Кира Рудык: "Голос" был бы неудобным коалициантом для "Слуги народа"

Конфликт в парламентской фракции партии "Голос" набирает обороты. В понедельник, 29 марта, половина – 10 из 20 – депутатов фракции вышли с открытым письмом. Они призвали провести съезд и переизбрать руководство партии. Действующую главу партии Киру Рудык они обвиняют в подковерных переговорах с властью и нарушении внутрипартийной демократии.

В свою очередь, Рудык в разговоре с РБК-Украина подчеркивает, что на недавнем съезде "Голоса" получила почти 90% поддержки партийцев. А текущие события называет вполне ожидаемыми "проблемами роста".

– В "Голосе" всплыл наружу внутренний конфликт, публичные обвинения, в том числе и персональные, в ваш адрес. Вопрос – что дальше? Как вы дальше в этих условиях будете сосуществовать? Проведете съезд, чтобы обсудить ситуацию всей партией?

– Этот эпизод партийной жизни - небольшой фрагмент деятельности партии "Голос". Понятно, что подобные истории, любые конфликты или дискуссии всегда привлекают внимание. Иногда, когда не о чем рассказать, когда надо сказать, что же конструктивного я сделал для партии, легче начать критику, организовать скандал, чем поделиться своими достижениями. Но это не про нас.

Партия "Голос" – динамичный организм. Развитие партии не останавливалось никогда. За это время мы растем организационно, политически и расширяем свою географию, создавая новые ячейки и привлекая в партию новых людей.

Итак, то, что сейчас происходит – это проблема роста. Когда я была главой компании, я это уже видела, поэтому я достаточно спокойно к этому отношусь. Когда компания быстро растет, внутри происходят определенные потрясения.

А наша партия росла очень быстро. До местных выборов нас было 20 народных депутатов, и партия зависела от них. После местных выборов нас стало плюс 350 депутатов местных советов, и увеличилось количество партийцев.

Когда такие изменения происходят, внутри партии также происходит трансформация. У нас она состоялась в начале года, это были перевыборы политического совета, где получили представительство регионы. Это и есть причина недовольства отдельных людей. Должностей, конечно, на всех не хватает, но есть много ответственности и работы.

Вопрос "что дальше?" Первое, мы на данный момент являемся самой эффективной фракцией в Верховной раде и партией, которая выполнила 36% своих обещаний. У нас есть план на этот год, и мы хотим стать первой в истории Украины партией, для которой предвыборные обещания – не пустой звук.

Теперь по конкретной ситуации, вокруг которой было организовано большую информационную кампанию, которая, кстати, ничего хорошего партии не принесла. Мы поддержали инициативу киевского отделения партии...

– Которым вы руководите?

– Да, но у нас там около 50 партийцев, которые вышли с предложением дождаться заключения контрольно-ревизионной комиссии, которая сейчас проясняет все детали, и после заключения комиссии провести партийные слушания. На них мы сможем обсудить все проблемы, о которых шла речь в заявлениях отдельных моих коллег. Услышать всех. Не только депутатов, но и партийцев из регионов, известных спикеров партии и так далее.

– А что такое слушания, насколько широкий круг лиц они охватывают?

– Они доступны для всех партийцев, присоединиться могут все желающие члены партии. Действительно есть необходимость обсудить ситуацию, и я бы хотела, чтобы этот разговор был о том, как двигаться дальше.

По поводу инициатив по замене руководства партии. Я этого не боюсь. На прошлом съезде в конце января мы уже выносили вопрос доверия главе партии, по инициативе тех же депутатов. Были делегаты из 21 ячейки и я получила, кажется, почти 90% поддержки.

Я очень сомневаюсь, что после успешно проведенных местных выборов, после нашей эффективной работы в парламенте, после новой стратегии, плана развития ячеек и т.п. – что я эту поддержку потеряла. Поэтому сейчас это все выглядит, как бы помягче сказать... Как маргинальная активность, вызванная скорее желанием получить больше власти, чем получить конструктивную часть работы. Никто же не просит: дайте мне часть работы, я ее сделаю. Все говорят: я считаю, что все плохо, давайте иначе. Но так не будет.

– Корректно ли говорить о маргинальной активности, если ровно половина фракции, 10 из 20 депутатов, находятся во внутренней оппозиции?

– Ситуация намного сложнее. Среди депутатов есть беспартийные, есть разные люди с разными взглядами.

