Тела на дорогах, угрозы расстрела и недели в подвалах: жуткие истории жителей Бучи, которым удалось выжить

История первая

Вера рассказала свою историю для Parlament.ua. Она оказалась заблокирована в Буче вместе с 3-летней дочкой.

Первые три дня войны мы считали, что находимся в безопасности, верили в ВСУ и местные власти и даже не думали об эвакуации. Вдруг 27 февраля мы услышали страшный грохот, этот грохот тяжелой техники ни с чем не спутаешь. Оказалось, что это на соседнюю улицу заехала колонна кадыровцев.

Наши войска вступили с ними в бой, стреляли повсюду. Наш дом уцелел чудом. Мы "отделались" лишь нижней частью человеческого тела, залетевшей во двор и большими человеческими костями, разбившими стекло в окне.

Пока шли бои мы с 3-летней дочерью сидели в подвале. Во всем поселке пропал свет и вода. В конце концов, кадыровцев разбили, все затихло.

В этот же день на нашу улицу приехал мэр города. Заверил, что все будет хорошо, бояться нечего. Коммуникации возобновили. Мы его послушали и снова поверили в скорый хэппи-энд и не уехали.

Впрочем, покой наш длился недолго. Уже 4 марта мы снова услышали этот страшный грохот, только с другой стороны улицы. В городок зашла длиннющая (как мы потом уже узнали, 27-километровая) колонна русской техники. Наши пробовали ее разбить, но численность орков составляла примерно 1:10, поэтому украинские войска были вынуждены отступить. Снова подвал, снова нет света и газа.

5 марта вечером к нам пришли оккупанты. Привезли очень много техники, которую ставили прямо во дворах людей. К соседям на огород заехал танк, к нам во двор – БТР.

Военные начали ломиться во все дома – выбили окна, снесли заборы и столбы от линий электропередач. У всех, кто был в домах, первым делом забрали всю технику – мобильные телефоны, планшеты и компьютеры и ушли. Приказали, чтобы мы не включали фонари, потому что за это расстреляют – сочтут, что ты подаешь сигналы нашим военным.

Наутро следующего дня рашисты пришли снова и забрали, как они сказали, на допрос моего мужа и отца. Допрос касался содержания телефонов (соцсетей в частности). Орки искали тех, кто навел украинские войска на кадыровцев.

Многих людей расстреливали прямо на улицах. Ко мне в дом привели соседку с маленьким ребенком и нам вчетвером (я, ребенок и соседка с ребенком), велели сидеть в подвале и не выходить.

Позже в дом привели еще 15 человек, которые бежали из Гостомеля, а потом еще 14-летнего мальчика, вроде из терробороны. Приказали связать его и стеречь, чтобы не убежал. Иначе расстреляют всех. Говорить громко нельзя, свечи или фонари жечь нельзя – расстрел.

На следующий день, 7 марта, вернули отца и мужа. К счастью, они были живы. С тех пор они стали, так сказать, другими. Ничего не рассказывали, кроме того, что лежали связанными и что с ними "разбирались" за посты в телеграмме.

В тот же день в дом пришел российский командир. Не знаю, можно ли вообще говорить о какой-то его гуманности, но он увидел маленьких детей и приказал вывезти со двора БТР и принести нам их сухпайки. Люди, которые были в нашем доме, говорили, что нам еще сильно повезло, потому что в соседних селах убивали всех подряд, даже маленьких детей. Так мы жили до 10 числа.

10 марта по радио мы услышали о гуманитарных коридорах, и папа сказал, что нужно убегать, иначе мы просто не выживем. В доме закончились все продукты, потому что ими кормили тех 15 человек, которых к нам привели. Кроме того, военной техники рашистов становилось все больше, им пришло и подспорье в виде провизии и топлива.

