Олег Жданов: Война с Россией на месяцы, но не на годы

Российские оккупационные войска после провала на севере сместили фокус на восток и юг Украины. Однако их продвижение застопорилось. И вряд ли в будущем агрессор сможет достичь там заметных "успехов".

На данном этапе войны время начало играть в пользу Украины. Все то вооружение, которое Запад решился предоставить нам для атаки на врага, еще не успело значимо повлиять на ход боевых действий, говорит полковник запаса ВСУ, военный эксперт Олег Жданов.

– На днях главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный сообщил, что на харьковском и изюмском направлении наши войска перешли в контрнаступление. Действительно ли там находится крупнейшая группировка оккупационных войск и чем эти направления так важны?

– Да, на изюмском направлении находится крупнейшая группировка российских войск. Там более 20 тысяч личного состава. И кстати, изюмское направление у нас самое проблемное в том смысле, что они там постоянно проводят атакующие действия по нашим позициям. Поэтому там очень сильно от них страдаем. Как я понимаю, был спланирован встречный удар для того, чтобы сбить наступательные действия российских войск.

Относительно харьковского направления – там мы уже неделю подряд успешно проводим контрнаступательные действия и фактически понемногу, но освобождаем наши территории. Я так понимаю, что со стороны Российской Федерации он самый слабый на сегодня. И поэтому мы можем там проводить такие наступательные действия.

– Эта большая битва за Донбасс, которую россияне назвали так называемым вторым этапом "спецоперации" – сколько она еще может продолжаться? Ведь мы фактически видим, что оккупационные войска либо не продвигаются на каких-то направлениях, либо на других – продвигаются какими-то совсем незначительными темпами.

– Сейчас Россия действует вообще нелогично. Несмотря на то, что им сегодня уже требуется перегруппировка и пополнение потерь, они все равно собирают всех солдат воедино и гонят на наши позиции, не снижая наступательного темпа. Да, операция рассчитывается на 10-14 дней, а противник уже наступает четвертую неделю подряд и продолжает это наступление.

Когда россияне полностью выдохнутся – очень трудно сказать. Они везут сюда резерв. Тех, кого отмобилизовали или уговорили подписать контракт, они просто сажают на поезд, везут сюда в Украину и сразу ставят в строй для пополнения потерь. Таким образом они стараются как можно быстрее восстановить боеспособность батальонных тактических групп и бросить их в бой. Через это оно все затягивается.

Мы же рассуждаем с точки зрения логики и планирования боевых действий. А они рассуждают по политической логике: Путин сказал взять и они пытаются взять эту территорию любой ценой, при любых сроках и так далее. Как я понимаю, пока последний солдат там не упадет – они не прекратят этих действий.

Кстати, именно поэтому и наш Генеральный штаб, скорее всего, принял решение о проведении контрнаступления, в частности на изюмском направлении – чтобы в конце концов сбить эти наступательные действия врага.

– Нам в принципе более или менее понятен план передвижения врага на востоке, а что они планируют на юге? Потому что их атаки и наступления там выглядят очень хаотично. То они якобы пытаются прорваться на границу с Николаевской областью, то они якобы идут в наступление на Кривой Рог в Днепропетровской области, то они якобы идут атакой на Запорожье.

– Мариуполь и изюмское направление – это два направления, где противник на сегодня концентрирует основные усилия. Все остальные направления они используют сейчас как отвлекающий маневр и разведку нашей обороны. На других направлениях у них нет сил и средств, чтобы осуществить хотя бы какую-то значительную наступательную операцию.

Поэтому там они фактически действуют на авось. Они наступают – нет успеха – откатились. Успех есть – продолжают проводить наступление – потом наши идут в контрнаступление и выбивают их. И вот такой подход уже продолжается вторую неделю.

– Видите ли вы сейчас возможность для наших войск переходить в контрнаступление в Херсонской области?

– Нет. Дело в том, что для перехода в контрнаступление нужно иметь преимущество. Если преимущество не в численности, то оно должно быть в качестве. В качестве мы можем получить преимущество только после получения западного вооружения и постановки его в строй. А для этого нужно время.

– Учитывая заявления местных коллаборантов, то Россия крепко ухватилась за этот регион. Вы допускаете, что россияне не пойдут там по сценарию так называемой "народной республики", а сразу включат ее в состав РФ?

– Допускаю. И думаю, что этот сценарий может быть основным – не запасным вариантом. Почему? Потому что Россия будет стараться всеми силами застолбить эту территорию. Если Российская Федерация включает ее в свой состав, то потом у нее появляется мотивация для собственного общества: мол, это уже наша территория, ее надо защищать. А так посылать войска в какую-то там "народную республику", чтобы ее защищать – не очень убедительно.

Не думаю, что они осмелятся дать оружие местному населению, чтобы их мобилизовать, даже принудительно. Поэтому, думаю, они будут выдвигать россиянам аргумент о том, что это якобы уже их территория и так будут агитировать ехать защищать или отвоевывать ее.

– Зачем им Херсонская область?

