Сенцов и Кольченко: о жизни в российских тюрьмах и планах на свободе

Бывшие политзаключенные провели первую пресс-конференцию

Олег Сенцов и Александр Кольченко, бывшие политзаключенные в РФ, через несколько дней после освобождения из российских тюрем рассказали о том, как их задерживали более пяти лет назад, об условиях содержания в колониях, о политике и планах на будущее.

Об обвинениях, предъявленных в России

Олег Сенцов: О подрывах – это были просто разговоры, которые потом они вычленили и заставили потом Черния и Афанасьева на этом сосредоточиться. Касаемо моего отношения ко всем этим делам, я знал Гену Афанасьева и других ребят. Но остальное, касательно взрывов – это абсолютные фантазии ФСБ, ставшие основой показаний Черния, и слепившие всю эту историю.

Я внимательно читал показания, они каждый месяц менялись. Спустя два-три месяца, по показаниям, я уже перевозил оружие, все это подводилось задним числом, чтобы как-то утяжелить. То есть, схватили и не отпустили, а все остальное потом уже подводилось, и тот же поджог и прочее.

О признаниях Геннадия Афанасьева, ставших основанием для задержания Сенцова

Олег Сенцов: Коллекционирование обид – увлечение слабых. Если хочешь быть сильным – нужно уметь прощать. Поэтому у меня нет никаких обид, претензий и действий против Афанасьева и Чирния. Но это не означает, что я обязан с ними общаться.

Об условиях содержания и о том, чем занимались в тюрьме

Олег Сенцов: У администрации была команда, и она всячески пыталась меня максимально информационно изолировать. Поэтому о каких-либо звонках по тюремному скайпу я ничего не знал. За пять лет я проехал разные тюрьмы, везде разный распорядок и возможности. Где-то есть возможность почитать, где-то – нет. Где-то есть телевизор, где-то – нет. Где-то есть возможность погулять, где-то – нет. Все разнилось.

В основном я читал, я прочел очень много книг, очень много переписывался с людьми, много работал. У меня две сумки, там 22 килограмма макулатуры. Это письма, я ни одно письмо не выкинул, все привез, это книги и это тетради – 15 штук, все они исписаны.

Отношение к нам было немножко особенное, все по правилам. Я проехал много мест, официальные правила везде одинаковые, но неофициальные отличаются. В основном это были печальные места и более печальные. Ко мне не применялось никакого физического воздействия, а попытки психологического давления были. Но это было в рамках.

Александр Кольченко: Особое отношение было из-за громкости нашего уголовного дела. Но во избежание проблем сотрудники старались относиться максимально корректно. Все было по правилам – ни шаг вправо, ни шаг влево.

О перспективе политической деятельности

Олег Сенцов: Никакие политики со мной не связывались. Я им благодарен, что никаких политических моментов мы с ними не обсуждали, и что нас просто поддерживали в целом. Касаемо моей будущей политической жизни, то для меня самого этот вопрос пока остается открытым. То есть я сам для себя ни то чтобы не решил, но вопрос еще открыт.

Конечно, так получилось, что, будучи закрытым человеком, меня жизнь так вывела, и я чувствую какую-то определенную ответственность за это перед своим народом, страной и поэтому буду делать все, что в моих силах для своей страны.

Об обмене пленными с РФ

Олег Сенцов: Он (обмен, - ред.) не случайный и не спонтанный. Работа все эти годы велась. И вся предыдущая администрация очень много работала для этого. Не нужно рассматривать наш кейс отдельно, были освобождены другие пленные при прошлой администрации. Просто потом все зашло в тупик. Сейчас с приходом новой власти у России есть шанс эти отношения перезагрузить. Президент Зеленский тоже делает шаг навстречу. Я вижу, что он искренне хочет этот конфликт решить во благо страны, без потерь ее интересов. Сто лет переговоров лучше, чем один день войны.

Россия хочет остаться в европейском обществе, плюс смена администрации в Украине, что дало возможность начать новый диалог. Это все совпало. И эти два фактора повлияли на то, что мы здесь. Но это не значит, что Россия готова отпустить Украину, отдать Крым, отдать Донбасс. Нет, этого не будет.

О российском паспорте

Олег Сенцов: У меня не было российского паспорта никогда. Когда у нас забрали Крым, российская власть объявила, что в течение двух месяцев можно написать заявление об отказе от российского гражданства, иначе его получали автоматически. Я даже в этой акции не собирался участвовать, потому что я этого не признавал, это была оккупация, потому никаких документов мне не нужно, все документы, которые там выдавались, были незаконными.

Поэтому в каком-то отказе от каких-то документов – это бред, я не захотел в этом участвовать. Соответственно, когда я оказался в плену, в тюрьме, этой ситуацией воспользовались, пытались доказать, что я россиянин, что не подлежу обмену, и не пускали ко мне консула.

О ближайших планах на будущее

Александр Кольченко: Я пока не что не строил каких-либо планов. В первые дни хочу немного отдохнуть, адаптироваться. Пока Путин у власти в Крым возвращаться не собираюсь. Я продолжу учебу в Таврическом национальном университете, где учился. Я успел закончить два курса на заочной форме обучения.

Олег Сенцов: Я собираюсь заниматься двумя самыми замечательными вещами на этой земле – это снимать кино и жить. Касаемо Крыма и возвращения туда – только на танках. Но пока не можем. Я буду жить в Киеве, моя дочь уже переехала сюда. Моя мама сейчас приехала с моим сыном нас проведать, мама пока останется, а сын с моей бывшей супругой уедут в Крым.