Успешнее других справившись с пандемией коронавируса, Китай планомерно наращивает свое экономическое, политическое и военное влияние в мире. Как это происходит и что с этим собираются делать страны Запада – в материале РБК-Украина.
Часто звучащие в Европе и особенно в США заявления о том, что главным вызовом для западной цивилизации стало противостояние с Китаем, а не с Россией, в Украине нередко воспринимают с непониманием. Очевидно, до сих оценивая геополитическую расстановку в мире по шаблонам времен Холодной войны, где главными центрами силы были Вашингтон и Москва, а Пекин точно не тянул на роль "третьей силы".
Или же по периоду первой половины 90-х, когда "made in China" стало синонимом дешевого ширпотреба, производитель которого в массовом сознании едва ли тянул на роль мировой державы. К тому же, в отличие от России, восьмой год непосредственно ведущей против Украины агрессивную войну, Китай до сих пор остается чем-то очень далеким.
Видимо, потому и какая-то продуманная политика в отношении Китая в Украине де-факто отсутствует. Киев то вводит санкции против китайских компаний в связи с конфликтом вокруг "Мотор Сичи", то заявляет о ценности китайского опыта госуправления.
В отличие от Украины, страны Запада, прежде всего США, уже давным-давно избавились от стереотипов в отношении Китая, ставшего для них настоящей проблемой номер один, в отличие от России.
Во многом это объясняется несопоставимым экономическим потенциалом двух стран: согласно подсчетам ООН, в 2020 году номинальный ВВП Китая превысил российский примерно в 8,5 раз. Экономика одной китайской провинции Цзянсу, площадью с Ростовскую область, примерно равна экономике всей России.
Но необходимость выработки отдельной "политики по сдерживанию Китая" для стран Запада обусловлена не только его экономической мощью. В десятке самых крупных экономик мира, помимо Китая, есть еще три государства, не принадлежащие к западной цивилизации в ее историческом понимании: Япония, сопоставимая с Китаем по населению Индия и Южная Корея.
Однако никто из них, в отличие от Китая, не ведет планомерной культурной, экономической, военной, инфраструктурной и прочей экспансии во всех уголках планеты. И даже не только планеты – в последние годы Китай все чаще заявляет о своих претензиях на лидерство еще и в космической сфере.
В 2020 году, согласно сообщению Евростата, Китай впервые стал главным торговым партнером Евросоюза, оттеснив США на второе место. Товарооборот между ЕС и Китаем составил 586 млрд евро, между ЕС и США – 555 млрд евро. Большую роль здесь сыграло то, что из всех крупных экономик мира Китай меньше всего пострадал от пандемии.
В итоге, экспорт китайских товаров в ЕС в прошлом году вырос на 5,6%, в то время как товаропоток в обратном направлении увеличился только на 2,2%. Таким образом, традиционно негативное для ЕС сальдо торговли с Китаем выросло еще больше, до 181 млрд евро.
В Китай европейцы больше всего продавали продукцию машиностроения, автомобили, электронику, а покупали – ту же электронику разных видов, ее компоненты, полупроводники, транзисторы и т.д., а также продукцию легкой промышленности.
Стоит отметить, что для Украины Китай также является главным торговым партнером, если рассматривать страны Евросоюза по отдельности, а не как единое целое. Причем в прошлом году украинский экспорт в Китай вырос почти в два раза – до 7,1 млрд долларов, импорт напротив, сократился почти на 10% до 8,3 млрд долларов.
Украина продает в Китай в основном сырье: руду, металлы, зерно, а также подсолнечное масло, жиры и остатки пищевой промышленности. Напротив, из Китая покупается прежде всего готовая продукция: электротехника, котлы, машины, наземный транспорт и т.д.
Само по себе расширение торговых связей со второй по размеру экономикой мира для европейцев и украинцев в частности, вполне естественно. Но в столицах стран ЕС все большую обеспокоенность вызывает зависимость от китайского импорта по множеству товарных позиций.
Согласно обнародованному в конце прошлого года исследованию немецкого центра MERICS, у Евросоюза есть "стратегическая зависимость" от Китая по 659 категориям товаров, а по 103 категориям – даже "критическая зависимость".
В частности, речь идет о химической, фармакологической промышленности и электротехнике. По некоторым позициям, например, в закупках витамина В или антибиотика хлорамфеникола, зависимость от Китая является почти стопроцентной, в закупках марганца – 83%.
