Виталий Трубаров: За три года приватизацию сделать нельзя, но за пять можно

За пять лет в Украине так и не состоялось ни одной громкой сделки по продаже государственных компаний. Иностранные инвесторы, взвешивая риски, последние годы обходили нашу страну стороной, не спеша заводить сюда деньги.

Оправдания чиновников о том, что в стране война, давно уже не воспринимаются как аргумент для бизнеса. Коррупция в госсекторе – не менее опасный враг, о чем прекрасно осведомлены инвесторы.

Команда президента Зеленского и новый Кабмин обещают делать упор на приватизацию, чтобы тем самым дать толчок для развития экономики. О том, почему в Украине ранее не удавалась прозрачная приватизация, кто мешал продаже предприятий и как сдвинуть этот процесс – в интервью РБК-Украина рассказал и.о. главы Фонда государственного имущества Виталий Трубаров.

Начнем с последних событий. На прошлой неделе парламент утвердил новый Кабинет министров. Премьер Алексей Гончарук уже сказал о том, что по Фонду госимущества у него есть человек, которого он, очевидно, будет предлагать на главу.

Со мной еще бесед у нового премьер-министра не было. Все события сейчас у нас в стране развиваются очень быстро. И, в отличие от прошлого опыта общения с другими правительствами, могу сказать, что темп взят действительно очень высокий. Но пока мы ведем общение, скажем так, в бумажном виде.

Мы получили от премьер-министра, как и многие государственные органы, задачу до завтрашнего дня (интервью записано в понедельник 2 сентября, - ред.) сделать некий срез того, чем живет Фонд, и, я надеюсь, что у меня будет возможность лично эту информацию доложить премьер-министру, рассказать о проблематике работы Фонда и о нашем видении работы на предстоящий период времени.

Это будет некий отчет и срез по планам?

Да. Срез того, что у нас происходит. Что получается, что не получается, какая нам и какая помощь стране необходима с точки зрения приватизации от Кабмина и лично от премьер-министра, чтобы как-то ускорить процессы, которые тормозились долгое время.

Вы будете ставить перед премьером вопрос вашего будущего в Фонде госимущества?

Вопрос кадров – это чисто прерогатива Кабинета министров Украины. Я замглавы Фонда. В статусе исполняющего обязанности главы я нахожусь уже второй год. По закону, Верховная рада по представлению премьер-министра назначает главу Фонда.

Если у команды Гончарука будет какая-то другая кандидатура, кроме моей, и Рада проголосует, то, безусловно, мы будет уже выстраивать отношения в абсолютно новой реальности.

В 2017 году мы начали очень большую работу, подготовительную работу с точки зрения разработки и принятия нового законодательства. И мы это сделали.

Новое законодательство уже два года действует.

Не совсем два года. Мы его разработали и согласовали в 2017 году. Сам закон был принят в январе 2018 года. Подзаконные акты были приняты только в мае, а сама практическая работа по приватизации началась с августа 2018 года и фактически только с осени мы практически приступили к работе на приватизационном поле.

И все-таки были попытки провести конкурсы, к примеру, по "Центрэнерго" в конце 2018 года?

В новом законе есть переходные положения. В них сказано, что по тем объектам, приватизация которых началась до вступления в силу этого закона, она должна быть закончена по старому законодательству. И "Центрэнерго" было одним из самых подготовленных в этом вопросе.

В декабре проявились все игроки на нашем политическом и финансовом поле, которые, скажем так, показали себя, и теперь я вижу, что не было политической воли для проведения приватизации. И, по большому счету, приватизация "Центрэнерго" технически сорвана.

Политическая воля со стороны кого?

Со стороны прошлого руководства государства.

Премьер-министра или президента?

Не могу назвать конкретные фамилии. В таком случае я перехожу в другое поле. Я просто говорю о том, что государственной машиной не было сделано совместных действий, направленных на то, чтобы это событие состоялось. Наоборот, были некоторые мелкие пакости, которые неожиданно появлялись, а мы их не ждали. Но мы понимали, откуда это идет. И мы видели, что эти вещи делаются специально.