Папа пошел к оккупантам спросить, можно ли нам выбраться по зеленому коридору. Те сказали, что можно вывести ребенка, но только пешком, потому что все машины, даже гражданские, расстреливают. Мы усадили ребенка в коляску, сделали из простыни белый флаг и пошли пешком в сторону Ирпеня. Вокруг на обочинах валялись уже разлагавшиеся трупы. Тела лежали по 4-5 дней и их невозможно унести…

Два российских блокпоста в гуманитарном коридоре мы прошли относительно без проблем. Каждый раз нас обыскивали чуть ли не до трусов, допрашивали, куда идешь, нужно было стоять с поднятыми руками. У тех, у кого были мобильные телефоны, забирали и тут же расстреливали технику из автоматов.

На третьем блокпосте россияне нас не пропустили. Оказалось, что у украинской и российской стороны расходятся данные о часах работы коридора. Наши говорят, что они работают с 9 утра, а орки – от 15. Пришлось снова ждать в каком-то подвале, но в конце концов нас выпустили и мы дошли до моста перед Ирпенем. Мост был заминирован, прямо перед нами взорвалась машина с гражданскими, но надо было идти, потому что обратной дороги здесь нет.

Россияне не разрешали даже оглядываться назад - стреляли. Мы шли по минам и трупам, потом по болоту. Наконец-то встречают в коридоре украинские МЧС-ники, которые нас сопровождали дальше. Нас посадили в автобусы, и мы медленно поехали.

Доехали мы до первого российского блокпоста и здесь снова началось. Ждали четыре часа, наконец оккупанты нас так и не выпустили, сказали, что мы будем ночевать в автобусах на дороге. Про эти коридоры орки вообще мало знают, и они их бесят.

Тем временем стемнело и над нами начали летать ракеты. Мы нашли подвал, женщины с детьми спрятались там, мужчины – на улице. На дворе -10, а в подвале прорвало канализацию. Было холодно, влажно и очень воняло. Наконец-то утром этим ребятам из МЧС удалось как-то договориться с россиянами и нас выпустили. И наши, и даже оккупанты сказали, что нам просто фантастически повезло. Это было 12 марта.

Сейчас мы в безопасности, но психика у всех подорвана. Легче всего перенес весь этот ужас, как ни странно, наш ребенок. Наверное, потому что еще мала и не все понимает.

Мы изменились, уже ничего не будет, как раньше. Мы стараемся нормально общаться, даже шутить понемногу, но закрыв глаза, сразу видишь дорогу, полную трупов, и как мы замираем с поднятыми руками, ожидая решения относительно нас.

Мы до сих пор не можем связаться с моим свекром и свекровью, которые остались в Буче в плену оккупантов. Об их судьбе нам ничего не известно. Примечательно, что все это время их телефоны находятся в сети и есть активность в соцсетях. То есть их телефоны используют оккупанты. Поэтому будьте очень аккуратны в общении, даже телефонном. Мы поняли, что все соцсети, мессенджеры, все разговоры слушают и читают.

Если отбросить эмоции и мыслить трезво, то скажу, что за все время пребывания в Буче мы ни разу не слышали сирен воздушной тревоги. Их просто не было. Мы уже научились определять опасность сами по звукам самолетов и ракет – что и куда летит. Нас совсем не информировали о возможном уходе украинских войск, о возможной оккупации.

Фото: Буча (Getty Images)

История вторая - семья Нечепуренко

Многодетная семья Нечепуренко проживала в Буче. Младшему из трех сыновей, Юре, недавно исполнилось 14 лет. 17 марта вместе с отцом он отправился в центр оккупированного города за гуманитарной помощью и лекарствами. В то время почти две недели в доме семьи не было газа, света и воды.

"Мы ехали на велосипедах, когда из-за дома вышел российский военный. Мы остановились, подняли руки, сказали, что у нас нет оружия. Но солдат стал стрелять по отцу. Он упал. Дальше военный начал стрелять по мне, два шара попали в руку. Я повалился на землю. Солдат еще выстрелил в капюшон, но пуля не задела голову", — рассказывает 14-летний Юра, сын погибшего.

