Ростислав Шурма: Безвозвратные потери экономики Украины сейчас – 2-3 млрд долларов в месяц

Интервью заместителя главы Офиса президента Ростислава Шурмы для РБК-Украина – о стрессе для экономики из-за рисков вторжения РФ, кредитах от западных партнеров, закупках газа, налогах и том, кто управляет Кабмином.

Ростислав Шурма был назначен заместителем главы Офиса президента Украины почти три месяца назад. В ОП он курирует блок финансово-экономических и энергетических вопросов. Шурма на своем новом посту заменил Юлию Свириденко, которая в ноябре 2021 года пошла на повышение и стала первым заместителем главы правительства Дениса Шмыгаля.

С 2012 по 2019 годы Шурма возглавлял "Запорожсталь", а сейчас входит в состав наблюдательного совета Укроборонпрома. После назначения Владимир Зеленский назвал его "очень мощным человеком".

На прошлой неделе РБК-Украина удалось записать интервью с замглавы ОП. Во время разговора Шурма сообщил о потерях экономики из-за информационного стресса и рисков эскалации, а также пояснил, какой будет новая стратегия закупки газа. Кроме того, он рассказал о возможности изменения налоговых ставок и планах по заимствованиям для покрытия дефицита госбюджета.

– Сегодня темой номер один остается возможность усиления агрессии со стороны России. Можно уже оценить негативный эффект от активного распространения этой информации? Президент говорил о 4-5 млрд долларов, которые нам будут необходимы для стабилизации экономики. Как и кем определялась эта цифра?

– Мы видим, что безвозвратные потери составляют в такой стрессовой ситуации как сейчас 2-3 млрд долларов в месяц. Это и остановленные инвестиции, и дополнительная инфляция, потери в туристической сфере, сокращение авиаперевозок.

Есть еще спекулятивное давление на финансовые рынки, которое блокирует заимствования, давит на курс. Это отдельная сумма. Спекулятивное давление на валютный рынок порядка 1,5-2 миллиарда долларов.

Мы считаем, что подушки в 4-5 млрд долларов должно быть достаточно, чтобы продолжать государственные программы, которые мы запланировали. Но внешняя ситуация может меняться.

– Вы назвали 2-3 и 4-5 млрд долларов. Это разные потери?

– Разные. 2-3 млрд – это потери для экономики. То есть фактически убыток, который мы несем каждый месяц. А 4-5 млрд – подушка, чтобы у нас было все нормально с привлечением ресурсов под развитие. Вы же видите объективно, какой инвестор будет принимать решение что-то строить в такой ситуации? Понятно, все ставят проекты на паузу. Не отменяют, но откладывают решения. И внешние кредитные рынки временно закрыты.

– 2-3 млрд долларов ежемесячно. Значит, сумма может увеличиваться?

– Если уровень стресса будет такой же, то это ежемесячные потери, начиная с января. Если ситуация стабилизируется информационно хотя бы в таком состоянии как сейчас, то болевой порог поднимется и через два месяца таких потерь уже не будет.

– Вы упомянули авиаперевозки. Решение Кабмина выделить 16,6 млрд гривен на гарантии для перевозчиков решило проблему?

– Оно успокоило рынок. Но тут большой вопрос к тому, как повели себя страховые компании. Насколько мне известно, сначала они повысили страховые ставки почему-то только для компаний, которые находятся в лизинге у украинских операторов. Возможно, страховым компаниям не хотелось вести неприятную дискуссию с крупными мировыми авиалиниями. А с нашими попроще.

– И какой вы видите эту ситуацию в дальнейшем?

– И мы, и правительство будем предпринимать стабилизационные меры, чтобы компенсировать потери. С авиаперевозками мы частично потушили пожар. Абсолютное большинство компаний, как и раньше спокойно летают в Украину. Те, кто сократил свои рейсы, делают это для оптимизации расходов.

Все крупные украинские авиаперевозчики работают в прежних объемах. Одна небольшая компания вынуждена была отправить самолеты из Украины по требованию даже не страховщика, а собственника самолетов. Но и они нашли решение, чтобы не отменять рейсы, используя существующий в Украине авиапарк.

Но мы надеемся, что ситуация восстановится. Мы точно не будем в стороне, и если будут нужны дополнительные действия – будем их принимать.

– Сейчас рассматривается финансовая поддержка для Украины из разных источников. В том числе макрофин ЕС, госгараниии США, от Франции, Германии, Канады. Ближе всего кредит от ЕС. Когда можно ждать первый транш и есть ли понимание об условиях для второго?