За неделю до конкурса у нас было пять реальных претендентов на покупку. И мы видели, что это желание реальное, и что люди готовы за это предприятие бороться. Но чем ближе наступала дата торгов, тем больше этих кандидатов по непонятным для нас причинам отсеивалась.

Нам вы не можете назвать фамилии. Называли ли вы их правоохранительным структурам?

Нет, мы правоохранителям их не называли и не можем, потому что это некие догадки и предположения, которые нельзя интерпретировать в какие-то документы или ссылаться на что-то. Не было никаких звонков, не было никаких бумаг.

По "Центрэнерго" итог такой, что два участника, которые остались на финише, уже не подпадали под критерии закона, по которому мы их могли бы допустить к конкурсу. Конкурс считается состоявшимся, если есть как минимум два претендента. Несмотря на то, что и залоговые суммы вносились, мы вынуждены были снять с торгов обоих кандидатов. Но потом один из претендентов, который подавал документы, это некий господин Виталий Кропачев...

Компания "Укрдонинвест".

Да, он наложил через суд обеспечение о запрещении Фонду госимущества и Кабинету министров Украины делать последующие действия, связанные с продажами актива.

С чем это связано?

Данное обеспечение появилось спустя полгода после того, как конкурс не состоялся. Что опять заставляет задуматься о том, что идут какие-то игры, которые специально заводят приватизацию данного актива, если не в тупик, то, по крайне мере, откладывает на неопределенный период времени.

В чем логика таких игроков по вашему мнению? Сбивать цену?

Вопрос не столько в сбивании цены, сколько в том, чтобы сделать хуже другим. Я не уверен в том, что сам Кропачев мог на тот момент купить данный актив. Я думаю, что по тем данным, которые у нас были, у него не было достаточного количества средств на покупку.

Саму залоговую сумму они вносили не деньгами, а некими обеспечениями. Причем внесли в последние два часа до момента принятия заявок. Что нас подвигает к мысли, что они боялись, что данный актив все-таки будет продан, поэтому специально вошли в процесс, чтобы находясь внутри процесса, мешать его реализации.

Почему боялись? Что его продадут кому-то другому?

Они паразитировали на нем и хотели продолжать паразитировать дальше.

Как паразитировали?

Кропачев был основным поставщиком угля на "Центрэнерго". Для него это был хороший бизнес. Там однозначно были зашиты коррупционные механизмы. И сейчас топ-менеджмент этого предприятия, по моим данным, готовит материалы, чтобы придать их огласки.

Материалы для правоохранительных органов?

Безусловно. Там были поставки угля, больше связанные с теми шахтами, которые были у Кропачева в его юрисдикции и других коммерческих структур. Меньшее количество угля поставлялось с государственных шахт. А у меня была четкая задача от прошлого премьер-министра, что "Центрэнерго" должно в обязательном порядке выкупать весь государственный уголь.

Кропачев уже перестал поставлять уголь на "Центрэнерго". Сейчас компания заключила договор на поставки с предприятием, связанным с фирмами Игоря Коломойского. Есть ли у вас информация, что этот уголь поступает с оккупированных территорий и, возможно, вы планируете на это реагировать?

Мне об этом неизвестно. Если данная информация будет подтверждена, безусловно, на это будет необходима какая-то реакция. И не столько Фонда, как основного акционера данного предприятия, а правоохранительной системы, которая должна следить за зоной разграничения и движения товаров с точки зрения законодательного поля.

В Фонде корпоративным направлением ранее занимался Владимир Державин. Вы наверняка слышали эту фамилию в рамках других дел, связанных с Дмитрием Крючковым. По моему предложению Кабмин рассмотрел вопрос и Державин был освобожден с должности. Мы назначили нового человека на корпоративный блок, и начали более детально заниматься всеми госпредприятиями, которые есть, в том числе и более пристально уделять внимание самому "Центрэнерго".