Несколько минут ребенок пролежал на земле, а когда русский военный ушел, парень побежал в ближайший приют, где ему оказали первую медицинскую помощь. Дальше — добрался домой, рассказал семье, что отца убили. Руслану было 47 лет.

Два дня семья не могла унести тело отца. Когда это удалось, на руке убитого уже не было белой повязки, идентифицирующей мирных жителей. Ее сняли русские военные.

Кроме этого украли телефон, кошелек и даже ключи от дома. Жена убитого рассказывает, что русский изверг стрелял прицельно: в сердце и голову. Семье пришлось самостоятельно хоронить отца во дворе своего дома.

"Три моих сына остались без отца. Я понимала, что мне нужно спасать детей и себя. Нам сообщили, что 19 марта будет зеленый коридор, впрочем, к месту сбора необходимо было добраться самостоятельно.

Мы шли по той улице, где расстреляли моего мужа. Мы шли и каждую секунду молились за свою жизнь. Мы слышали взрывы рядом, нас останавливали русские убийцы. Мы шли и каждую секунду прощались с жизнью", - рассказывает Алла Нечепуренко, жена погибшего.

Семья чудом эвакуировалась в Черкасскую область, а вчера приехала в Охматдет, чтобы получить медицинскую помощь сыну и официально зафиксировать ранения. Мальчик получил пулевое ранение в руку, предплечье и палец. Сейчас жизни ребенка ничего не угрожает.

Фото: Буча (Getty Images)

История третья - Иры

Как у многих, в первый день войны, были разговоры о выезде, как минимум, в Западную часть Украины, но я почему-то была ну очень против, это было иррациональное ощущение, что я должна быть там, где я есть.

Первоначально место в 23 км от Киева казалось точно безопаснее Киева и других крупных городов, которые могли бы оказаться на линии фронта. Кто же знал, что направление Ирпень-Буча-Ворзель-Немишаево-Бородянка станет самым горячим во всей Киевской области и окажется в оккупации.

Орки зашли в поселок Немишаево-село Микуличи (они перетекают друг в друга, практически вместе) 28 февраля сразу после Бородянки, что в 15 км от нас.

Сначала, после разгрома Бородянки, 26 февраля, пропала электроэнергия, потом ворвались и к нам. С 1 марта начали ездить по селу и селу, но худший день был 2 марта, когда орки тупо ездили по селу и селу, обстреливали, как они хорошо умеют, дома и гражданских, и это стало самым плохим и страшным днем ​​для нас...

Немного предыстории. Когда пропало электричество, 26 февраля, мои родители пришли к нам, потому что у нас были солнечные панели, и мы хоть как-то могли готовить еду, иметь воду и немного обогревать дом. Итак, нас было 6: 2 детей и 4 взрослых.

Пару дней жили, как все в то время, слушая обстрелы, работу артиллерии и ПВО... Но, когда к нам зашли орки, ориентировочно 1 марта, мы полностью перешли жить в подвал, поднимались только приготовить есть и посмотреть в окна, что происходит вокруг. На первом этаже дома были наружные металлические жалюзи, создававшие полную светоизоляцию, мы делали вид, что нас там нет, и это спасло нас, как оказалось.

2 марта мы уже привычно сидели в подвале, только выходя посмотреть обстановку, и вот во время одной такой вылазки (поочередно смотрели) возвращается Дима и говорит "Танки здесь! Запарковались!"

При этом слове у меня произошел первый шок, я поняла – это капец. Сделаю маленькое отступление: подвал у нас только под кухней, не под всем домом, небольшой, мы там едва умещались, потому что еще котлы и вся другая аппаратура. И мы в то время перешли в так называемый "маленький подвал", находящийся перед подвалом, прямиком если спуститься с первого этажа дома, без двери, просто глубже в доме. Здесь мы просто поняли, что к нам полезут...

