Мы попрощались и готовились к смерти: многодетная семья из Гостомеля чудом осталась цела в оккупации

Мария Муляр рассказала, что над их домом начали летать вертолеты и начали бомбить аэропорт. Прямо из окна они видели клубы дыма над аэропортом Гостомеля. Обстрелы были очень сильные, а потом оккупанты пробили газовую трубу.

Муж взял металлический таз, накидал туда куски деревянной мебели и сделал огонь, чтобы приготовить пищу для детей.

А потом в ним прямо во двор рано утром заехали российские танки. Мария рассказывает, что было настолько страшно, что они уже "попрощались друг с другом, с детьми, обнялись и готовились к смерти". Российские военные вынесли им дверь и начали спрашивать, почему это хозяева дома им не открывают.

Мария Муляр рассказала, что самый страшный момент был тогда, когда оккупанты зашли в их дом.

"Муж поднял руки и сказал: не стреляйте, тут дети. Они зашли, а я с маленьким ребенком на руках. И прикрываю собой остальных, старших. Выхожу в коридор и говорю: Пожалуйста, не стреляйте, у нас шестеро детей. И они такие: мы по мирным не стреляем, забирайте вещи и спускайтесь в подвал. И в подвале ты сидишь и понимаешь, что сейчас тебя не убили, но ты не знаешь – не убьют ли тебя завтра", - рассказала женщина.

Она признается, что очень боялась, что оккупанты могут изнасиловать ее саму или кого-то из дочерей, так уже слышала о зверствах россиян в других населенных пунктах области. К ним также дошла информация о расстрелах целых семей гражданских в других районах Гостомеля.

На 10 день Мария увидела на улицах машины с белыми тряпками. Так она поняла, что появился зеленый коридор. Уехать на своей машине они не смогли – оккупанты порезали им колеса.

Первые автобусы вывозили людей в Беларусь. Но семья Марии Муляр дождалась украинских автобусов. Сначала в Бучу выехала она с детьми, потом туда приехал муж – мужчинам в первые дни не разрешали эвакуироваться.

Из Бучи они вместе добрались до Киева, там переночевали и выехали в Хмельницкий. Мария говорит, что стресс у детей начал проявляться уже в безопасном месте. В оккупации они терпели, не плакали, не говорили, что им страшно. Они очень расстроились, что их детский сад и школу разбомбили.

И уже в Хмельницком стало видно, что поведение детей отличается. Они стали агрессивными, неспокойными, плохо спали. Понадобилось около двух недель, чтобы они пришли в себя.