Менеджмент, который сейчас находится в статусе исполняющих обязанности, мы завели для того, чтобы спасти предприятие, чтобы оно не остановилось. У нас были основания полагать, что делаются специальные действия, связанные с тем, чтобы предприятие под любыми предлогами остановить. Поскольку предприятие интегрировано в общую энергетическую систему, то предполагалось, я так понимаю, что, положив "Центрэнерго", можно положить всю энергосистему страны.

И что вы сделали?

Мы сначала заменили руководство, поставили людей изнутри "Центрэнерго" - работников конкретных ТЭС, чтобы они смогли удержать предприятие на плаву. И периодически принудительно включали определенные блоки, чтобы предприятие оставалось в общей энергосистеме. Но "Центрэнерго" должно работать не только сегодня, оно должно работать завтра и главное – работать в отопительное время. Для этого оно должно иметь запас угля на своих складах.

У меня был разговор с менеджментом. И та задача, которая была поставлена перед нами, мы ее трансформировали на "Центрэнерго": уголь, добываемый государственными шахтами, "Центрэнерго" должно забирать полностью. Сейчас идет больший акцент на уголь с западной Украины. На сегодняшний момент "Центрэнерго" забирает у них весь уголь. И мы договорились на уровне прошлого вице-премьера о том, что "Центрэнерго" даже будет авансировать шахты.

Но этого угля все равно недостаточно. Не говоря уже о том, что закупочная цена государственных шахт, выше каких-то нормальных логических расчетных показателей особенно в работе нового энергорынка. Поэтому мы договорились с менеджментом, что они будут изыскивать другие возможности закупки угля.

Мы управляем этим предприятием, но мы не можем переставлять менеджменту ноги. Это их зона ответственности. Наша задача, чтобы предприятие, которое находится в общей энергосистеме, работало стабильно. И чтобы в этой части не было вопросов.

С другой стороны, у меня по-прежнему стоит задача его продать. И лучше приватизировать объект, который генерирует прибыль. Но с начала этого года и по лето, когда мы заменили менеджмент, предприятие шло в минус и выходило в серьезные ежемесячные отрицательные результаты. Это обнуляет любые попытки приватизации.

Если я правильно понял, была попытка саботировать работу предприятия вплоть до того, чтобы его остановить. Кому это было нужно и для чего?

На мой взгляд, цель – сделать так, чтобы другим людям, руководителям и структурам было намного хуже, чем было раньше. То есть, поставить всех в некий тупик, который приведет к коллапсу.

Правильно ли я понимаю, что только после увольнения Державина и смены менеджмента Фонд госимущества стал реально влиять на ситуацию на предприятии?

После некоторых кадровых изменений у меня есть полное видение и рычаги влияния на ситуацию, чего не было раньше.

А до этого у вас не было влияния как у и.о. главы Фонда на работу предприятия?

Меня назначили исполняющим обязанности главы Фонда в 2017 году. К тому времени здесь уже работали заместители. У нас есть разграничения по видам деятельности. Глава Фонда, по идее, должен отвечать за все. Но если тебе рассказывают правду, то ты ее знаешь. Ты, по идее, людям веришь на слово, потому что не было ранее причин не верить. Уже потом в жизни оказывается, что нужно все перепроверять и влазить самому чуть ли не до последней бумаги.

Шахта "Краснолиманская" поставляет еще на "Центрэнерго" уголь?

У меня нет оперативной информации, идут ли поставки с шахты "Краснолиманская".

Шахта все еще в списке на приватизацию?

Да. Но прошлый Кабмин из-за судебных запретов сначала не мог утвердить договора с советниками по приватизации, а потом, когда Фонд отменил обеспечение, Кабмин по каким-то причинам не смог утвердить советника. На сегодняшний момент шахта "Краснолиманская" и другие объекты не могут быть нами задействованы в практической работе с советниками, так как Кабмин не имплементировал данные договора.

