. Это связано с тем, что в 2023 году, когда разрабатывалась и начинала внедряться программа EFF, были одни предположения о завершении войны, в то время как в середине 2024 года они очевидно другие. Это нормально, что в условиях такой неопределенности мы вынуждены корректировать первоначальные планы.

– Кто выиграл от реструктуризации больше – украинское государство или международные частные кредиторы? Продемонстрируйте, пожалуйста, цифрами: кто и что выиграл?

– Соглашение о реструктуризации – это компромисс. Вспомните первоначальные предложения кредиторов и Минфина, насколько далеки они были, после чего стороны сошлись где-то посередине.

Из наиболее важных позиций Украина получила списание основной части долга на 37%, в том числе 25% – это безусловное списание, с чем раньше кредиторы не хотели соглашаться. По расчетам Минфина, это снизит наш госдолг на 8,5 млрд дол. Мы также получили комфортную среднюю процентную ставку на обслуживание реструктуризированных облигаций в 2024-2027 годах на уровне 1,8% (в предыдущих предложениях кредиторов фигурировала средняя ставка от 3% до 3,3%).

Из наиболее важных достижений для кредиторов последние получили "премию за согласие" в размере 1,25% (кто согласился на условия до 23 августа) и сокращение сроков погашения госдолга до 2036 года (начальная позиция Минфина – до 2040 года).

Соглашение как компромисс приемлемо для Украины, поскольку позволяет оставаться в программе МВФ и вернуться к долговой устойчивости в долгосрочной перспективе. В то же время, соглашение приемлемо для кредиторов, поскольку позволяет выйти на приемлемый уровень приведенной стоимости облигаций, в т.ч. если сработает условный компонент в списании долга. Последний будет активирован в случае выхода Украины на большие прогнозные объемы номинального ВВП и роста реального ВВП в 2028 году, что определено сейчас программой МВФ. Свидетельством поддержки со стороны кредиторов является очень высокий уровень согласования долгового соглашения на уровне 97,4% от общего количества держателей еврооблигаций (для успешного соглашения должно быть не менее 2/3, а также более 50% по каждому выпуску).

Итак, в целом имеем скорее ситуацию "выигрыш - выигрыш", чем когда одна из сторон проиграла, согласившись на невыгодные условия.

Считаю, что учитывая все обстоятельства Минфин и его советники сработали хорошо. Конечно, всегда есть место для лучших условий. Можно сравнивать с другими реструктуризациями. Впрочем, это не всегда работает линейно. В целом мы имеем хороший результат.

Итог соглашения состоит также в том, что Украина доказала – она является ответственным, цивилизованным должником, который договаривается и "играет по правилам". Последнее важно для выстраивания доверительных отношений с кредиторами и возвращения на внешние коммерческие долговые рынки после войны. Как бы нам ни хотелось, но внешнее официальное финансирование чем ближе к завершению войны, тем больше будет сокращаться. Мы должны быть готовы к этому.

– Известно ли уже, как будут учтены интересы отечественных частных держателей (на сумму около 20 млн долл.) украинских еврооблигаций, долг по которым подлежит реструктуризации? Там была проблема в том, что большинство из них не имело права голосовать по условиям реструктуризации, и НБУ взял на себя эту функцию.

– Украина является цивилизованным и прогнозируемым должником. Интересы всех групп кредиторов (институциональных, "мелких" частных, включая группу, которую вы назвали – частных внутренних инвесторов) будут учтены в соответствии с условиями реструктуризации. Все технические вопросы, в том числе, успел ли НБУ проголосовать за небольших частных инвесторов и на каких условиях, следует переадресовать в Минфин и НБУ. Не готов комментировать этот вопрос по существу.

– В настоящее время Украина ведет переговоры об очередной реструктуризации задолженности по ВВП-варрантам. А с 31 мая 2025 года правительство временно приостановило осуществление платежей по обязательствам по государственным деривативам 2015 года на срок до проведения операции с ними. Зачем это было сделано, что от этого хочет выиграть Украина, какими будут следующие шаги правительства и чего ждать от кредиторов Украины из-за этого шага?

– Неоднократно высказывал свое мнение относительно ВВП-варрантов, которое не изменилось. Если коротко – я бы предпочел, чтобы этого инструмента не было в условиях реструктуризации 2015 года.

Считаю, что для страны это слишком рисковый инструмент, который закладывает неправильную экономическую мотивацию – развиваться с низкими темпами экономического развития (3% и ниже), чтобы не попасть под выплаты. В противном случае страна будет наказана "космическими" выплатами, которые могут достигать 40% прироста ВВП более 4%. В этом контексте ВВП-варранты были и остаются миной замедленного действия, что, если ничего не делать и просто ждать, будет подрывать наши мирные дивиденды – ускоренные темпы экономического развития после войны. Рано или поздно нам придется решать эту проблему. Напомним, что Украина до войны выкупила около 19% начального выпуска ВВП-варрантов.

Что касается текущей ситуации. Правительство действительно временно остановило платежи по ВВП-варантам с 31 мая 2025 года. Это распространенная практика в преддверии или в процессе переговоров о реструктуризации. Во-первых, должно быть юридическое основание для Минфина не осуществлять долговые платежи при их наступлении. Именно 31 мая 2025 года должен быть произведен платеж по ВВП-варрантам по итогам экономического роста 2023 года. По условиям реструктуризации там должен быть платеж, ограниченный 0,5% ВВП. Во-вторых, это некий предохранитель от неконструктивного поведения со стороны кредиторов, который сигнализирует о серьезности намерений украинского правительства заключить новое соглашение.

Что касается следующих шагов правительства и кредиторов – логично переадресовать этот вопрос Минфину. Все опции по ВВП-варрантам – новая реструктуризация или их полный/частичный выкуп, возможность которого предусмотрена в 2024-2027 годах договоренностями о реструктуризации от 2022 года – на столе.

На данном этапе я не могу публично комментировать предложения и следующие шаги Украины, потому что это может повлиять на переговорную позицию кредиторов.