Тарас Качка: Мы не можем физически закрыться от российских товаров стеной

Украина планирует провести переговоры с ЕС о пересмотре торговой части Соглашения об ассоциации. В каких позициях Украина хочет обновить Соглашение, а на каких вопросах настаивает ЕС? Планируется ли совместная оценка Соглашения?

Мы начали переговоры с ЕС по тарифной части Соглашения в 2008 году. Но они велись на данных 2005-2007 годов. Почему? Согласно правилам, урегулированных еще во время Уругвайского раунда переговоров, за основу берутся три предыдущих полных года, по которым есть статистика.

Но этот промежуток времени совершенно не является референтным для нашей экономики. Почему? Украина с 2008 по 2018 год увеличила экспорт зерновых в десять раз: было 4 млн тонн, стало 40 млн тонн. Есть другой пример по мясу птицы: мы в 2007 году были нетто-импортером, а сейчас мы – нетто-экспортеры. И потому это совершенно разные экономики.

Сейчас наш уровень взаимодействия с Евросоюзом совсем другой. ЕС занимает совсем другое место в нашей торговле. И поэтому, разумеется, у нас есть такой большой интерес, чтобы изменить Соглашение.

Мы уже провели переговоры об изменении квоты по мясу птицы. Это отдельная история, ведь тот расчет, который в это Соглашение закладывали ЕС и Украина, реализуется совсем по другому сценарию. Кроме того, что мы тогда предполагали, появились еще два-три фактора. Первый фактор – мы оказались гораздо более эффективными, чем закладывалось. И в части государственной реформы безопасности пищевых продуктов, и в части развития наших производителей.

Вторая составляющая – в ЕС тоже много кто начал инвестировать в мясо птицы. И, соответственно, появились большие дисбалансы на внутреннем рынке. Поэтому надо среагировать на эти дисбалансы.

Каким образом?

В некоторых сферах применяется антидемпинг, в других – идет блокирование импорта. А мы нашли новый баланс и урегулировали этот вопрос. Но по форме это означает пересмотр содержания Соглашения. Потому что мы изменяем определение квоты, ее объем. Возникает вопрос: если переговорили вопрос квоты по мясу птицы, то есть еще ряд квот, где нужно переговорить.

Плюс в самом Соглашении есть огромный набор статей, которые связаны с обновлением, изменением, пересмотром документа. Например, есть статья 29, которая гласит, что через пять лет после вступления в силу можно пересмотреть тарифные вопросы. Есть разные варианты пересмотра Соглашения. Есть возможности оценить нетарифные сферы.

Понятно, что у нас есть интерес, ведь много что изменилось. В Брюсселе на заседании комитета Ассоциации в торговом составе поговорим об этом (заседание состоялось 18-19 ноября, - ред.). Для государства это очень важный этап, потому что это первый раз, когда стороны серьезно поговорят.

Надо разобраться, что мы вкладываем в этот процесс и как это видит европейская сторона. Тогда же будет понятно по срокам – для этих процессов необходим месяц, год или больше времени. Также нужно обсудить, будет ли это происходить путем внесения изменений в Соглашение или путем принятия решений органами Ассоциации.

Восстановление торговых преференций от США стало важным шагом в развитии нашего экспортного потенциала. В Минэкономики говорят, что возвращение преференций стало возможным благодаря усилению защиты интеллектуальной собственности. Что же конкретно Украина сделала в этом плане? И по каким позициям еще могут идти переговоры с США?

В свое время Украину ограничили на 155 линий, сейчас восстановили часть. Это нормально. Но сама система преференций – это более четырех тысяч линий. Это общее количество линий в общей системе преференций, по которым Украина может экспортировать товары с нулевой пошлиной.

Для нас возобновление преференций – хороший знак, потому что мы движемся в сторону либерализации. Это восстановление не имеет решающего значения в части объемов торговли. Это важно с точки зрения политики, поскольку США наложили на нас санкции в связи с нарушениями в сфере интеллектуальной собственности.

Мы пришли и начали активно внедрять то, что было одобрено Верховной радой. Парламент в ответ на санкции США одобрил законодательство об эффективности деятельности органов коллективного управления авторскими правами. И мы начали активно внедрять этот закон. Это дало очень хороший сигнал для США. Они возобновили преференции.

Мы надеемся, что дальше не замедлим темпы по защите прав интеллектуальной собственности. И тогда можно говорить с США еще о каком-то преференциальном соглашении. Или, например, о снятии ограничений, которые есть на наш металл. Или про какую-то сделку в сфере цифровых услуг.