И тут началось: мы услышали, как орки стреляют... мы подумали, что они пытаются обстрелять калитку, чтобы пройти... потом выстрелы прекратились на время, а буквально через минуту-две мы услышали несколько выстрелов и скулеж собаки... все поняли - собаку застрелили (потом увидели, что было два выстрела, в шею и голову... она даже не лаяла на них)... Здесь мы поняли, что они у нас на территории. И в этот же момент начались выстрелы по дому, все мы подумали, что выстреливают замок на двери, но оказалось, что они выстреливали окно в гостиной.

Следующей точкой шока для меня (да и для всех, как потом в разговорах обнаружили), был момент, когда появился свет (жалюзи не пропускали его, и он мог появиться только вид пробитой двери или окна), тогда я поняла, что орки в доме.

В одну секунду я сказала всем переходить в больший подвал, мы закрылись на ключ, детей я спрятала за неработающим бойлером, это было единственное место, где они хоть как-то защищены, и все мы просто замерли на час или больше, никто не знает точно.

Орки залезли через окно, поискали алкоголь, которого не оказалось. Ничего из еды, кроме баночки икры, которую мама принесла еще из запасов на новый год, не взяли, взяли уксус, напоминавший вино, перевернули все в машине, которая стояла во дворе - и ушли...

Мы еще посидели с полчаса - и вышли. Сначала прятались в своем же дворе за туями, а когда убедились, что они не вернулись, пошли опять в свой подвал. Планировать выезд.

Сказать, что это было страшно – ничего не сказать. Это было на грани жизни и смерти, никто не знает, если бы нас заметили, чем бы все кончилось. Ибо перед ними проезжала бригада с тепловизорами (соседа так и засекли, и выстрелили, он чудом отскочил, потом рассказывал историю), и если бы заметили нас, то запустили бы из танка...

Дети были очень напуганы, они тряслись и вздрагивали еще долго... У меня впервые за все время физически тряслись мышцы ног и попы, я никак не могла это контролировать. Случилось хуже всего, что в моей голове могло произойти, ну, кроме смерти, конечно...

После этого мы начали общаться с соседями, узнавать информацию о тех, кто уехал и как, заряжать их приборы (так как у нас была электроэнергия благодаря солнечным панелям), вместе планировать выезд.

И вот наконец-то звезды на небе сошлись, и мы запланировали выезд по определенному маршруту на 7 марта. Но все не так сложилось, как думалось, как это водится у нас.

Ситуация же менялась каждый день, и к утру 7 марта тот наш маршрут уже не выглядел таким безопасным, поэтому поехали другим. А к другому мы не готовились, ехали наугад, после того, как прошли российский блокпост.

Я не буду писать детали маршрута, скажу только, что блуждали мы долго, колонна, которая в тот день выезжала, машин 30, распалась на несколько полуколонн, никто толком не знал, что делать и куда ехать.

Фото: Буча (Getty Images)

История четвертая

Это было 5-е марта, девятый день войны в моей стране и в моем любимом городе Ирпене. С 24-го числа шли бои в Гостомеле и в Буче, всего нескольких километрах от нас. Периодически снаряды долетали и до Ирпеня. Мы прятались в ванной большую часть времени, там была хоть какая-то иллюзия безопасности.

Власти города объявили эвакуацию женщин и детей по железной дороге на десять утра. До Ирпенского вокзала нам идти пешком примерно полчаса, транспорт, естественно, не ходит, машины у нас нет.

В мирное время — это приятная прогулка, под обстрелами же решиться на нее было тяжело. Накануне мы с мужем собрали в рюкзаки документы, жесткие диски с работой (он иллюстратор, я графический дизайнер), аптечку, немного еды, по паре белья и немного вещей нашей дочки Оли, ей 6 лет.

Отдельно упаковали мне, отдельно мужу, потому что не знали, будем мы вместе, или придется разделиться, вероятно, ему вообще пришлось бы вернуться. К тому моменту я больше недели почти ничего не ела, только пила воду. Еды у нас было валом, но постоянно тошнило, и заставить себя съесть хоть что-нибудь было сложно.