– Первый транш будет практически без условий. Условия для второго транша мы в ближайшее время согласуем, и он будет во втором полугодии. Сейчас процесс согласования условий продолжается – идет дискуссия.

– Мы с МВФ собираемся поднимать вопрос об ускорении получения третьего транша?

– С МВФ все идет по плану.

– Может, мы будем говорить о лояльности при пересмотре программы, учитывая ситуацию с эскалацией? Мы же "маяки" еще не все выполнили.

– Будем все обсуждать. Я не могу сейчас говорить об этом в одностороннем порядке.

– Переговоры по новой программе будем инициировать?

– Давайте закончим эту программу, а потом будем изучать необходимость новой.

– Учитывая большой объем ожидаемых кредитов для покрытия дефицита госбюджета, будет ли необходимость Минфину выходить с размещением евробондов?

– На сегодняшний день бюджет выглядит таким образом, что он полностью закрывается за счет сотрудничества с международными финансовыми организациями. Кроме того, мы уже начали обсуждать со Всемирным банком еще одну программу на 500-700 млн долларов. Это тоже будет льготное финансирование – до 2%. Оно связано с энергетической "зеленой" трансформацией. Думаю, мы в течение месяца все согласуем и подпишем.

У нас плановый дефицит практически на 100% будет закрыт за счет таких институциональных источников без коммерческих размещений. В сентябре у нас ожидается крупная выплата по госдолгу. И к этому времени мы поймем, нужно ли будет дополнительное размещение на внешних рынках. Возможно, мы деньги возьмем на внутреннем рынке.

– Когда мы планируем привлечение средств под гарантии США?

– Может, это произойдет в ближайшее время – в течение месяца-двух. Сейчас идет обсуждение деталей и механизмов. Этим занимается Минфин как ответственный орган.

– Как мы будем решать вопрос с закупкой газа "Нафтогазом" на следующую зиму? Устраивает ли нас закупка газа на споте по высоким ценам, и почему до сих пор никто даже не говорит о долгосрочных контрактах?

– Вопрос закупки газа поднимается и обсуждается с разными контрагентами. Я думаю, что в ближайшие месяц-два будет окончательно согласована стратегия по закупке газа и НАК составит сбалансированный портфель долгосрочных и спотовых контрактов, причем, из очень разных источников.

– С кем будут контракты? Не с Россией?

– Переговоры идут с разными поставщиками. России среди них нет.

– Когда НАК планирует выходить на размещение евробондов?

– Это вопрос "Нафтогазу".

– НАК, насколько я понимаю, согласовывает свои действия с Офисом президента?

– Мы консультируемся, общаемся. Когда внешние рынки будут позволять, и когда возникнет необходимость в этой ликвидности. Задача в том, чтобы "Нафтогаз" был готов к выходу на рынки заимствований в течение двух-трех недель. Компания должна быть технически к этому готова с точки зрения отчетности, раскрытия информации, структуры и так далее. Она готова.

– Кредиты от Германии будут направлены в энергетическую сферу?

– Германия готова предложить ряд программ. И уже предложила финансирование программ "зеленой" трансформации. По первым 150 млн евро, которые они выделяют, партнером будет "Укргазбанк". Если мы успешно запустим эту программу, то готов второй транш на 1 млрд евро, который будет выделен после того, как мы успешно и прозрачно сумеем садминистрировать первые 150 млн евро.

– Потребуется ли "Нафтогазу" финансирование из бюджета, если размещения не будет?

– Мы найдем способ профинансировать. Конечно, в приоритете будут коммерческие инструменты – облигации, кредиты или кредиты под финансовые гарантии. Отрабатываем все варианты, а госбюджет – это крайний вариант.

– Из тех заимствований, о которых уже заявлено (ЕС, США и.т.д) предполагается что-то использовать на закупку газа?

– Там пока нет инструментов под "Нафтогаз", хотя мы в процессе обсуждения и этой темы.

– Отсутствие набсовета НАК не осложняет работу компании, в том числе по привлечению заимствований?

– Нет. Оно усложняет работу с точки зрения администрирования, поскольку функции набсовета выполняет Кабмин. Это просто технически больше работы для Кабмина. Я надеюсь, что в ближайшее время набсовет будет сформирован.

– А почему назначение затягивается? Набсовет Кабмин собирался назначить к середине февраля, но потом процесс притормозился. Есть версия, причем, подтвержденная источниками в правительстве, что это произошло из-за решения Верховного суда, который признал действующим предписание НАПК о разрыве контракта с Юрием Витренко.