– Недовольные депутаты утверждают, что история с голосованием по законопроекту о НАБУ и ГБР – это был только повод (несколько депутатов из "Голоса" поддержали направление в КС законопроекта о порядке назначения и увольнения руководителей НАБУ и ГБР, что было осуждено решением политсовета, - ред.). А причины гораздо глубже. Только из озвученных публично претензий, прежде всего, в ваш адрес: узурпация власти в партии, формирование подконтрольного политсовета, вы не даете ходить на эфиры депутатам, фракция не может собраться и так далее.

– Все эти претензии упираются в неприятие народными депутатами того, что партия – это давно не только фракция. Это все результаты того, что партия состоит из большого количества региональных организаций, большого количества людей, которые работают на ее развитие и на результат.

Эти люди должны иметь такую же возможность быть представленными в нашей политической силе и нашем политсовете, куда входят представители трех регионов, и в работе органов партии. Это то, что я обещала перед местными выборами, и это то, что произошло. На съезде был 21 регион, люди голосовали за политсовет, голосовали за меня, голосовали за нашу стратегию – "Национальный план "Голоса" на 2021 год.

Мы прекрасно понимаем, что такие изменения нравятся абсолютно не всем, это нормально.

– В конце концов все упирается в персональные амбиции?

– Мне трудно сказать. Это вопрос работы. Люди, которые выступают сейчас, имели возможность показать свою работу на местных выборах, например, у них была возможность взять ответственность за регион, показать результаты в руководящих органах партии.

– Насколько эта история, которая стала публичной, уже нанесла ущерб имиджу, рейтингу "Голоса"?

– Абсолютно точно нанесла ущерб. И я как глава любой организации, а тем более политической партии, хотела бы, чтобы внутренние вопросы решались внутри. Но ущерб уже нанесен, люди вынесли их наружу, осознавая свою ответственность за это.

Мы теперь должны работать вдвое больше, чтобы люди не разочаровались, и показывать результат еще активнее. Какие-то такие шаги могут происходить и далее, кризисные истории случаются на каждом этапе развития. Я знаю, какие будут кризисные ситуации, когда нас станет пять тысяч в партии. И это неизбежно.

Знаете, чем мы сейчас занимаемся? Тем, что делаем план, как действовать правительству во время "ковида". И параллельно 10% нашего времени мы занимаемся тем, что "вот вышло еще такое интервью...". Я смотрю на это с таким сожалением. Если бы эту энергию, да в мирных целях. Поэтому если коротко об этой истории, то мой принцип в подобных ситуациях очень эффективен: собака лает, караван идет!

– В любом случае, партия – это не только фракция, но именно фракция – это лицо "Голоса" в масштабах страны. Вы вернетесь в сессионный зал, надо будет как-то работать. Как это все будет функционировать? Фракция будет дробиться 10 на 10?

– Я надеюсь, что до этого не дойдет. У нас нет ценностных разногласий. Голосование – это, прежде всего, о поддержке или не поддержке определенных законопроектов. Мои коллеги все равно будут голосовать на 95% так же, как голосует партия, потому что мы все имеем общие ценности.

Мы пришли с тремя конкретными ценностями. Первая – проукраинская позиция, и она не изменилась. Вторая – нулевая толерантность к коррупции, и за полтора года у нас нет ни одного коррупционного кейса. Третье – профессионализм, который опять же осталсь при нас. Эти внутренние вещи не влияют на голосование. Когда нет раздела по ценностях, эти эмоциональные вопросы рано или поздно решатся.

– Сейчас Святослав Вакарчук принимает какое-то участие в партийной жизни?

– Не принимает.

– И насколько его не хватает?

– Мы с большой любовь и уважением к нему относимся.

– Членом партии он остается?

– Конечно.

– Кстати, почему именно вы стали преемницей Вакарчука во главе "Голоса", ведь до прихода в политику вы не были особо известны?

– Думаю, когда господин Вакарчук предлагал меня на пост лидера партии, он четко понимал, что у меня есть аналогичный кейс по построению больших систем и структур в дополнение к успешному менеджерскому опыту. Потому что в бизнесе, где работала до политики, мне уже удалось построить с нуля успешный IT-стартап умных звонков с тысячей работников, который позже я продала компании Amazon за миллиард долларов. Значит, с партийным строительством не будет проблем, логика примерно такая.