– Вернемся в 2014 год и вспомним план "новороссия". Они именно в тех границах сегодня и пытаются отнять наши территории – от Харькова до Приднестровья. Если они доходят до Приднестровья, тогда они, во-первых, отсекают Украину от моря. Во-вторых, они выходят на границы с НАТО, что Путину очень важно – ему нужно прямое противостояние. Он знает, что НАТО опасается прямого противостояния.

И плюс – победа. Если Путин побеждает, то он становится весомой политической фигурой в мире и начинает влиять на тектонические процессы нового мирового порядка. Шольц очень четко сказал: если Путин победит, то мы получим большие проблемы с безопасностью. Фактически он сказал – "нового гитлера".

По Херсонской области, я думаю, что там была какая-то измена, потому что они без единого выстрела зашли и взяли весь юго-восток. И Мариуполь оказался в окружении именно потому, что россияне зашли без боя из Крыма. Поэтому после войны надо будет разбираться и, наверное, на самом высоком уровне. Почему мосты не взорвали, дороги не взорвали? Кто снял инженерные сооружения? Кто снял минные поля? Херсонцы рассказывают, что последние минные поля снимали еще в феврале, с Чонгара. Уже в 9 утра 24 февраля россияне были в Херсоне. И на третьи сутки после начала вторжения Мариуполь уже был в окружении.

– Видим, что в течение последних дней враг пытается активно наносить удары по железной дороге. Может ли это помешать поставкам военного вооружения и техники к линии фронта?

– Да, это может усложнить. Но не думаю, что в большом количестве или на долгий срок. Дело в том, что мы можем перегонять его разными видами: и автомобильным транспортом, и своим ходом перемещать. Но агрессор пытается, потому что другого способа помешать поставке у него на сегодня нет.

Как я понимаю, скоро снова состоится встреча Путина и Лукашенко. Но после 9 мая. Думаю, что Путин снова будет пытаться заставить Лукашенко, чтобы белорусская армия ударила по направлению Луцк - Львов. Хотя Лукашенко отвертелся еще тогда, когда Путин был на вершине Олимпа – когда война только начиналась. А сегодня он тем более не вмешается, я полагаю. Но Путин будет давить на него очень сильно.

– Кстати, вы, должно быть, заметили, что с территории Беларуси уже почти не выпускают ракет. С чем это связано?

– "Калибры" (крылатая ракета, - ред.) сухопутного базирования для комплексов "Искандер" у россиян закончились. Дальность "калибров" – 1,5 тысячи километров. То есть они покрывают всю территорию Украины.

"Искандер" обычной баллистической ракетой может производить пуски на расстояние до 500 километров. Поэтому из Беларуси они уже фактические никуда не достают. Насколько я знаю, буквально на днях был пуск ракеты с территории Беларуси. Видимо, какое-то подразделение искандеровское они там оставили.

Поскольку все войска России сейчас сконцентрированы на востоке, то все остальные ракетные бригады они перебросили в Белгородскую и Ростовскую области. Сейчас с территорий, прилегающих к Украине, они обстреливают на ту дальность, на которую достают.

"Калибры" остались на Черноморском флоте, поэтому на него они перебросили нагрузку на запуски ракет. Затем они подключили подводные лодки, чтобы увеличить количество запусков.

А сейчас к бомбардировке Украины агрессор подключил еще стратегическую авиацию. Она обстреливает нас ракетами воздух-земля, не залетая на территорию Украины. Для этого Россия использует бомбардировщики ТУ-22М3 и ракеты "оникс", Х-59. То есть они дошли до старых советских запасов. Например, сегодня (разговор состоялся 7 мая, - ред.) Сумскую область обстреливал СУ-35 ракетами Х-59. В зависимости от типа ракеты, их дальность составляет 200-600 километров.

– То вооружение, которое уже нам поступило с Запада – оно уже как-то изменило ход боевых действий, по вашему мнению?

– Нет, еще не изменило. Если оно и появилось на линии фронта, на каком-то направлении, то там единичные образцы. Вот когда туда придет наша бригада, которая будет полностью оснащена западным вооружением – вот тогда будем говорить, влияет ли оно и насколько.

Например, то первое вооружение, которое нам предоставляли – противотанковые ракетные комплексы (ПТРК), переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) – это больше оборонительное, потому что в наступлении его применять не совсем удобно. Оно предназначено для обороны. Это оружие у наших войск уже есть в полном объеме. Такое количество уничтоженных российских танков, боевых бронированных машин обусловлено именно тем, что у нас так много противотанковых средств.

А то вооружение, которое сегодня уже фактически поступает по ленд-лизу и в результате встречи министров обороны на базе Рамштайн – им, помимо поставки, нужно еще овладеть, потом уже ставить в строй и воевать с его помощью. Лишь после этого можно оценить его влияние.