Мы встали в шесть утра, оделись, отключили газ, воду, закрыли обе двери и вышли из квартиры, как только в 7-00 закончился комендантский час.

У нас квадратный двор, который образуют четыре одинаковых дома, наш самый дальний. Как только мы дошли до противоположного края двора, низко над нами с оглушительным ревом пролетел истребитель.

Мы бросились по лестнице в полуподвальный цоколь соседнего дома. Описать ужас от пролетающего прямо над головой истребителя словами невозможно. Несколькими днями раньше один такой разбомбил дом на другой стороне Ирпеня. Когда звук затих, мы быстро пошли в сторону вокзала.

Через дорогу у нас баптистская церковь, и возле нее оказалась целая толпа народа, много машин. В этот момент истребитель вернулся, теперь их было два. Люди бросились врассыпную, пытаясь укрыться под стенами дома, за забором или за машинами. Мы прятались за машиной, но в этот раз я смогла рассмотреть истребители, они выпускали снаряды, похожие на короткие огненные стрелы.

Ворота церкви были закрыты, сотрудник за забором говорил, что в их бомбоубежище больше нет места, а эвакуация начнется позже. Там дежурили полицейские, я спросила у одного из них, будет ли эвакуация с вокзала. Он ответил, что вроде будет, но до вокзала надо идти пешком. Он достал из своей сумки несколько протеиновых батончиков и дал Оле, спасибо ему за доброту!

Потом он подошёл к сотруднику церкви и сказал ему открыть ворота и впустить людей, чтобы всех прямо здесь не накрыло авиаударом. Ворота открыли, и мы вместе с другими людьми зашли в церковь.

В цоколе там было обустроено большое бомбоубежище, где с самого начала жили около 200 людей, в том числе много детей. Нас пустили только в предбанник, где объявили, что скоро здесь будут автобусы для эвакуации женщин и детей до Романовского моста. Мост разрушен, но обломки упали в реку Ирпень, и по этим обломкам можно перейти на другую сторону реки. Там автобусы от церкви будут вывозить людей то ли в Белую Церковь, то ли в Винницу, а дальше сами кто куда своим ходом.

Мы решили, что лучше ждать эвакуацию здесь, чем идти на вокзал. Ещё до прибытия автобусов там стояло много машин, многие водители стали звать людей, чтобы подвезти до моста сразу, а не ждать автобусов.

Мы с Олей сели в одну из таких машин на заднее сидение, рядом сели ещё две мамы с детьми, водитель был очень пожилой мужчина, на переднем сидении была его жена. Я не знаю их имен, они нам очень помогли, от всей души их благодарю и надеюсь, что они выбрались и сейчас в безопасности. Мужчин не брали, и мы с мужем договорились, что он идет к мосту пешком - идти там минут двадцать, ближе, чем к вокзалу. Пока мы ехали, то видели много людей, которые шли к мосту пешком.

Город Ирпень находится между двумя извилистыми реками - речкой Ирпень и речкой Буча. Речка Ирпень отделяет весь этот регион от Киева, а сам город Ирпень называют островом - потому что попасть туда можно почти только по многочисленным мостам.

На этот момент были взорваны все мосты, кроме железнодорожного. Окрестные городки - Гостомель, Бучу, Ворзель - уже неделю ровняли с землей, но мы думали, что мы на острове, и танки "освободителей" не смогут к нам дойти. Но 3 и 4 марта они начали обстреливать жилые дома на окраинах Ирпеня с другого берега реки Бучи, а потом смогли найти дорогу к нам. На Киев оттуда не пройти, но к нам можно. Когда я об этом услышала, то поняла, что надо бежать.

Романовский мост взорвали первым, ещё утром 25-го февраля. Огромная бетонная секция упала в речку, образовав пешую переправу.