Как отмечает MERICS в другом своем исследовании с говорящим названием "Авторитарное наступление: ответ на растущее политическое влияние Китая в Европе", официальный Пекин преследует две цели в своей европейской политике.
Во-первых, обеспечить стабильность режима в самом Китае, во-вторых, представить китайскую политическую и экономическую модель как конкурентоспособную и даже сравнительно лучшую, чем западная либеральная демократия. "Китай уже не просто у ворот Европы, он внутри", – констатируют исследователи.
Действительно, на протяжении последних 20 лет китайцы активно скупали европейские компании – основной вид прямых иностранных инвестиций Китая в Европу. Самая крупная сделка состоялась в 2016 году, когда китайская ChemChina купила швейцарского производителя пестицидов Syngenta AG за 46,3 млрд долларов.
Согласно исследованию Bloomberg, помимо химической промышленности, китайцы проявляли наибольший интерес также к традиционной энергетике, недвижимости и добыче полезных ископаемых. Среди известных компаний в китайских руках оказались, к примеру, автоконцерн Volvo Cars, производитель шин Pirelli, из инфраструктурных объектов – крупнейший европейский пассажирский порт в греческом Пирее.
В ключевых европейских столицах серьезная озабоченность активностью со стороны китайцев начала воплощаться на практике примерно с 2019 года, все больше стран стали тщательнее подходить к китайским вложениям, блокируя отдельные сделки.
"Хотя тенденция роста скептицизма по отношению к Китаю очевидна, европейские лидеры одновременно хеджируют свои риски", – говорится в материале Европейского совета по международным отношениям.
Речь о Всеобъемлющем инвестиционном соглашении между ЕС и Китаем, переговоры о котором длились с 2013 года и успешно закончились в конце прошлого года. По заявлениям руководства ЕС, соглашение должно было способствовать справедливой конкуренции на европейских и китайских рынках, прекращению трансфера технологий в интересах Китая и т.д.
Однако в мае 2021 года Европарламент заморозил соглашение уверенным большинством голосов. Формальным поводом стала серия взаимных санкций и контрсанкций против китайских и европейских чиновников, введенных накануне в связи с преследованием уйгуров в китайском автономном районе Синьцзян.
Более реальная причина – коррективы европейской политики в отношении Китая после прихода новой американской администрации во главе с президентом Джо Байденом. Новый хозяин Белого дома не только жестко настроен в отношении Китая, но и стремится к тому, чтобы политика Вашингтона и европейских столиц в этом направлении была максимально скоординированной.
Впрочем, руководству ЕС при разработке своих политик приходится учитывать и интересы своего же бизнеса. Как сообщает The Wall Street Journal, в начале июля представители лоббистской группы ERT (куда входят около 60 руководителей транснациональных компаний, базирующихся в Европе) обратились к руководству ЕС с призывом жестче противостоять китайскому госкапитализму. Но при этом не разрывать бизнес-связей с Китаем, так как это навредит свободе мировой торговли.
"Мы обеспокоены тем, что концепция стратегической автономии (Евросоюза от Китая, – ред.) может очень легко привести к протекционизму", – цитирует издание представителя телекоммуникационного гиганта Ericsson AB Якоба Валленберга.
Если с продвижением в Европе у Китая не всегда получается гладко, то в бедных странах Африки – напротив. Местные власти рады любым китайским инвестициям, в первую очередь, в инфраструктурные проекты. Даже при том, что эти проекты, как правило, реализуют китайские же компании, с использованием китайских материалов и руками китайских рабочих.
Таким образом, Китай не только находит новые проекты для китайских строительных компаний при условии перегретого внутреннего рынка, но и фактически берет под контроль власти целых стран, вгоняя их в долги, которые едва ли удастся отдать.
К примеру, африканская страна Джибути уже должна Китаю сумму, сопоставимую с размером ее годового ВВП. Целый континент, особенно страны южнее Сахары, оказывается под долгосрочным контролем Пекина, что помимо прочего дает еще один бонус: прокитайские голоса в ООН и прочих международных организациях.
Но и Африкой китайцы не ограничиваются, активно заходя даже на территории, традиционно считавшиеся зоной влияния США. Например, Центральную Америку.
Если власти США и европейских стран в своей политике вынуждены оглядываться на позицию своего гражданского общества и бизнеса, чьи подходы могут не совпадать с задачами государства, то китайская Компартия лишена таких ограничений.