– Не знаю. Я не занимаюсь этим в ручном режиме.

– Я думал, что Офис президента довольно плотно работает с Кабмином и госкомпаниями. Есть мнение, и не только мое, что ОП едва ли не руководит правительством.

– Это слухи. Кто-то сказал, потом повторили. Не руководит. У нас есть конституциональные полномочия. Это определенная координация, консультации, согласования чего-то. Вот в рамках этих полномочий мы и действуем.

Не надо придумывать того, чего нет. У правительства есть предложения, по которым оно советуется с нами, у президента есть инициативы, которые отрабатываются с Кабмином и внедряются в жизнь. Это живой процесс.

– Тогда вернемся к теме газа. Вы в декабре говорили, что до 2023-2025 года нужно увеличить добычу с 18-19 до 23-25 млрд кубометров. Каким образом практически может быть сделан скачок в добыче?

– За счет бурения. В течение трех лет вполне реально нарастить добычу на 3-5 млрд кубометров. Очень четко и понятно, на каких месторождениях, какими компаниями это можно сделать. У нас есть оценка ресурсов и запасов на месторождениях. Надо пройти определенный процесс – сделать сейсмику, разведочное бурение, потом – промышленное бурение. Три года – это достаточный резерв времени, чтобы выйти на такие объемы добычи.

– Сколько денег для этого нужно? Раньше считали, что для добычи 1 млрд кубометров газа нужно потратить 1 млрд долларов.

– Я думаю, что порядок цифр примерно такой. Но это инвестиции частных компаний в основном.

– В контексте планов по увеличению добычи неожиданным выглядит законодательная инициатива по увеличению ренты. В отрасли говорят о возможности сокращения добычи из-за этого.

– Тут есть несколько вопросов, которые нужно одновременно решить. С одной стороны, стратегическая задача – это рост добычи. Для этого должны быть созданы благоприятные условия. А это максимально прогнозируемая маржа и прогнозируемое правовое поле.

Второе – к сожалению, когда возникают аномалии на рынке, такие как рост цены, который сейчас произошел, то возникают серьезные последствия для государства. Нужно субсидирование населения, отдельных отраслей экономики, которые могут просто остановиться. Речь о производителях хлеба, овощей, других продуктов, в себестоимости которых большая доля газа.

Механизм с продажей газа на аукционах, который был применен – он возможен, но, согласитесь, он предполагает определенный ручной механизм. Рента – это нормальный стабилизатор. Когда цена на газ ниже долгосрочного диапазона в 200-400 долларов, то рента должна быть намного ниже, чтобы обеспечить инвесторам хоть какую то доходность на их инвестиции. И тут диапазон цен можно обсуждать.

Но когда цена на газ взлетает выше каких-то разумных показателей – до 600-800 долларов и выше, то, наверное, должна быть повышена и рента, чтобы был источник субсидирования отраслей, которые от этого страдают. Я думаю, что в вопросе ренты будет найден компромисс. В любом случае, его нужно достичь между добытчиками и властью, чтобы дать инвесторам комфорт и уверенность, а государству инструмент реагирования на рыночные аномалии.

– То есть вы считаете, что два законопроекта, которые поданы в Раду, будут корректироваться?

– Я допускаю, что возможен рациональный компромисс. Нам надо одновременно решить три задачи. Стимулировать добычу газа, сбалансировать потоки между отраслями, чтобы не было где-то сверх прибыли, а где-то сверхубытков, которые ведут к остановке предприятий. И сделать все это нужно прозрачно и в автоматическом режиме, чтобы потом не пришлось применять какие-то ручные действия. Это все должно быть предметом компромисса в ближайшее время.

– Верно ли я понимаю, что увеличение ренты фактически заменит действующий механизм по продаже газа на бирже для отдельных отраслей с ограничением надбавки для добытчиков и трейдеров (введен с середины января до мая – ред.)?

– Да, конечно.

– А если затянется принятие решения об увеличении ренты, то инструмент этих специальных аукционов будет продолжен?

– Мы, наверное, будем искать какие-то другие ручные инструменты по примеру специальных аукционов. Мне кажется, что с рентой – это цивилизованный путь. Мы должны найти ту формулу, которая решит и проблемы государства, и будет комфортной, понятной и прогнозируемой для инвесторов.

– Вместо аукционов, какой может быть применен инструмент?

– Возможны разные варианты.