Кстати, потом за предложение назначить меня лидером партии голосовал съезд "Голоса". То есть это не только решение экс-лидера партии и передача власти из одних рук в другие. Меня поддержали наши партийцы.

– Давайте поговорим о позиционировании "Голоса", потому что здесь тоже много вопросов есть. Ваша партия с самого начала в 2019 году воспринималась как партия таких себе умников-отличников. Потом, где-то в прошлом году, была заметна попытка зайти в нишу уличной политики, с активным участием в акциях, с "файерами-дымовухами". Так вы партия активистская, экспертная, еще какая-то?

– Мы являемся партией либералов-профессионалов. Как мы до этого дошли? Это был долгий путь. Когда 20 человек прошли в парламент, которых собрал Святослав Иванович, нас объединяли не экономические взгляды или идеология, а скорее страстное желание менять страну, общие взгляды на геополитику и нулевую толерантность к коррупции.

С точки зрения идеологии это был процесс. Он завершился с формированием списков на местные выборы. Мы проводили стратегические сессии, тестирования, с прояснением позиции каждого по экономическим и социальным вопросам и тому подобное. И мы из такой широкой палитры, где есть люди, которые считают приемлемыми более резкие меры, в том числе уличные, и где есть те, кто за более умеренные вещи – мы дошли до того, что мы либеральная партия, с праволиберальным уклоном в экономике.

Это нам позволило сформировать перечень людей на местные выборы, которые схожи с нами по этому видению. И наши депутаты в местных советах стали более похожи друг на друга, чем мы двадцать были в начале. Сейчас у нас уже намного меньше дискуссий о том, какие законопроекты мы поддерживаем, потому что есть понимание, что соответствует партийной идеологии, а что нет.

– Как либеральная партия, вы поддерживаете легализацию медицинского каннабиса? Возможно, не только в медицинских, но и в рекреационных целях?

– Идеологию либерализма ошибочно было бы упрощать лишь до таких общественно острых и резонансных тем, как легализация медицинского каннабиса или защита прав меньшинств. Либерализм – концепция значительно шире. Сокращение государственного аппарата и уменьшение бюрократии – это прежде всего либерализм.

Сокращение функций чиновника и его возможности что-то решать за украинцев, свободная экономика, максимальная дерегуляция хозяйственных процессов, отмена многих видов лицензирования и квотирования – это тоже либерализм. Кстати, уменьшение налогов и упрощение администрирования налогов – это тоже либерализм. И мы стоим на этой позиции.

Так, нашей главной ценностью является жизнь, свобода и права человека. Мы считаем, что государство не имеет права ограничивать права и свободы граждан на основе национальных, религиозных или сексуальных признаков. Поэтому рано или поздно обществу, государству, политическим силам нужно будет сделать все, чтобы любые граждане и меньшинства не чувствовали себя людьми второго сорта.

Теперь относительно каннабиса. Мы действительно поддерживаем предоставление больным гражданам возможности использовать каннабис в медицинских целях. Это гуманно и логично, это происходит в десятках развитых стран. У нас есть свой законопроект по этому поводу и мы не покинем тысячи онкобольных и других граждан, которые сегодня страдают только потому, что политики вцепились в "скрепы" нашего северного соседа.

Если вы посмотрите на украинский политический ландшафт, то увидите: ни одна из политических сил не стоит на подобных принципах. Все играют в популизм, говорят только то, что от них хочет услышать большинство. Мы же отстаиваем свободу и права человека как главную ценность. Поэтому, да, мы единственная либеральная партия. И мы готовы и дальше бороться за наши ценности.

– Есть конкретный кейс, который стал поводом для споров в партии – это история на Банковой, на счет которой оценки ваших депутатов тоже существенно разделились. Вы как трактуете то, что произошло?

– У нас есть два тезиса. Прежде всего – лучшим ответом на эту акцию была бы судебная реформа. И на предыдущие акции также. Нам обидно, что этого не было сделано. Это пункт, относительно которого согласен каждый член нашей фракции. У нас разные мнения о том, надо было что-то рисовать на стенах, или нет. Это нормальная ситуация.

Я считаю, что вандализм не является оправданным. У нас как народных депутатов есть гораздо больше возможностей, которые мы и используем. У нас есть поданный законопроект о судебной реформе, поддержанный международными организациями, который определяет, каким образом без крика, без истерики можно сделать жизненно необходимый шаг для нашей страны. Сделать так, чтобы каждый судья был честным и справедливым. Это наша задача, и мы над ней работаем. При этом вопрос политических заключенных для нас является очень болезненным.