Предприниматели, ученые, военные – все работают для достижения единых целей. Согласно принятой несколько лет назад доктрине "военно-гражданского слияния", все граждане КНР должны способствовать деятельности китайской армии и разведки.
В частности, это касается охоты за западными технологиями, которые китайцы "заимствуют" у других стран, в первую очередь, США, совершенствуют и массово внедряют у себя. В США регулярно случаются скандалы с местными учеными, уличенными в передаче Пекину различных секретных инноваций. Через пять лет до 70% военно-промышленного комплекса Китая должно базироваться на китайских технологиях.
С этой же целью китайцы тысячами привлекают к себе западных ученых, разработки которых становятся эксклюзивной собственностью Китая и проводят планомерную работу с самой большой в мире китайской диаспорой, насчитывающей около 50 млн человек.
Только официальный военный бюджет Китая за последние 30 лет вырос почти в 20 раз (по неофициальным оценкам – гораздо больше) и сейчас занимает второе место в мире после американского – 252 млрд долларов (у США – 778 млрд долларов). А по численности военно-морского флота китайцы уже обогнали американцев – 350 кораблей против 293 у США.
В этом году Китай запустил третью после "Мир" и МКС многомодульную космическую станцию – "Тяньгун", заработала и первая китайская миссия по исследованию Марса. Причем вся китайская космическая программа вполне ожидаемо заточена прежде всего на военные цели.
Пока что Китай не прибегает к методу прокси-войн против Запада, чем уже много лет занимается Россия, но аккуратно тестирует реакцию тех же США, посылая рыболовные суда в спорные регионы Южно-Китайского моря и нарушая воздушное пространство Тайваня и Японии – близких союзников Вашингтона.
Почему Китай является угрозой №1 для безопасности Америки в одноименной колонке для The Wall Street Journal объяснил Джон Рэтклифф, экс-директор Национальной разведки США времен позднего Дональда Трампа.
"Пекин намеревается доминировать над США и остальной частью планеты в экономическом, военном и технологическом отношении. Многие крупные общественные инициативы Китая и известные компании лишь прикрывают деятельность Коммунистической партии", – написал Рэтклифф.
Смена власти в Вашингтоне принципиально не повлияла на подходы США к китайской проблеме. "Я считаю, что Национальная стратегия обороны 2018 года правильно называет Китай и Россию основными вызовами, которые нарушают глобальную атмосферу безопасности. Но я считаю, что Китай — это наибольший приоритет из-за его подъема и масштаба военной модернизации", – заявил новый министр обороны Штатов Ллойд Остин.
Возможность альянса между Китаем и РФ, в качестве младших партнеров, давно беспокоит американских аналитиков. В частности потому, что Россия является отличным источником энергоносителей и прочих ресурсов для стремительно растущего Китая. А Москва с Пекином налаживают сотрудничество, в том числе и в военной сфере, например, в формате совместного воздушного патрулирования над Японским морем.
В любом случае, в треугольнике Вашингтон-Москва-Пекин последние две столицы по умолчанию ближе друг к другу. Поскольку и РФ и Китай делают ставку на авторитаризм и альтернативные либеральной демократии модели государственного устройства, в которых вопросы прав человека или, например, борьба с изменениями климата – в принципе не являются приоритетами.
Страны Запада пытаются не ограничиваться только сдерживающими мерами, предлагая свои альтернативы китайским глобальным проектам. Так, с подачи Джо Байдена "Большая семерка" запустила инициативу "Построй лучший мир" как противовес китайской "Один пояс и один путь". Проект G7 предусматривает привлечение 40 триллионов долларов до 2035 года для инфраструктурного развития бедных и среднеразвитых стран. Но пока что все находится только на этапе запуска.
Безусловно, дальнейший безудержный экономический, технологический и военный рост Китая отнюдь не является единственно возможным сценарием. В китайской экономике также накопилось много проблем, начиная с внутренних диспропорций, искусственно раздутого строительного сектора или растущего внутреннего и внешнего долга (общий долг уже почти в три раза превышает объем ВВП).
"Коммунистическая партия хочет, чтобы мир считал неизбежным дальнейший подъем Китая. На самом деле это совсем не так", – пишет Bloomberg.
Однако пока Китай остается угрозой номер один для западного мира, Украине не стоит удивляться, что ее противостояние с Россией, вопросы Крыма и Донбасса находятся сравнительно ниже в списке приоритетов Европы и США.