Шахта "Краснолиманская" и "Президент-отель" – это те объекты, которые могут быть сыграны в короткую. Их не нужно долго готовить к приватизации, это достаточно простые объекты с точки зрения советников. Потому мы можем успеть до конца года их продать.

У этих предприятий похожая история. И там, и там есть компании, которые арендуют часть объекта. Они являются риском, потому что могут препятствовать приватизации, говорить о долгах, о каких-то невыполненных обязательствах. Насколько фактор таких партнеров будет проблемой?

Наши советники говорят, что продавать "чистый" объект, без обязательств, гораздо интереснее и выгоднее. Но они не отрицают, что и в этом состоянии их можно подготавливать к приватизации. Эти "якоря", которые тормозят процесс, появились очень и очень давно. В случае "Президент-отеля" компания получила право на аренду данного имущества на 25 лет, когда еще была в управлении Госуправления делами (ДУС – Державне управління спрвами, - ред.).

Когда мы с Кабмином принимали решение о включении его в список приватизации, то мы понимали, что продаем объект с "довеском", но, с другой стороны, они хоть какую-то арендную плату вносят. Так что будущий собственник должен понимать, что на первом этапе он будет получать только арендную плату и уже в рабочем порядке пересматривать отношения с этим арендатором и выстраивать другой формат. Но это уже государства не очень касается.

Давайте поговорим об еще одном объекте, это наш так называемый "флагман приватизации" – Одесский припортовый завод. Вы в прошлом году нам в интервью говорили, что "Центрэнерго" может быть первым на продажу и что по ОПЗ тоже реально, но нужно решать проблему долгов. Как с этим обстоят дела?

Как вы знаете, объекты большой приватизации с точки зрения закона должны подготавливаться с привлечением советников. На ОПЗ была отобрана американская компания Pericles, она как раз известна продажами проблемных активов, поэтому у нее стало больше шансов на победу в этом конкурсе.

С руководством компании мы обсуждали варианты, каким образом решать вопрос. У них есть финансовые и юридические модели, каким образом предприятие хорошо продать. Более того, мы обсуждали, что предприятие нужно усилить менеджментом со стороны, который понимает, как работает рынок химической промышленности и удобрений, которые они производят. У этого советника было несколько партнеров, которые соглашались работать вместе над предприятием и выводить его на определенный уровень для успешной приватизации.

Мы с Кабинетом министров уже обсуждали варианты, как нерезиденты могут стать частью менеджмента этого предприятия. Но, к сожалению, и эту работу мы не смогли завершить, потому что часть советников, которые принимали участие в конкурсах на все предприятия, в судебном порядке заблокировали нам эту работу.

Мы с ними еще долго судились. Мне кажется, что до завершения судебной реформы, еще далеко, а главное - далеко до смены менталитета у судей, которые не понимают, что принимая решения, связанные с государственными предприятиями, они играют с очень большим огнем.

Кабмин по этой причине не может подписать соглашения с советниками?

Не мог, да. Но нам удалось в кассационной инстанции этот запрет снять. Тем самым у Кабмина появилась возможность подписать эти договора. Мы предлагали и бывшему Кабмину в оперативном порядке это сделать, но это не рассматривалось.

У нас есть система непрерывности власти. Мы понимали, что идет смена Кабмина, но у нас еще нет фамилий. Потому мы отправляли бумаги просто на Кабинет министров Украины: надо сделать то-то и то-то, потому-то и потому-то. Мы понимали, что все равно эти документы придут и потом уже попадут конкретным людям, которые будут их рассматривать.

Мы получили запрос от Гончарука, теперь будем ему предоставлять всю нужную информацию. Чего у нас точно нет, и здесь я с президентом Зеленским согласен, это времени. Нам нужно действительно быстро принимать стратегические решения, при чем, что они уже подготовлены и отвечают запросу на приватизационные процессы, открытые, честные и прозрачные.