Отдельная тема – торговые отношения с Россией. Последние годы между нашими странами сокращается объем торговли, в частности, из-за обоюдных санкций. Как Украина должна строить торговые отношения с РФ в ближайшие годы?

Мы видим, что торговля видоизменяется, что-то появляется дополнительное. История последних лет показывает, что Россия и еще больше – Евразийское экономическое сообщество, не могут до конца обходиться без нашей продукции.

Так случилось, например, с колесными парами для вагонов. Россия пыталась ограничить эту позицию через антидемпинговую пошлину. Но Беларусь и Казахстан сказали, что это, может, и "хорошо" – ограничивать украинцев, но нам нужно, чтобы вагоны ездили. Есть спрос, ведь это – дефицитный товар, поэтому ограничение сняли.

Это же касается транзита. Очевидно, что Россия слишком сильно ограничила торговлю, и это вызвало возмущение, например, Казахстана. И мы благодарны правительству Казахстана, которое активно настаивает на том, что надо восстановить нормальное транспортировки украинской продукции.

Я был в Казахстане несколько недель назад. Мы говорили о том, какую активную деятельность они ведут по отношению к Москве по поводу возобновления нормальной транспортировки. Поэтому, думаю, РФ понимает, что есть определенные пределы ограничения. Это вполне нормально.

Не говорю о том, что больше ничего не будет. Когда речь идет о безопасности, можно говорить и о полном эмбарго. Но вопрос заключается в том, что украинская экономика и наше общество, а также российская экономика и общество, не могут свести непреодолимую торговую стену.

Ведь все равно торговля пойдет через Литву, Турцию. Собственно, так уже и происходит. Есть товары из РФ, которые мы запрещаем как импорт в Украину. И тогда происходит замещение, когда российский товар полностью замещает этот товар на литовском рынке, а литовский производитель идет к нам. На самом деле, в этих региональных условиях мы не можем физически закрыться от российских товаров стеной. И мы видим это на примерах.

Если ситуация с безопасностью будет ухудшаться, будет усиливаться торговое эмбарго. Но только до определенного уровня. Думаю, что до максимального уровня торгового эмбарго с Россией мы уже дошли. Это факт, с которым я живу – торговля все равно будет существовать.

На каком этапе переговоры о Зоне свободной торговли с Турцией? Когда можно ожидать финализацию договоренностей? И с какими странами Украина планирует инициировать подписание ЗСТ?

Что на повестке дня? Есть набор открытых переговоров. Это, разумеется, Турция. Есть также обновление соглашения с Северной Македонией. Мы активизируемся с Сербией. И на всякий случай готовимся к Brexit с Британией. Расширяем соглашение с Канадой на услуги.

Что хотим делать? Мы видим, что сейчас мир становится очень прагматичным. Поэтому надо ввести новую линию. Хотим заключать упрощенные соглашения о свободной торговле. Их можно называть преференциальными соглашениями. То есть набор ключевых товаров, с которых нам надо снять пошлины. Мы по этим товарам договариваемся, но оставляем оставшиеся сложные вопросы на будущее.

Такие сделки возможны с такими странами как Пакистан, Индия, Китай, Египет, вся Северная Африка. Это государства – в фокусе. Также интересна география, где мы больше всего присутствуем, например, страны Персидского залива. Это гораздо проще, чем говорить о комплексном соглашении о свободной торговле.

Какая ситуация с Турцией?

Если говорить о Зоне свободной торговли с Турцией, здесь надо готовиться к длительной работе. Мы знаем, как давно эти переговоры продолжаются. Я далеко не первый, кто скажет, что вот-вот эту работу завершим. Во-первых, мы готовы к интенсивным переговорам. Будем подчеркивать, что это нам нужно, ведь никто не хочет их откладывать в сторону.

Но, с другой стороны, будем искать варианты, каким образом договориться о нормальном подходе к условиям ведения переговоров. В этом процессе есть столкновения в вопросах, где Украина говорит "да", а Турция – "нет". Поэтому надо менять подходы к ведению переговоров. Будем работать. Это не самые простые переговоры. Но обе стороны понимают, что нам нужна эта сделка. И это вселяет надежду, что это соглашение все же будет подписано.

Важно, чтобы сделка была выгодной для обеих сторон. Удастся ли это мне? Неизвестно. Поэтому я не буду говорить о сроках. Это возможно сделать за один раунд. Возможно, на это понадобится несколько лет.

Вы упомянули о Brexit. Готовится ли Украина к подписанию отдельного торгового соглашения с Великобританией в случае выхода страны из ЕС? Какие варианты рассматриваются?