Только сейчас, когда Россия начала снимать вооружение с хранения, мы начинаем получать преимущество в техническом плане. Потому что у нас еще пока старое советское вооружение, которое мы понемногу модернизировали, но это не была глубокая модернизация. А Россия сейчас переходит на старое советское вооружение без какой-либо модернизации. Пока у нас сейчас будет паритет по вооружению.

А вот когда наши войска придут с западным вооружением – тогда у нас будет преимущество в тактико-технических характеристиках, в огневых возможностях, в качествах. Тогда мы сможем говорить о каких-то активных действиях, в частности наступательных.

– Это вопрос не месяца?

– Да. Это вопрос полутора-двух месяцев для того, чтобы все собрать в кучу, научить личный состав, сформировать из них подразделения, части и перебросить их на фронт.

– Есть ли сейчас для нас угроза со стороны Приднестровья?

– Нет. С нашей стороны ситуация по Приднестровью полностью контролируемая. Поэтому там как таковой угрозы не существует. Группа российских войск там имеет очень ограниченные боевые возможности. Без усиления, без переброски туда дополнительных сил эта группа не может нанести нам какого-то большого вреда.

Кстати, сегодня все события вокруг острова Змеиный – это результат попытки россиян подготовить плацдарм для переброски войск в Приднестровье. А мы пытаемся этому помешать. Через свое воздушное пространство мы же не пропустим самолет с их военными.

Но для того, чтобы пробиться в Приднестровье, можно еще использовать Бессарабию и высадить там морской десант. Днестровский лиман фактически защищает эту территорию, отделяя ее от основной территории Украины. Зачем же враг разрушал там мост? Чтобы зайти в лиман катерами, которые мы разрушаем "Байрактарами", и поддерживать высадку десанта огневым прикрытием.

Но для этого нужно закрыть воздух. Поэтому россияне постоянно пытались поставить на Змеиный комплексы ПВО С-300. Мы пока все жжем. Если с этого острова прикрыть небо, тогда россияне могли бы обеспечивать прикрытие для высадки своего десанта. Раньше это делал крейсер "Москва", а теперь им нужно установить стационарную ПВО, чтобы прикрыть эту их операцию.

– Как вы оцениваете реальность нападения РФ на Молдову?

– Опять же, без усиления они вряд ли решатся на это. Хотя российская авантюра на авось могла бы сработать. На сегодня российская группировка в Приднестровье сильнее, чем вся армия Молдовы. Они могут раскачивать ситуацию какими-то террористическими актами, чтобы шантажировать руководство Молдовы и склонить их к дружбе с Россией. У Молдовы сегодня есть уникальный шанс, чтобы Украина решила для них проблему Приднестровья, если они нас пригласят к участию в какой-то операции на той территории.

– Приходилось слышать такую информацию, в том числе и западные медиа об этом писала, что в кремлевской верхушке растет количество недовольных нападением Путина на Украину. Считаете ли вы реальным переворот в РФ в обозримом будущем?

– Да, вполне. Кстати, чем дальше – тем больше вероятность такого события. Чем дальше – тем больше действуют санкции. Окружение Путина осознает, что связи с Западом разрываются – экономические, финансовые, политические. Они оказываются в глухой изоляции. Некоторые, возможно, уже начинают подсчитывать убытки. Поэтому, думаю, что недовольство там в верхушке растет.

К тому же Путин ранее говорил, что все оргвыводы будет делать после войны. Однако он уже делает эти оргвыводы. Есть информация, что он отстранил Герасимова (начальник генштаба вооруженных сил РФ, - ред.) от командования "спецоперацией" в Украине. Тот, кто сейчас будет возглавлять эту так называемую "спецоперацию", будет пытаться сесть в кресло Герасимова. ФСБ пытается переложить вину за провал на министерство обороны России. А министерство обороны пытается перевести вину на ФСБ.

В то же время, если Путин действительно ляжет на операцию, тогда на тот период управление страной перейдет к Патрушеву (секретарь совбеза РФ, - ред.). А соблазн – это один из величайших человеческих пороков. А вдруг Путин после этой операции не проснется? Или сердце не выдержит? О том, что врачи настаивают Путину на неотложном хирургическом вмешательстве, уже говорит чуть ли не весь мир. Когда-то Путин пользовался услугами израильских врачей. Израильские специалисты подтверждают информацию о том, что у него онкология.

– Знаю, что трудно загадывать о каких-то сроках. Но многие украинцы, читая экспертные оценки, пытаются для себя найти ответ о том, на сколько еще затянется война. У вас есть какие-то предположения?

– Да, у меня есть предположения. Скажу так: это война на месяцы, но не на годы. Почему? Потому что, во-первых, как бы Россия не тужилась, она не готовилась к долговременной войне. Ее экономика из-за санкций сегодня находится в стагнации. Сейчас перевести экономику на военные рельсы для затяжной войны – это нереально, это нужно было делать еще год назад.

Второй фактор – это Запад, который начал давать нам вооружение, помощь. Я не думаю, что они готовы воевать два или три года с Россией. Они ожидают на то, чтобы инвестировать в Украину для получения сверхприбыли в связи с реконструкцией и развитием нашей экономики.