Можно ли приватизировать ОПЗ до конца года?

Не существует на сегодняшний момент законодательного поля для продажи ОПЗ до конца 2019 года. И это зависит не от Трубарова или того, кто будет заниматься подготовкой этого предприятия. По закону, если Кабмин сейчас утвердит советника, то у него будет еще полгода на подготовку завода к приватизации. То есть, реальная приватизация ОПЗ возможна к концу весны следующего года, если Кабмин все примет в сентябре.

Советник определяет стартовую цену, но Кабмин утверждает стартовые условия. Правительство монокоалиционное, потому мы рассчитываем, что те решения, которые принимались раньше от двух до трех месяцев, теперь будут приниматься за месяц. Поэтому месяц на Кабмин, полгода поработать советнику и еще на публикацию объявления о проведении аукциона закон нам дает от 30 до 45 дней.

Недавно мы увидели публичный конфликт между вами и руководством ОПЗ. Вы называли их коррупционерами, они вас – старой властью, которая препятствует работе завода. В чем суть конфликта?

Если я старая власть, тогда кто они? Большая часть менеджмента предприятия сидит там уже десять лет. Если предприятие последние несколько лет вообще не работало, то почему же никто не увольняется, что же они тогда вцепились в это предприятие и их оттуда сковырнуть нельзя? Некий заместитель даже сделал себе решение суда, по которому его Кабмин даже если захочет не может уволить.

Предприятие 100% принадлежит государству и Фонд является его главным акционером. Было бы логично предположить, что главный акционер должен быть в курсе событий, которые происходят на предприятии и участвовать в принятии основных решений. Предприятие наконец-то заработало по давальческой системе и это очень хорошо, я это очень приветствую. Работающее предприятие легче продать, чем груду металлолома.

Но вопрос в том, как они заключали и подготавливали данный договор. Они утаивали информацию о том, что у них поиск давальца находятся на финише. Руководство меня информировал по телефону, что поиски идут, помощь не нужна, а потом они нас поставили перед фактом, что договор уже заключен и через месяц начинают работать.

В этот момент мы получаем от других компаний письма и от полиции в том числе о том, что отбор проходил в не совсем прозрачных условиях. Другие компании предлагали предприятию более выгодные для государства условия. Мы запросили на ОПЗ документы, чтобы провести формальный анализ.

Была очень простая схема. Менеджмент завода отправил пятерым компаниям предложения, откликнулось четверо. Один из контрагентов предложил условно дать на доллар больше, и с ним начали оформлять договор. Другие же в этот момент говорят, что дадут на два доллара больше. Они у первого контрагента спрашивают готов ли он дать на два доллара больше, он соглашается, и дальше оформляют договорные отношения.

Они не предложили другим контрагентам повысить ставки, чтобы получить лучшие условия для предприятия. Они специально воспользовались механизмом в законодательстве, который говорит о том, что если сумма сделки не превышает определенный уровень, то ее не нужно согласовывать с акционером и наблюдательным советом. Это у меня вызывает большие вопросы. Потому я вспылил и сказал: ребята, у вас там явный "схематоз".

Теперь вы хотите уволить менеджмент завода?

Сейчас прошел месяц, как они работают с новым давальцем. Мы проведем срез, подтвердим или опровергнем свои опасения и будем на это реагировать. Предприятие необходимо кадрово обновить и усилить, но я ни в коем случае не говорю о технических функционерах. Потому что этих людей сложно научить, на их подготовку нужно от трех до пяти лет.

Так что если уходят конкретные специалисты и мы даже найдем хорошего давальца, конъюнктура рынка будет очень выгодной, то может сложиться ситуация, когда предприятие физически не сможет заработать из-за отсутствия квалифицированных специалистов.

Есть какое-то общение с кредиторами: структурами Дмитрия Фирташа и НАК "Нафтогаз Украины"?