Есть ряд вопросов по которым мы работаем с Британией. Во-первых, у нас есть наша внутренняя домашняя работа, речь идет о целой рабочей группе. Также есть план действий на случай выхода Британии из ЕС без всяких условий, мы готовы к этому.

Если произойдет Brexit, мы понимаем, какие будут пошлины, какие документы не будет принимать Британия, какие появятся логистические вопросы. На самом деле, правительство Украины готовится к тому, что вполне возможно мы будем торговать с Британией в условиях, когда у них не будет соглашения с ЕС вообще.

Из этих соображений пытаемся заключить Соглашение о свободной торговле с Британией. В принципе, оно находится в пределах 1-1,5 раундов переговоров. Надеюсь, что в конце ноября будет возможность еще раз переговорить соглашение с британским правительством. Если понадобится, мы его заключим.

Британия, в принципе, предлагает достаточно свободный таможенный тариф. То есть по многим вопросам у нас будут достаточно приемлемые условия торговли, даже без ЗСТ. Проблемой является то, что никто не может понять точного товаропотока между Украиной и Британией. Потому что любые товары, которые попадают в Польшу, а затем – в Британию, считаются частью общей статистики с ЕС.

Получается, что прямые поставки из Украины в Британию гораздо меньше, чем реальный товаропоток между странами. Это для всех испытание, потому что любые цифры, которыми располагает Украина и Великобритания, могут оказаться спекулятивными.

Экономисты говорят о возможной рецессии в мире в следующем году. Тем не менее у нас есть планы увеличивать экспорт. Можем ли мы в этой ситуации увеличить экспортный потенциал? И как вы оцениваете состояние мировой экономики в следующем году?

Вообще я отношусь к этому как к угрозе. Но это не значит, что это трагедия. Даже в условиях физической войны торговля продолжается. Люди как-то выживают, хотя хочется работать в условиях процветания, развития и роста экономики.

Что имеем сейчас? Дело в том, что сейчас имеем ситуацию, когда дисбалансы в экономическом развитии и торговле, которые не были урегулированы во время Уругвайского раунда переговоров и создания Всемирной торговой организации, выныривают снова. Это все те трения, которые есть между ЕС и США, Китаем и Штатами. Или имеют место эффекты домино, когда Соединенные Штаты применяют пошлины на сталь, а затем, соответственно, ЕС, Египет, Персидский залив вводят защитные меры по металлу.

В этих условиях прогнозы относительно роста экономики зависят от развития этих ситуаций. Все говорят о том, что возможен экономический кризис, замедление экономического роста. И здесь есть два фактора, на которые надо обратить внимание. Всемирный банк сделал прогноз, когда по миру рост ВВП был уменьшен, а по Украине увеличен. То есть предполагается, что даже в условиях кризиса Украина может расти. Это нереально позитивная новость для инвесторов и потребителей. Это первая составляющая.

Второй важный элемент – то, что все дисбалансы, которые происходят в торговле, с одной стороны, являются угрозой. Поэтому еще все говорят о торговых войнах. Но, с другой стороны, это шанс на переустройство всех каналов торговли.

Есть государства, которым с Украиной очень важно сотрудничать. Это Индия, Египет, Китай – страны, для которых наше государство является частью политики продовольственной безопасности. Продовольственная безопасность – это когда правительство думает о том, чтобы гражданам было что есть. Египет закупает у нас много пшеницы. А Индии продаем много подсолнечного масла. Китай закупает у нас много видов продовольственных товаров.

Здесь надо говорить, что торговля не ограничивается форматом "кто купил и кто продал, кто-то потратил деньги и кто-то заработал". Наоборот, это часть чего-то большего. Это партнерство, на котором держится вообще благосостояние общества тех государств, которые потребляют нашу продукцию.

На этом фундаменте можно строить более глубокое партнерство. То есть не просто считать торговый баланс, но и понимать, что мы обеспечиваем продовольственную безопасность, а нас обеспечивают инвестициями, которые идут в развитие экономики.

Мы будем использовать нашу интеграцию с ЕС. Говорим о том, что Украина – хорошее место для расположения фабрик, которые работают на европейский рынок. Потому что интегрируем таможню, техническое регулирование, бухгалтерские системы, безопасность пищевых продуктов.

Каким бы не был рейтинг Doing Business с точки зрения торговли, если инвестор ориентирован на рынок ЕС, Ближнего Востока или Северной Африки, то в Украине вполне нормально расположить производство. Например, именно так делает Турция. И в этом есть конкуренция.