Мы с Олей вышли из машины и отправились к переправе вместе с другими людьми. Там стоял блокпост ВСУ, женщин и детей пропускали сразу, у мужчин проверяли документы. В тот момент людей там было не очень много.

На той стороне переправы был когда-то мажорный, а сейчас полуразрушенный офис нашего застройщика, год назад построенный супермаркет Фора с выбитыми стеклами, памятник неизвестному солдату ВОВ, православная церковь и частные дома, блокпосты ВСУ, дальше начинался лес и трасса на Киев с велосипедной дорожкой, куда мы и направились.

Когда мы проходили мимо церкви, нас начали обстреливать. Начали обстреливать беженцев с детьми. Я видела, как метрах в двадцати от нас в землю врезался снаряд, подняв фонтан земли.

Мы с Олей упали на землю под забор церкви, другие люди тоже. Оля кричала, я пыталась ее успокоить. Девушка рядом со мной закричала "Бонечка!" - у нее при падении разбилась переноска, оттуда выскочил перепуганный черный котик и метнулся вдоль забора, потом в обратную сторону. Я схватила его за спинку, чтобы он не убежал дальше, а потом до него дотянулась и хозяйка.

Обстрел прекратился, но мы все там лежали, боялись вставать. Мимо нас прошли другие люди, кто-то сказал - не надо лежать, вставайте и бегите.

Мы так и сделали, быстро пошли в сторону велосипедной дорожки. Я человек совсем не религиозный, но я шла и повторяла вслух одно и то же: "Господи, пожалуйста, помоги нам выбраться". По дороге солдат ВСУ сказал мне, что если ещё будут обстреливать, то бежать в лес и падать на землю.

Мы немного прошли вдоль трассы, там было много людей и машин, но никто не знал про автобусы от церкви. Водитель одной машины предложил нам подвезти до Киева, но я отказалась, было страшно садиться неизвестно к кому в машину. Потом мы увидели пустую маршрутку, которая подъехала со стороны Киева, развернулась и открыла двери.

К ней сразу стали стекаться люди, и мы тоже пошли туда. Я спросила, куда он едет - на Киевский вокзал, как раз то, что нам и надо. Я взяла Олю на руки, чтобы занимать одно место, и мы стали ждать, пока маршрутка соберёт ещё пассажиров. Дозвониться мужу не получалось, он не снимал трубку. Сложно сказать, сколько мы ждали, в маршрутке постепенно заняли большую часть и стоячих мест, люди начали торопить водителя.

Он завелся и начал ехать, и тут я увидела на велосипедной дорожке мужа, мы с Олей начали кричать "Стойте, стойте, заберите ещё нашего папу!", и вся маршрутка тоже начала кричать вместе с нами. Водитель остановился и подобрал мужа, и мы поехали в Киев. По дороге маршрутка подбирала всех, кто голосовал.

Уже в поезде я прочитала, что эвакуация с Ирпенского вокзала, куда мы направлялись изначально, не состоялась - снаряд повредил железнодорожное полотно, и два вагона электрички сползли с рельсов, к счастью, пустые, люди ещё не успели в них зайти. Всех, кто пришел туда на эвакуацию, направили в сторону нашего моста пешком.

На следующий день в том самом месте, где обстреливали нас, прямо под церковью, освободители снова обстреливали беженцев, погибло восемь человек, в том числе целая семья - родители и двое детей, и двое детей из другой семьи, их мама там же была тяжело ранена. Церковь частично сгорела. На данный момент этот мост перешло несколько тысяч людей, на нем полно брошенных велосипедов, детских колясок и машин, многие покрыты дырками от пуль, многие сгорели.

В тот же день серьезно обстреляли наш новый дом и несколько соседних, снаряд влетел в нашу кухню. Это квартал новостроек, очень красивый, в окружении соснового леса, совсем новый, таких множество в нашем регионе.

История пятая

Это просто Армагеддон. Появилась связь и я могу отписаться. Мы два последние дня просидели в подвале в Ирпене с бомжами в первом попавшемся здании, к которому прорвались без тепла и без света, куда смогли добежать.