Нет процесса, нет общения. Модели погашения долгов появятся на второй день после того, как Кабмин имплементирует договор с советником по приватизации. Мы выбрали хорошего советника с мировым именем, который специализируется на проблемных активах.

Советник вам говорит, кто может быть покупателем?

Он сможет это озвучить только после того, как будет сделан анализ работы предприятия. Кота в мешке никто покупать не будет. Фонд на разных мероприятиях представлял ОПЗ международным компаниям с рынка минеральных удобрений. Практически из каждой точки земного шара были интересанты: из Катара, Австралии, Соединенных Штатов, Европы и даже кто-то из Кореи или Японии приезжал сюда.

Вы планируете на других предприятиях под управлением Фонда менять менеджмент?

Сейчас мы проводим детальный финансовый анализ каждого из предприятий, по итогам девяти месяцев у нас будет срез. Результаты мы сравним с финансовыми планами и тогда сделаем выводы. Сейчас мы каждый месяц заслушиваем менеджмент всех предприятий по поводу взятых ими обязательств. Больше внимания уделяем энергетическим компаниям, это связано с подготовкой к отопительному сезону и работой нового рынка.

Монобольшинство в новом парламенте предложило блок законопроектов по приватизации. В том числе они хотят отменить перечень объектов, запрещенных к приватизации.

Я был счастлив, когда ночью услышал, что данные законопроекты, как безотлагательные будут рассматриваться в ближайшем будущем. Потому что начиная с 2017 года где только можно я говорил, что мы не сдвинется с места, пока не уберем этот рудимент из законодательного и юридического поля. Мы примерно понимаем, как большинство предприятий попадали в этот список, глобальной надобности у государства в них нет.

Государство должно оставить в своей собственности вещи, которые обеспечивают его безопасность. Атомную промышленность и магистральные газопроводы продавать точно нельзя. Все остальное: от подвалов до крупных гигантов должно быть продано. Только тогда мы сможем выскочить на качественно другой уровень. Чем дольше мы держим эти предприятия в закромах родины, тем меньше у нас шансов на экономическое чудо и будущее.

На моей памяти это шестая попытка отменить список или сократить его. Последний раз все были за, говорили, что полторы тысячи объектов в списке это возмутимо. Собрали со всех министерств данные, свели в кучу и получили две с половиной тысячи предприятий, которые нельзя продавать. Где логика?

В теле закона, запрещающего продажу, "зашиты" те предприятия, которые сегодня хоть что-то генерируют, у них есть хоть какая-то собственность. Там можно что-то сделать при определенных хороших условиях. Потому что то, чем мы сейчас занимаемся по малой приватизации, мы продаем бани, сараи, какие-то крохотные объекты, которые особой картины не меняют.

А нужно заниматься серьезными делами. Предприятия нужно выводить из этого списка на приватизацию. Даже если это будут какие-то крупные предприятия, которые будут требовать больше подготовки по времени, чем другие, все равно нужно на это идти. Все хотят быстрых решений и быстрых результатов. Где-то они будут, а где-то необходимо попотеть с точки зрения подготовки.

Можно ли утверждать, что с приходом новой власти "смотрящих" на госпредприятиях больше нет?

Сама формулировка мне очень не нравится. Хотя я понимаю, что она жизненная, такие процессы имели место. Я верю свято в то, что общая команда, которая сейчас появилась, способна решить основную задачу: построить честные правила игры. И один из вариантов, который предлагается, что будет налоговая амнистия - это некий посыл обществу, что, мол, ребята, нам неинтересно копаться в грязном белье, в том, что было раньше.

Мы понимаем, что было нечестно и непрозрачно, мы понимаем, что раньше были такие правила игры. Но теперь мы их меняем, пишем новые правила в виде законодательного поля, распоряжений Кабмина, которые будут регламентировать, как мы живем в разных секторах экономики и общественных отношений.