– Стерненко для вас персонально – политический заключенный?

– Скорее, да. Последний приговор ему содержит много вопросов, и эти вопросы не к Стерненко, а к судье, его добропорядочности, манере принятия решений.

– Что предусматривает ваш вариант судебной реформы?

– У нас есть судьи, часть из которых являются добродетельными, точно есть. Какая-то часть являются коррупционерами. Как отделить одних от других? Вопрос в том, кто выбирает судей и кто контролирует их работу. Высший совет правосудия. Дальше – кто выбирает их? Высшая квалификационная комиссия судей. Далее, как матрешка – кто выбирает людей в ВККС?

Наше основное предложение – это должна быть комиссия из шести человек, из которых будут три международника, которые будут иметь блокирующий голос. Это лучшее, что мы можем сейчас предложить, это с учетом опыта других стран, которые уже проходили судебную реформу.

Мы судей выбираем по двум критериям: добропорядочность и профессионализм. Надо же не только, чтобы судья был честным, но и что-то знал.

Эта судебная реформа – один из четырех ключевых пунктов "Национального плана "Голоса" на 2021 год. Другой предусматривает технологизацию экономики. Мы хотим сделать так, чтобы у людей оставалось больше денег, что достигается снижением налогов, мораторием на проверки и амнистией капиталов.

Далее – национальная безопасность: что делать, чтобы приблизить мир? Наш ответ – привлекать США к переговорам как нашего стратегического партнера. И, конечно, мы должны делать нашу домашнюю работу. Мы просим каждый год деньги на войну, а сами не покупаем необходимого для обороны, у нас провален оборонный заказ. И это нужно менять.

Также важное направление – экология и энергоэффективность. Почти в каждом городе, в котором мы были в нашей поездке, а это 27 городов и более 6 тысяч километров, люди нам говорили о проблемах с экологией.

Мне запомнилась история с городом Коростышев. Мы рассказываем о национальной безопасности, технологизации экономики... А люди поднимают руки и говорят: у нас две проблемы – нет горячей воды и нет чистой воды. И здесь мы от историй о том, как Украина должна двигаться европейским курсом, возвращаемся к вопросу того, как решить проблему с водой. Мы над этим работаем, и ближе к лету Коростышев получит чистую воду, а потом и горячую.

– Эти все ваши планы можно реализовать только в сотрудничестве с властью, которая нередко происходит по принципу "ты – мне, я – тебе". Это всегда о договоренностях. Как у вас происходит коммуникация с руководством "Слуги народа", как часто они просят вас о голосах?

– О нас говорят, что мы – фракция, с которой невозможно договориться.

– От "слуг" приходилось слышать и другое.

– Почему нельзя договориться? Потому что если это хороший законопроект, то мы его и поддержим, с нами не надо отдельно договариваться, потому что это совпадает с нашими ценностями. Если же проект коррупционный и противоречит интересам Украины, то можно приходить или не приходить, но мы этого никогда не сделаем.

И даже в "Слуге народа", от кого это слышали, не будут этого отрицать. Вы можете взять все голосования за полтора года, и я могу по каждому из них вам объяснить, что происходило, почему мы проголосовали так или иначе. И там не будет вопроса, что мы где-то пошли на договоренность с совестью.

– Учитывая ваши масштабные заявленные планы, было бы логично для вас максимально интегрироваться во власть. Месяц назад вы заявили о том, что переговоры по коалиции имеют место. Вы готовы войти в коалицию, вы говорите об этом, с кем, как часто?

– По коалиции – конечно, циклически какие-то разговоры идут, они всегда ходят, это нормально, так всегда происходит.

– И особенно активно, наверное, во времена, когда "слугам" вновь ощутимо не хватает голосов.

– Вот в прошлый раз это было связано со страхом, что после изгнания господина Дубинского фракция может посыпаться. Логично, что ты должен страховаться. Но мы были бы неудобным коалициантом. Потому что наша позиция неизменна: хорошие вещи мы будем поддерживать, нам не надо для этого идти в коалицию. Если же плохие – не будем поддерживать ни в оппозиции, ни в коалиции.