Единственный плюс - с волонтерской едой, спали на чужих матрасах в кромешной темноте, просто до жути страшно, потому что понимаешь, что подвал точно спасет от пуль, но бомба нас там похоронит, и только вокруг нашего здания в 20 метрах за сутки три дома сровняло с землей, связи не было никакой вообще!

За это время три раза привозили трупы, искали просто место, где сгрузить их, пытались выгрузить и раненых в голову, в живот, без ног, умоляли найти хоть каких-то врачей по подвалам. А там агония, они уже умирают, пол-головы нет, живот насквозь.

Прибежала в истерике бабушка лет 80 и рыдая просила с кем-то связаться и забрать убитого бомбой в ее же огороде сына, она никак не хотела понять, что связи нет ни у кого, не только у неё.

Телефон просто превращается в фонарик и ты его экономишь, как воздух в закрытом помещении без единой точки доступа света в подвале в недострое с маленькими детьми.

Моей младшей дочке 8 лет 14 февраля стукнуло.
Света и газа нет почти во всей Киевской области уже неделю! А значит воды, если частный дом (насос электрический) света и тепла.

Когда бомбить стали уже беспощадно мы решились прорваться из Бучи в Ирпень, так как только там была дорога из последних сообщений нами прочитанными когда ещё была связь. Без телефонов и связи просто наощупь и на авось.

Мы сначала ехали на машинах, потом кинули машины с вещами и чемоданами и как есть бегом под бомбежку спрятались в тот подвал на ночевку.

Слава Богу что нашли его, я не знаю что было бы, если бы не этот подвал.
По пути сотни кинутых расстреляниях машин, люди разорванные на куски, мамы и дети, мирные люди, все мирные, разорванные на части, картина мамы закрывающей своим телом такого же убитого ребенка никогда не выйдет из моей головы.

Раненые просто ползают по дорогам, зрелище не для слабонервных, помочь им некому, в городе ни медиков, ни власти, они уехали 5 дней назад, там Армагеддон, волонтеры не справляются, туда не доставляют ничего, потому что не могут туда прорваться.

Вам не покажут это по телевизору, там нет прессы, потому что они тоже не могут туда прорваться.

В этом аду я провела 10 суток с двумя детьми и мамой после операции на сердце и другим букетом по здоровью. Последние сутки в том подвале без ничего с людьми выросших в очень разных "социальных условиях" мы просто радовались, что живы, но надежды почти не оставалось.

Там мы провели больше суток, пока не прибежал парень, которого я буду благодарить всю оставшуюся жизнь. Это мирный, просто обычный парняга лет 27, который на свой страх и риск прорвался в Ирпень и вывозил на краденом минивене на 6 мест людей по 20 человек.

Нас затрамбовали с орущими от страха детьми под постоянные взрывы бомб и свисты пулеметов, как в фильме, когда ты видишь, как рядом взрываются дома, а мы долетели на этой машине до моста, там нас выгружают и бегом около 800 метров по полному бездорожью ведут на другую сторону, где стоит скорая, горят вокруг все дома и целенаправлено стреляют русские именно туда, потому что знают, что это единственный путь к отступлению.

Мы бежали без оглядки под рыдающий в голос детей и взрослых, я клянусь, я мысленно попрощалась 100 раз с жизнью и просто успокаивала малолетнюю дочь, обещая то, во что не верила сама.

Старшая дочь с собакой наперевес, мама и мы летим непонятно куда.
В итоге мы вырвались, в скорой около 25 человек было, дети когда въехали в Киев увидели оранжевый свет фонарей в заклеенных окнах и снова стали плакать, думали это горит что-то из-за взрыва, потому что отвыкли от света, фонари не работали уже больше недели.

Мы переночевали эту ночь у чужих людей, куда нас довезли волонтеры, но дальше будем продвигаться к границе.