Европа должна бороться с ростом ультраправых сил

О том, как европейцы должны реагировать на успехи ультраправых на последних выборах в Европарламент, – читайте в колонке экс-советника главы Еврокомиссии Филиппа Легрена.

ЛОНДОН – Ультраправые популистские партии показали исключительные результаты на выборах в Европейский парламент, набрав большинство голосов во Франции, Италии и трех других странах. Они получили почти четверть мест в Парламенте, уступив только правоцентристам.

Учитывая, что Европа уже переживает последствия войны в Украине, угрозу второго президентского срока Дональда Трампа в Соединенных Штатах, застойные стандарты жизни, напряженную ситуацию с социальным обеспечением и экстремальные погодные явления, националисты представляют серьезную угрозу. Эти партии часто симпатизируют российскому президенту Владимиру Путину и открыто враждебны зеленой политике, мигрантам и институтам Европейского Союза.

Основные проевропейские партии имеют три варианта реагирования: самоуспокоение, кооптация или контратака. Начнем с аргументов за то, чтобы ничего не менять. Многие европейцы считают – неправильно – что выборы в ЕС не имеют значения. Явка на них намного ниже, чем на национальных выборах, и многие отдают протестные голоса, часто против правящих партий.

Несмотря на это, у проевропейских партий все еще будет большинство в следующем Парламенте. Правоцентристская Европейская народная партия (ЕНП), возглавляемая президентом Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен, получила большинство мест.

Кроме того, ультраправые партии глубоко расколоты. Они разделены между двумя соперническими парламентскими группами, а некоторые не имеют политической привязки (к существующим в Европарламенте политическим группам, - ред.). Они расходятся во взглядах на войну в Украине, экономическую политику, права ЛГБТК и, что самое важное, работать в рамках системы ЕС или против нее. Неизбежно такие расколы ослабляют влияние.

В любом случае самоуспокоение опасно. Центр держался только потому, что охватывал не только ЕНП и Альянс социалистов и демократов, но и классических и социальных либералов из группы "Обновить Европу" и Зеленых. У фон дер Ляйен, казалось бы, достаточно голосов в Парламенте для переизбрания на пост президента Комиссии – но на грани. На тайном голосовании может случиться что угодно. Это вряд ли свидетельствует о сильном и стабильном проевропейском центре, особенно потому, что ЕНП получила поддержку частично благодаря кампании против зеленой программы блока (Евросоюза – ред.).

Еще более тревожно то, что выборы изменили политический ландшафт в ключевых государствах-членах. Несмотря на неонацистские тенденции и сомнительные связи с Россией и Китаем, экстремистская партия "Альтернатива для Германии" заняла второе место в Германии, опередив социал-демократов канцлера Олафа Шольца. Во Франции "Национальное объединение" получило 32% голосов, более чем вдвое больше, чем союзники президента Эммануэля Макрона – сокрушительное поражение для президента, заставившее его объявить досрочные выборы в стране. Таким образом, два самых влиятельных лидера Европы значительно ослаблены, оставляя блок потенциально без руководства перед огромными экономическими, безопасностными и климатическими вызовами.

Второй вариант – приспособиться к ультраправым, являющимся распространенной практикой на национальном уровне. Многие правоцентристские партии принимают риторику и политику ультраправых, особенно в отношении миграции (как и некоторые левоцентристские партии). В нескольких государствах-членах они даже управляют вместе.

На уровне ЕС прагматики утверждают, что некоторые ультраправые партии можно привлечь к консервативному мейнстриму. Посмотрите на ухаживание фон дер Ляйен за премьер-министром Италии Джорджи Мелони, которая представляет себя как традиционную консерваторку, несмотря на неофашистские корни ее партии "Братья Италии", и подняла свой рейтинг, сотрудничая с институтами ЕС, а не выступая против них (это старая хитрость: после конфликта с органами ЕС, почти приведшим к исключению Греции из Еврозоны в 2015 году, правительство страны с леворадикальным большинством партии СИРИЗА в конце концов было вовлечено в проевропейский лагерь).

Риск состоит в том, что ультраправые, как правило, поглощают правоцентристов, а не наоборот. Вспомните, как подход ЕС к искателям убежища изменился от благоприятной политики тогдашнего канцлера Германии Ангелы Меркель в 2015 году к почти тотальной враждебности сегодня. Более того, ультраправые партии могут обрести силу, поскольку их взгляды становятся нормой, как свидетельствует победа Партии свободы Герта Уилдерса на прошлогодних всеобщих выборах в Нидерландах.

В первую очередь, поддержка ультраправых может иметь обратный эффект. К примеру, партия Фидес премьер-министра Венгрии Виктора Орбана когда-то входила в состав ЕНП. Теперь он является пропутинским ренегатом, презирающим верховенство права и демократические устои. И хотя Мэлони может быть приемлемой для некоторых центристов, никто не стремится сотрудничать с французским "Национальным объединением", не говоря уже о немецкой "Альтернативе для Германии".

Остается третий вариант: бороться с ультраправыми. Макрон решил избрать этот курс, объявив досрочные парламентские выборы. Многие считают это очень рискованной ставкой, учитывая непопулярность Макрона и враждебные настроения электората. Франция вполне может избрать ультраправого премьер-министра во время второго тура выборов в следующем месяце. В таком случае Макрон станет "хромой уткой" на свои последние три года в должности.

Но в любом случае его позиция была значительно ослаблена, и его правящая коалиция, не имеющая парламентского большинства, рисковала получить вотум недоверия. Распустив Национальную ассамблею (нижняя палата парламента Франции – ред.), Макрон вернул инициативу, создав два возможных пути для победы над ультраправыми.

Во-первых, кампания может обратить внимание избирателей на ультраправую угрозу, которая может помочь Макрону собрать парламентское большинство из левых и правых партий, объединенных желанием не допустить "Национальное объединение" к власти. Но, учитывая непопулярность Макрона, это кажется маловероятным.

Более вероятно, что Макрону удастся создать условия для провала ультраправых. Популисты обычно показывают лучшие результаты, когда являются аутсайдерами, бросающими вызов традиционным партиям, не неся никакой ответственности. Посмотрите, какой кризис ждал консерваторов в Великобритании после выполнения условий по Брекзиту, тогда как популярность Партии свободы Уилдерса уже упала, когда он находится в правительстве.

Если "Национальное объединение" получит большинство или окажется во главе более широкой правой коалиции, ему, вероятно, будет трудно справиться с жесткими обязанностями управления, а именно сложными фискальными решениями и вопросом сотрудничества с институтами ЕС. Смягчение жестких политик может подорвать оппозиционность "Объединения", а их реализация может погрузить страну в кризис. В любом случае, это подорвет популярность лидера партии Марин Ле Пен перед ее вероятной президентской кампанией. Лучше иметь ультраправого премьер-министра в 2024 году, чем ультраправого президента в 2027 году.

Филипп Легрен, бывший экономический советник президента Европейской комиссии, старший научный сотрудник Европейского института Лондонской школы экономики и автор книги "Они и мы: Как иммигранты и местные жители могут вместе достичь процветания" (Oneworld, 2020).

Авторские права: Project Syndicate, 2024

www.project-syndicate.org