– Но есть ли какие-то фундаментальные препятствия для вас, чтобы потенциально войти в формализованную коалицию? Например, действующие персоналии во власти, типа "пока вот такой-то при должности, нас там точно не будет".

– Такой перечень у нас огромный! Критический вопрос – это полномочия, которые ты получаешь при власти. Можно быть членами Кабмина с минимальными полномочиями, которые работают по указаниям сверху. И зачем тогда куда-то идти?.. Мы тогда в парламенте сделаем намного больше хороших вещей.

Второй вопрос – это действительно персоналии. Посмотрите на наше правительство – это министр, который получил должность благодаря кнопкодавству, Шкарлет, это Степанов, отставки которого мы добиваемся, который провалил все, что можно, в вопросах "ковида".

Вот в мае прошлого года мы вышли с планом массового тестирования, парламент поддержал все – казалось бы, просто бери и делай. Но массового тестирования у нас не было. А благодаря плану и выделенным из бюджета деньгам можно было бы делать вау-вещи, от переносных мобильных пунктов тестирования до тестирования дома. Ресурсы на это были.

Потом закончилось лето, пришла осень, все знали, что будет вторая волна. Надо было каким-то образом реагировать. Мы разработали план, каким образом работать больницам, бизнесу, как обеспечить прохождение второй волны. План никто не использовал, опять ничего не было сделано.

Когда стало понятно, что весь мир будет прививаться и нужно закупить вакцины, мы предлагали помочь с контактами, в ноябре разработали дорожную карту вакцинации. Ничего не сделано. И это самая неутешительная история, это то, что меня больше всего расстраивает: что имея ресурсы, деньги и план, ничего не было сделано.

Что нужно делать сейчас? Мы советовали, и наконец министр прислушался, что надо изменить порядок вакцинации семейных врачей, поднять их из второй волны в первую. Потому что недоверие к вакцине огромное. И мы предлагали вместо депутатов и блогеров вакцинировать семейных врачей.

Другой момент. Знали, что будет вакцина, с которой будут остатки? Да. Когда она уже прилетела, ее распаковали, и только тогда начали думать, что с этими остатками делать. Мы за месяц, за два месяца не знали, что будет такая проблема? Знали.

Дальше будет вопрос следующей волны вакцинации, как вакцинировать людей второй раз, кто это контролирует, что будет, если вторую партию не привезут. Нет понимания, как мы пройдем вот этот масштабный проект вакцинации всей страны. Это некомпетентность, которая стоит стране 300 жизней ежедневно.

– Министр Степанов ранее заявлял, что общеукраинский локдаун не планируется, теперь уже не исключает такого варианта. По вашему мнению, надо "закрывать" страну? И что надо делать вот прямо сейчас, в условиях постоянных антирекордов заболеваемости?

– "Голос" вообще считает, что оставлять на должности Степанова – это преступление. Он должен понести персональную политическую ответственность за многочисленные провалы на каждом этапе борьбы с пандемией коронавируса. Жизнь в очередной раз доказала: аматоры не смогли спасти страну от пандемии.

Они должны уйти и освободить место компетентным и честным людям, для которых важными будут человеческие жизни, а не политические рейтинги. Поэтому депутаты "Голоса" вновь инициируют отставку главы Минздрава, за которую уже собрано более 100 голосов. Это – первое решение, которое должен принять парламент.

Далее. Больницы должны быть обеспечены всем необходимым, мы даже не имеем полной картины ситуации по стране. Я убеждена, что по такой значимой для всего общества теме должен регулярно докладывать премьер-министр Шмыгаль. Мы хотим увидеть план, как правительство планирует проходить третью волну заболеваемости. Украинцы также имеют право знать, какой есть план закупки вакцин, как дальше будет происходить вакцинация.

Кроме того, парламент должен принять пакет экономической помощи нашим предпринимателям, потому что нельзя оставлять людей один на один с карантином. Конечно, правительству лучше перекладывать всю ответственность на местные власти, но это не выход. Мы уже предлагали и будем предлагать снова: необходимо как минимум продлить мораторий на проверки предпринимателей, снизить налоги с физических лиц, а также установить нулевую ставку единого социального взноса для ФОПов на период карантина.

– Хорошо, предположим, вам удалось собрать подписи и убедить ваших коллег по парламенту снять Шкарлета, Степанова или еще кого-то. У вас есть конкретные фамилии, из ваших рядов или извне, кого вы видите на их места?