За последние три месяца кто-то пытался влиять на вас или сотрудников Фонда, прикрываясь именем президента или его окружения?

Таких не было. Никто не звонил. Но бывают курьезные вещи, у нас же народ очень находчивый. Мы получили несколько писем рекомендательного характера от общественных организаций типа ООО "Слуга народа", которые массово регистрировались перед парламентскими выборами.

Какие итоги малой приватизации? Сколько уже удалось продать объектов через ProZorro и на какую сумму?

К самой малой приватизации мы подошли только к августу прошлого года. Каждый объект, который мы готовим к продаже, имеет свою историю. К сожалению, у нас почти нет простых продаж. Каждый раз сталкиваемся с какими-то трудностями, как, например, несоответствие реальной площади объекта с той, которая указана в документах. Еще со времен УССР никто правильно не занимался ведением документооборота в госсекторе.

В начале у нас было около 800 объектов. Мы планировали все распродать к весне 2019 года. Уже думали, что будем делать после этого. Часть объектов продали на 380 млн гривен. По итогу года рассчитываем выйти на 700-750 млн гривен. Но мы уже видим, что этот список полностью не отработаем, поскольку сталкиваемся с проблемами по каждому объекту.

В законе прописано, что мы выставляем объекты на торги по балансовой стоимости. Но в большинстве случаев на предприятиях, которые ведут бухгалтерский учет, балансовая стоимость ноль или приближается к нулю. И нам все равно приходится делать оценку. И потому мы тратим больше времени, чем изначально планировали.

Бывают и другие ситуации, когда балансовая стоимость увеличена в несколько раз из-за того, что кто-то построил себе дом или два за счет гособъекта. Мы выставляем на продажу, а он не продается, потому что он просто столько не стоит. Справедливую цену мы не можем установить, поскольку есть норма закона о балансовой стоимости. И тогда мы вынуждены идти по пути снижения цены, используя другие инструменты.

Еще раз хочу напомнить: мы не продаем что-то супер хорошее. Мы продаем объекты, которые по всем показателям давно морально и физически устарели. Они требуют капиталовложений. Меньше трети объектов у нас идут на аукционах вверх по цене. Как правило, идет снижение в половину или по голландской системе, пока мы не определим покупателя.

Что вы планируете продать до конца года из малой приватизации, чтобы выйти на 700-750 миллионов?

Часть объектов стоят очень хорошо. Например, "Киевпасссервис". Его стартовая цена 150 миллионов гривен. Но мы его один раз выставили и не было претендентов. Мы его выставляли в августе. Возможно, повлияли выборы и сезон отпусков. В сентябре готовим попытку выставить его снова на продажу по стопроцентной стоимости. Чтобы нас не обвиняли, что мы снижаем для кого-то цену, мы его сняли с торгов и теперь заново заводим.

В Николаеве ГЭС будем выставлять. Ее стоимость 75 миллионов гривен. Но ею интересуется большое количество потенциальных покупателей, и есть потенциал роста цены. Но пока это только предположение. Мы играем на поле, где нет стопроцентных прогнозов.

Вернемся к большой приватизации. Есть понимание, сколько могут стоить "Президент отель" и шахта "Краснолиманская", которые могут быть проданы первыми?

Цену определит советник. У Фонда есть только сервисная функция, мы не принимаем решения сами. Мы или действуем в рамках закона, или за нами, образно говоря, приходят.

Кабмин утверждает перечень объектов большой приватизации, Фонд после этого издает приказ о внесении объектов в общий список программы приватизации. Дальше, как того требует закон, Фонд проводит конкурс и отбирает советника, которого утверждает опять же Кабмин. И вместе с советником мы работаем, помогаем ему наладить коммуникацию с предприятием, чтобы он мог как можно быстрее сделать свои прогнозы и модель продажи.