Эти сюжеты сейчас переписываются заново. Конечно, надо реагировать на все эти угрозы. Понимаем, что важно научиться защищаться. Поэтому мы будем обновлять законодательство о торговой защите. Это, очевидно, один из приоритетов. Мы вместе с парламентом, с комитетом экономической политики будем тесно работать над обновлением механизмов – защитных расследований, антидемпинговых расследований, специальных мероприятий. Все это должно быть эффективным. Это приоритет ближайших недель.

Но при этом мы понимаем, что это огромный шанс заново со всеми переговорить и перенастроить нашу торговлю. Сделать ее такой, о которой мечтали – более высокотехнологичной, с высокой долей промышленной продукции, со стабильными отношениями. Иногда волну надо использовать в свою пользу, а не только видеть в ней угрозу. Серфинг также может быть полезным.

Украина в основном известна на мировом рынке как продавец сырья, особенно в агросекторе. Эксперты давно говорят о том, что нашей стране надо расширять на мировых рынках торговлю готовой продукцией, ведь эти товары имеют высокую добавленную стоимость. Как этого можно достичь?

С одной стороны, да, мы – сырьевая держава. Если взять во внимание статистику сырьевого экспорта по товарам, то в прошлом году 7,9% всего экспорта Украины приходилось на подсолнечное масло. Это конкретный десятизначный код – не группа товаров "все растительные масла", а один товар.

Второй идет кукуруза на уровне 6%. А потом – пшеница на таком же уровне примерно. То есть почти 20% приходится на три конкретных товара. В статистике этого года пока лидирует кукуруза – 12%. Но тройка такая же. И это реально одна пятая экспорта.

Казалось бы, здесь много сырьевых товаров. Для многих это угроза, а для меня это – шанс. Ведь эффективность, которую показывают аграрии, должна мотивировать промышленников, которые производят продукцию, потому что энтузиазм является чрезвычайным. Ведь мы увеличиваем производительность труда, каждый год мы на четыре миллиона тонн больше производим зерновых.

И именно эти сырьевые товары дают возможность зарабатывать, потому что являются основным источником валютной выручки, балансировать в торговле, находить клиентов, экспортировать в различные страны мира. В свою очередь, это является подушкой определенной свободы. Поэтому надо брать пример с аграриев. Наши аграрные производители научились работать в условиях конкуренции.

Компании, которые реализуют кукурузу, пшеницу, масло, смогли стать мировыми лидерами. Они знают, как конкурировать с компаниями из других стран или налаживать с ними партнерство. Если эти компании смогли занять свое место в мировой экономике, то они дают возможность и промышленности как-то ловить эти тенденции.

Как быть с другими отраслями?

Что может сделать власть для промышленности? Например, более эффективно налогооблагать эти сферы. Возможно, надо говорить о том, что нужна какая-то поддержка или льготы. Но это с точки зрения, собственно, взаимосвязи между сырьевым экспортом и высокотехнологичным.

Далее стоит разобраться – есть ли у нас высокотехнологичный экспорт. Например, у нас есть ракетные двигатели, которые мы поставляем и которые у нас хотят покупать. Наша страна даже как-то немного ограничивает эту торговлю. Надо контролировать, с какими странами можно торговать, а с какими – не стоит. На самом деле, мы продаем много различных товаров. В частности, поставляем трамваи в Египет. На наших колесах ездит вся Европа.

Но здесь мы можем интегрироваться с глобальным бизнесом инженерии. И здесь есть место для высокоточного производства. Потому что мы видим, что некоторые наши производители, например, железнодорожного оборудования для локомотивов, нормально получают сертификацию и поставляют узлы для всех мировых производителей. Это нормальная практика.

Есть очень важная штука – IT. Конечно, это очень широкая сфера. Но, например, недавно я был в Баварии, там была украино-баварская комиссия. Мы общались с представителями компании Siemens, которые поставляют медицинское оборудование. Спрашиваю: как наша страна может быть в середине этой цепочки? В ответ: Украина уже есть. Все составляющие оборудования производятся в Германии, Франции, Китае и поставляются непосредственно оттуда. Но при этом в Украине и еще нескольких государствах есть "айтишная" составляющая, которая не только обслуживает, но и развивает это оборудование.

И это меня радует, что мы входим через IT в такую важную цепочку. Потому что это цифровая революция, которая распространяется по миру. И эти "цифровые" вещи – приоритет для Украины. Мы сейчас являемся глобальным переговорщиком соглашения по электронной коммерции в рамках ВТО. Мы говорим об интеграции в цифровой союз с ЕС в рамках Соглашения об ассоциации.