– Они все не пойдут в существующий состав правительства и под существующие полномочия правительства.

– Но такие люди есть, правильно?

– Есть.

– Конкретно с вами, с "Голосом" в целом, Офис президента вел переговоры о конкретных должностях? Предложения от Андрея Ермака как такие были?

– Президент и его Офис – центры принятия решений в Украине, конечно, они пытаются поддерживать отношения со всеми парламентскими политическими силами. И с нами в том числе.

Наши встречи происходят довольно редко, и каждый раз раз они начинаются с того, что нам не нужны должности или какие-то уступки от президентской команды. Все просто. Полезные для развития страны законопроекты мы поддержим. А те, которые вызывают у нас сомнения или содержат коррупционные риски, мы не поддержим ни в коем случае.

– То есть корректно будет сказать, что переговоры о коалиции с "Голосом" пока не ведутся?

– Да, корректно.

– Вам уже неоднократно ставили вопрос о сходстве с "Самопомощью", вы отвечали, что идеологически вы разнитесь. Но стилистически общих черт немало. Вы когда-то заявляли, что вы находитесь в "надпозиции", затем перешли в оппозицию. "Самопомощь" тоже долго не могла определиться в ходе премьериады 2016 года, где они находятся. У вас начались разговоры об исключении депутатов, у них тоже много кого выгоняли. С позиционированием и у "Голоса", и у "Самопомочі" были непонятки. В конце концов, у них все закончилось провалом на выборах. Не боитесь повторить такую судьбу?

– Все, что вы перечислили – это вопросы роста политической силы и поиска каких-то конкретных решений, через которые партии проходят не потому, что они похожи между собой, а потому, что это нормальный процесс роста, возмужания. Мы видим такие же проблемы в "Слуге народа", их штормит.

У нас задача какая – выполнить свою программу, сделать страну лучше и пройти с большим количеством депутатов в следующий парламент. Если мы достигнем этих задач, то не будет иметь никакого значения, через какие кризисы мы проходим и кто был у руля. Так же, если нам этого не удастся, то все это вспомнят. Но мы делаем все, чтобы выжить и стать сильнее.

– Почему же широкий избиратель этого не ценит, и вы где-то в районе 3% рейтинга плаваете? За счет чего вы собираетесь набирать популярность? Вот вы рассказываете о том, чего вы достигли, что вы делаете, что планируете – а в результате рейтинг такой же, как у партии, лидер которой просто раз в неделю-две пришел в телевизор и что-то там рассказал.

– Это вопрос коммуникаций и работы регионов. Мы сейчас работаем над тем, чтобы быть понятнее в вопросах нашей программы и объяснении того, чего мы достигли. Когда у нас теперь есть представительства в местных советах и сильные региональные центры, мы можем лучше доносить на местах свою позицию и свою результативность. Это вопрос не о том, что мы делаем, а о том, чтобы коммуницировать лучше.

– Это вопрос к тому, что украинская политика – это политика персоналий, а не достижений. У вас был один мощный фронтмен – Вакарчук. У вас появился еще один фронтмен – Сергей Притула. Непонятная до конца история с ним произошла, в сухом остатке – он перестал быть членом политсовета. Учитывая то, что в партии не так много узнаваемых в масштабах страны лиц, не кажется, что вы выстрелили себе дважды в ногу, лишившись фронтменов, которые как раз и могли дать вам узнаваемость?

– Участие ни одного из этих фронтменов не дало нам пять процентов.

– А вы думаете, что вы без Вакарчука преодолели бы 5%-ый барьер в 2019 году?

– Нет, я имею в виду, что уже после парламентских выборов, ближе к 2020 году, наш рейтинг упал, независимо от того, был он с нами или нет. И участие одного из этих людей нас не подтянуло. И тут вопрос, как выстраивать пророка внутри себя. Это сложная работа, это сложнее, чем взять телезвезду, которая сможет помочь. И не надеяться на некую волшебную пилюлю, которая решит этот вопрос.

– То есть, какого-то "легионера" не будете брать?

– Я уже понимаю, что это плохая идея. Лучшее, что мы можем сейчас делать – это работать над системной коммуникацией. Но это звучит не так интересно, как новая звезда.

– Как говорят в "Слуге народа", не так "секси".

– Да. Раздавать газету – не "секси", выступать по семь эфиров в неделю – не "секси". Писать длинные системные аналитические статьи – это не "секси". Но это единственный способ.