Советник сделал модель, отдал нам, мы оформили протокол, отдали на Кабмин. Кабмин утвердил условия и цену, предложенную советником. У нас нет маневра, чтобы принять свои решения. И чем дальше мы идем по этому пути, тем больше мы становимся сервисной организацией.

Следующий этап – арендные отношения. Мы разработали проект закона про аренду государственного и коммунального имущества, который очень похож на закон о приватизации с точки зрения механизмов, заложенных в нем. У государства большой потенциал получать доход от аренды. И мы предлагаем закон, который ограничивает нас в принятии решений.

Кто определяет стоимость аренды в том варианте, который вы предлагаете?

Как и в приватизации – тот, кто больше предложит. Мы уйдет от тарификации по видам деятельности. Какие-то вещи будут зашиты в законе с точки зрения ограничений. К примеру, чтобы в медицинских и образовательных учреждениях не продавать алкоголь.

Но если говорить в общем, то какая разница государству каким видом деятельности будет заниматься предприниматель? Государство сказало одно: мне это имущество на какое-то время не нужно, занимайтесь и платите нам аренду.

Какие планы по продаже пакетов облэнерго? Когда могут состояться конкурсы?

Продать можно все. Кабмин принял перечень объектов большой приватизации, в том числе там есть объекты энергетической отрасли. В рамках Кабмина есть группа, которую возглавляет по должности министр Кабинета министров. В эту группу помимо чиновников Кабмина и Фонда входят представители наших западных партнеров - МВФ, Мировой банк, посольства.

И на этой комиссии обсуждался вопрос предприватизационной подготовки наших энергокомпаний. Стал вопрос о том, что было бы правильнее их продавать, когда, наконец, решится вопрос с RAB-регулированием, и в рамках этой комиссии принято решение, что не нужно спешить с продажей. Именно поэтому Фонд не мог принимать никакие решения, направленные как на отбор советников, так и на любую другую работу. Нет политического решения - продаем или нет. И если продаем, то как.

На подготовку к приватизации облэнерго необходимо потратить от полугода до 9-10 месяцев. И когда я понял, что ситуация затягивается, я объехал всех партнеров, был на Кабмине и предложил объявить конкурс на советников, на это тоже нужно три месяца.

Некое одобрение я получил, и в июле мы собирались проводить первые отборы советников на облэнерго, но, к сожалению, политика вмешалась – внеочередные выборы. Наши партнеры говорили, что в данной ситуации и в летний период времени нет смысла что-либо делать. Из крупных игроков все равно никто бы не пришел, предпочитая дождаться завершение избирательной кампании.

Президент Зеленский последнее время много говорит о планах по приватизации. С мая никто из его офиса не обращался к вам по профильным вопросам? Возможно, Алексей Гончарук, который последние месяцы курировал в ОП экономический блок?

Прямых контактов не было. Мы как чиновники пишем бумаги, высказываем свое мнение, однако тоже не можем сильно перегибать ситуацию. Но нельзя говорить о росте экономике, не затрагивая отрасль приватизации. Это самый короткий путь получения экономического успеха и захода инвестиций.

У меня есть внутренняя уверенность, что на этот раз с приватизацией все получится. Новый политический бомонд сразу начинают говорить о том, что они не собираются становиться профессиональными политиками, они пришли для того, чтобы реализовать конкретные задачи, и они видят, что могут сделать это за пять лет. Как чиновнику и гражданину мне это нравится. Получив такой месседж, мы поняли, что у нас наконец-то появилась возможность показать свою работу и реализовать ее в полной мере за конкретный промежуток времени.

За три года приватизацию сделать нельзя, но за пять можно. И мы разработали пошаговый план, который сейчас еще детализируется, по поводу того, какие решения, законы и механизмы должны быть заложены на уровне Рады и Кабмина, чтобы такое экономическое явление как приватизация была закончена за пять лет. У нас такая программа есть. Будем ее презентовать в рамках запроса, который мы получили от премьер-министра. И, безусловно, направим ее в Офис президента.