– Представители добычи и эксперты говорят, то после увеличения ренты объем добычи газа может сократиться. Следовательно, те 16 с лишним миллиардов гривен, которые ожидаются дополнительно, бюджет не получит.

– Понятно, что какие-то временные лаги будут. Но по году все сбалансируется. Нет самоцели получить 16 млрд гривен. Цель – сделать справедливый механизм, когда у государства есть компенсатор для того, чтобы поддержать отрасли, которые могут остановиться из-за высоких цен на газ.

Добыча сократиться не должна. Если цена будет на уровне 500 плюс долларов, то добыча точно не сократится. Поверьте, у инвесторов достаточно экономических стимулов, чтобы поддерживать и инвестировать в добычу.

– А действующий механизм продажи газа на бирже себя оправдал?

– Мы точечно решили проблему практически всех критических отраслей. Это нормальное антикризисное действие, но, наверное, не совсем рыночное и прогнозируемое. Вот один раз утвердить формулу с рентой, найти компромисс с добытчиками – это системное решение лучше, чем аукционы.

– Насколько серьезные последствия вызовет запрет Беларусью поставок топлива, если это произойдет?

– Будем импортировать железнодорожным транспортом или морским путем с других рынков.

– Уже есть понимание – откуда, и какая роль украинского производителя – Кременчугского НПЗ?

– Будет увеличение локального производства. Будет какой-то дискомфорт и работа в антикризисном режиме недели две-три, пока отстроится новая логистика. Но потом все наладится.

– Цена на бензин увеличится, если поставки пойдут с других рынков?

– Если будет дороже логистика, то цены тоже будут выше. Но я не думаю, что Беларусь будет вводить запрет. Для них это тоже экономика. Мы для них ключевой рынок продаж.

– Если "кто-то" скажет, то введут наверняка.

– Они от этого точно потеряют в разы больше, чем мы. Будем надеяться на рациональное решение.

– ВВП в прошлом году вырос на 3,2%. Это ниже ожидаемого показателя. Инфляция – 10% – выше ожидаемого. То есть база, от которой мы отталкивались для прогноза на текущий год и подготовки бюджета, поменялась. Когда мы будем пересматривать макропрогноз на 2022 год и, возможно, бюджет корректировать. Это придется делать, не дожидаясь показателей первого квартала?

– По январю у нас перевыполнение доходной части бюджета на 10 млрд гривен. Посмотрим, как закончим февраль. Исходя из этого, будет приниматься решение – нужен ли пересмотр бюджета или нет. Все будет сделано оперативно, исходя из ситуации. А на ситуацию может повлиять много факторов.

– Действия НБУ по сдерживанию инфляции оправдали себя?

– НБУ достаточно адекватно реагирует на ситуацию.

– НБУ довольно много тратит резервов на поддержку курса. В январе 1,5 млрд долларов.

– Как только успокоится спекулятивный спрос на валюту, рынок успокоится и резервы будут восстанавливаться.

– Я слышал, что в ОП в конце прошлого года занимались поиском кандидатуры для замены главы НБУ. Сейчас поиск продолжается или его прекратили?

– Я не знаю. Я не ищу.

– Какие инструменты могут применить для сдерживания инфляции и компенсаций? Советник президента Олег Устенко говорил о продуктовых чеках.

– Есть три возможных варианта. Первое – целевые выплаты. Есть программа "єПідтримка", которую мы будем расширять. У нас большие планы по поводу этого инструмента. Это такой инструмент ограниченных или "крашенных денег" для определенных категорий на определенные цели.

Второе – снижение налогов. Мы тоже анализируем такой сценарий снижения налогов на потребление. Но подчеркну, никакие решения пока не приняты. И третий – классический монетарный инструмент, связанный с учетной ставкой и денежной массой.

– То есть снижение НДС на что-то возможно?

– Практически все возможно. Польша это уже сделала. Мы анализируем все возможные инструменты.

– Финансирование дорог будет продолжаться в запланированном объеме или может даже увеличится?

– Конечно, будет продолжаться. Давайте смотреть, как будет развиваться ситуация. Мининфраструктуры подготовило очень хороший план на этот год по строительству дорог. По мере того, как будет развиваться экономическая ситуация в стране, мы будем наполнять эту программу деньгами. Как бюджетными, так и целевыми заимствованиями.

– Какие налоговые изменения могут быть в текущем году, и какая перспектива введения налога на выведенный капитал?

– Мы изучаем разные варианты налоговой реформы. Как только будем готовы что-то презентовать, мы это обязательно презентуем и обсудим со всеми стейкхолдерами.