Второй вопрос – это работа с экспертной средой, здесь это вопрос партийного ресурса, который сейчас восстановился, и мы его можем вкладывать. И как раз среди экспертов мы имеем большую поддержку, и они являются проводниками наших идей.

Привлекать звезду – это как попытаться быстро накачать мышцы, выпить стероидов, сделать себе какие-то чудо-уколы – это не срабатывает. Нужно просто системно заниматься. У меня в кабинете написано: "системность побеждает героизм". Это то, о чем мы.

– Притула сейчас занимается какой-то партийной работой?

– Да, он путешествует по регионам, он работал с нашей ячейкой на Донбассе, помогал им готовиться к выборам, был на Ивано-Франковщине.

– Вопрос ресурсов "Голоса". Ваш коллега Ярослав Юрчишин в одном из интервью сказал, что 90-95% всех партийных средств составляет государственное финансирование. Это соответствует действительности?

– В значительной степени.

– Ранее пропорция была лучше, больше спонсоров из частного сектора?

– Их больше на выборах. В межвыборный период такие доноры также есть, их много, они нам дотируют деньги, например, через Liqpay, и поддерживают конкретные ячейки на местах. Мы гордимся тем, что у нас большое количество маленьких доноров, которые каждый месяц поддерживают нас суммами в 300-500 гривен.

– Вы заявили, что вы оппозиция, тогда логично, что ваш политический враг – это власть, а власть – это Зеленский. Вместе с тем, в прошлом году вы сказали, что главный враг – это Порошенко. А сейчас ситуация изменилась?

– Тогда вопрос был о том, кто ваш больший политический враг – Зеленский или Порошенко, на тот момент. Сейчас наш главный политический оппонент – это правительство. Потому что против его непрофессионализма мы сейчас максимально боремся.

Государственными ресурсами можно делать очень много. У нас есть внешняя проблема, война, Россия, но в остальном – просто "бери и делай". И то, что это не делается – это результат непрофессионализма людей, у которых есть имя и фамилия и четкие задачи, которые они не выполняют.

– А что касается Петра Алексеевича – он начал вас меньше "обнимать" в политическом понимании этого слова?

– Когда мы прошли во второй тур местных выборов, у нас была взаимная поддержка на выборах в Черкассах и Ровно, и этого понимания у нас больше, чем противоречий.

Отношения у нас ровные, конструктивные. У нас есть много моментов, где у нас нет разногласий.

– Потому что долгое время "Евросолидарность" и ее лидеры относились к вам с ноткой превосходства, как к младшим партнерам.

– Сейчас это партнерские отношения, начиная с ВСК по "вагнеровцам", которую инициировал наш Роман Костенко, и со стороны "Евросолидарности" была активная поддержка. Это законопроекты о коллаборационизме и другие. Там, где у нас есть конструктивная возможность сотрудничать, мы работаем, и это очень хорошо для страны, в том числе в вопросах евроатлантического курса.

– Прекратились попытки вас поглотить, растворить и т. п?

– В какой-то момент оказалось, что люди, которые нас поддерживают, разнятся. Это была длинная дорога к этому пониманию. Нас поддерживает скорее умеренный либеральный электорат, тогда как у "ЕС" – более консервативный. Если у нас на местных выборах еще было, что делить, то сейчас уже точно нет чего, партнерские отношения.

– Зеленский тоже пытается заходить в патриотическую нишу. По вашему мнению, это тактический шаг или это системный разворот курса?

– Мне как украинской гражданке хочется думать, что это системный разворот, и каждый шаг, который сейчас делает президент в этом направлении, мы поддерживаем. А с политической точки зрения трудно сказать, то ли это результат какой-то конкретной политики, то ли это попытка заигрывать с МВФ, показывая ему более простые шаги вместо системных реформ. Типа мы вот тут россиян укрощаем, пропаганду закрываем, а вы тут опять пришли со своим антикоррупционным пакетом.

Если бы был план и стратегия, с которыми президент выходит и говорит: вот наш план, мы по нему движемся, – это было бы понятнее. Мы в этом плане ожидаем увидеть то, что требует МВФ и каждый украинец: судебную реформу, антикоррупционную, экономические реформы. Пока этого нет, мы будто смотрим сериал, и думаем: а что дальше? Неизвестно, что в конце этого сериала. Хочется верить, что счастливый конец, какая-то кульминация.