Мы будем предлагать Канаде заключить именно такой раздел в соглашении, который у них есть с США и Мексикой относительно цифровых услуг. Об этом же мы будем говорить со Штатами. Вот такой сюжет я вижу, когда говорим о привлечении нашей промышленности и увеличение доли высоких технологий в нашем экспорте.

Экономисты говорят о том, что Украина может в будущем снизить объемы импорта, чтобы население могло покупать больше качественных товаров отечественного производства. Реально снизить объемы импорта с тем, чтобы сохранить эффективные отношения с другими странами?

Вполне возможно. Здесь есть две такие ортодоксии, которые, по большому счету, утопические, потому что никогда не реализуются. Есть утопия свободного рынка. Все говорят о том, что пошлины не нужны. Конкуренция чистая. Если вы победили импортеров – молодцы.

И есть девелопменталисты, от слова "девелопмент" или развитие. Они говорят, что надо закрыть границы от импорта. Есть даже такой термин – создадим индустриальный Галапагос, была такая шутка. Китайские компании телеком направления двадцать лет назад реально были Галапагосами. То есть это место, где законы эволюции не действуют. Но они как-то выросли. Теперь они мощные чемпионы, по всему миру работают.

Ни один, ни другой сценарии на 100% в мире не реализуются. Если вы только вырастили чемпиона на внутреннем рынке, то, разумеется, он должен развиваться во всем мире. Соответственно, надо открываться для себя и других. Это теоретическая часть.

Практическая часть заключается в том, что Украина уже и так является открытой экономикой. Мы много экспортируем и импортируем. Я не вижу сюжета, при котором мы станем закрытой экономикой. При этом мы должны максимально внимательно относиться к тому, где нужно подталкивать развитие отраслей, которые нуждаются в поддержке государства. Это вполне нормально воспринимается на Западе и Востоке, поэтому это будет применяться в Украине.

С другой стороны, что мы видим в той же аграрной сфере? Был тотальный импорт, и затем этот тренд изменился, мы, наоборот, экспортируем. Я хочу, чтобы было много экспорта и импорта. Если в Украине много импорта, это значит, что мы имеем большой вместительный внутренний рынок. Моя задача: создать и расширять внутренний рынок, потому что это поле для предпринимательства. Считаю, что это правильный баланс того, как торговля может способствовать экономическому развитию внутри страны.

Давно говорят о создании Экспортно-кредитного агентства, но процесс не продвигается. Почему? Возможно, такая помощь экспортерам не нужна?

Помощь нужна. Нам важно Экспортно-кредитное агентство. Это хороший и эффективный инструмент уменьшения стоимости торговых финансов. Ведь в торговле финансы – это огромная составляющая. Но я для себя ставлю приоритет – торговые финансы в целом. То есть это не только ЭКА. Это вообще доступность торговых кредитов. Это также оценка рисков, то есть насколько банки и финансовые учреждения считают рискованными торговые отношения с Украиной.

Проблема заключается в том, что в пылу борьбы во время принятия этого закона его прописали таким образом, что ЭКА не может сегодня оказывать услуги. Мы должны изменить закон. И, надеюсь, это произойдет в ближайшие недели. И потом "раскочегарим" спрос на эти услуги. Сейчас в ЭКА есть люди, но они не оказали ни одной услуги. И нет фактически никакого запроса на услуги. Когда мы увидим, что компании идут в кредитное агентство за услугами, то будем вливать туда больше денег.

Когда речь идет об экспорте, всегда интересна история малого и среднего бизнеса, который производит сыр, варенье или мед. Этим предприятиям очень сложно продавать товар в ЕС или в другие страны, ведь это очень дорого. Кто помогает такому бизнесу стать экспортерами?

Я люблю малый и средний бизнес, хотя в торговой статистике он занимает небольшую долю. У меня всегда дыхание перехватывает, когда я рассказываю одну историю. Был в Бахмуте, где у нас есть производитель изоленты. Он продает этот товар в Германию. Город производства находится в 20 км до линии разграничения, а он возит эту ленту в какие-то немецкие супермаркеты. Говорит: на внутреннем рынке провал спроса, поэтому продаю в Германию, хотя там сложно с логистикой и контрактами.

У нас есть Офис по продвижению экспорта Украины, у нас есть обучение для МСБ в областных центрах. Мы работаем. И с ними интереснее работать. Мы готовы их как можно больше возить в торговые миссии или искать клиентов. И у нас внимание к МСБ очень большое. В ЕС экспортирует уже около 10-14 тысяч компаний, и это количество растет.