Руслан Рябошапка: Рука не дрогнет по кому угодно, кто есть в парламенте

Недавно в СМИ была обнародована информация о ваших возможных заместителях. Отвечает ли она действительности?

Местами не угадали.

Кто будет первым заместителем?

Очень скоро узнаете.

Константин Кулик?

Нет. Константин Кулик не просто не будет заместителем генпрокурора. Его кандидатура даже не рассматривалась, и в принципе не могла рассматриваться.

Почему?

Учитывая предыдущую биографию и профессиональные достижения.

Эта биография позволяет ему дальше работать в Генеральной прокуратуре?

Мы об этом будем разговаривать.

Было много громких историй с участием Кулика – дело Саакашвили, спецконфискация в Краматорском суде и так далее. Юрий Луценко постоянно говорил о деньгах, которые вернули государству в последнем случае. Интересно ваше мнение: решение Краматорского суда и та спецконфискация – это действительно огромная победа, или это сомнительно?

Решение Краматорского суда не закончило свою историю. Насколько я знаю, сейчас рассматривается кассационная жалоба. Если бы мы дождались окончательного решения в этом деле, было бы корректнее комментировать. Пока я не был на этой должности, мне было легче дать юридическую или политическую оценку. Но поскольку я обременен определенными рамками и обязанностями, я пока воздержусь. Возможно, судьи Верховного суда будут принимать во внимание мое мнение об этом решении, потому не хотел бы комментировать.

Еще одно дело, в котором участвовал Кулик. Будучи генеральным прокурором, Луценко публично называл Михеила Саакашвили изменником. Вы разделяете эту позицию?

Это не совсем вопрос к генеральному прокурору, как мне кажется. Если бы Михеил Саакашвили был изменником, то, очевидно, было бы открыто производство и к нему применялись бы определенные меры уголовного преследования. Но на данный момент он свободный человек, он передвигается в рамках нашей страны, насколько я знаю, против него нет никаких обвинений.

Дело о государственной измене еще существует?

Не знаю, нужно уточнить.

Можете ли вы уже назвать фамилии всех ваших заместителей?

Пока нет. Процесс идет постепенно. Уже говорили по крайней мере о двух людях, которым я доверяю и которых я хотел бы видеть рядом с собой. И это не Константин Кулик.

Виталий Касько будет вашим заместителем?

Будет.

Вы знаете, что Виталий Касько – одногруппник главы Офиса президента Андрея Богдана?

Ну я не знал, что он одногруппник, но это никак не влияет на мое решение.

У вас самого какие отношения с Богданом?

Я уже много отвечал на этот вопрос. Мы познакомились, кажется, в 2007 году, когда он стал заместителем министра юстиции и курировал меня, когда я был директором департамента. Тогда сложились рабочие отношения. Потом в октябре 2013 года я ушел из публичной власти, и мы с ним не работали до 2019 года.

Вы знакомы с Игорем Коломойским?

Кто же незнаком с Игорем Коломойским? Я его видел раз или дважды.

Общались?

Очень коротко.

Давно?

Достаточно давно.

До победы Зеленского?

Да, конечно. Намного раньше.

Скажите честно, Игорь Валериевич – тот человек, который может вам позвонить?

Я думаю, у него нет моего телефона, как и у меня нет его телефона.

Думаю, у него уже есть.

(смеется) Не звонил и не писал, ни разу.

Вы не боитесь влияния Офиса президента, если заместителем у вас будет одногруппник главы Офиса, и у вас тоже есть история отношений?

Нет, не боюсь, потому что вы – СМИ и общественность, будете оценивать уже по делам. Если будут решения, которые явно будут свидетельствовать, что какие-то вещи политически ангажированы, несправедливы или нечестны, то вы же первые будете об этом публично говорить. Я не для того соглашался на такую сложную должность, чтобы уйти не самым успешным генеральным прокурором. А наоборот, чтобы, как мне желал Юрий Витальевич, превзойти его и быть более успешным.

Сергей Кизь останется на должности вашего заместителя?

Останется, но на протяжении определенного периода. За ним закреплен большой участок работы. Мне не хотелось бы, чтобы я получил тысячи каких-то производств, не понимая, что с ними дальше делать. Потому нужно время, будет закон, думаю, что на следующей неделе (интервью записано в среду, 4 сентября, – ред.) парламент его примет, дальше мы будем решать с переходом дел и принимать уже другие решения.

Прямо как Арсен Аваков. Министр переходного периода.

Не знаю какой переходной период у Арсена Борисовича и насколько он может затянуться. Но я думаю, что здесь этот переходный период не будет долгим.

Вы – генеральный прокурор. Арсен Борисович – руководитель силового ведомства. Вы сможете с ним эффективно сотрудничать, по вашим ощущениям?

По большему счету, мне нужен для сотрудничества не столько министр, сколько руководитель Национальной полиции. Потому что она является органом досудебного следствия и принимает участие в большом количестве уголовных производств. Для меня более важно сотрудничество собственно с Нацполицией, а не министром.

Я не думаю, что министр будет политически препятствовать расследованию каких-то дел. В принципе, Генеральная прокуратура имеет возможность видеть любые вмешательства или препятствия и реагировать на это. Пока у меня таких рисков не было, наоборот, Аваков сам звонит и обращает внимание на приоритетные дела, с первых дней, когда я зашел в офис.

Если не секрет, какие дела для вас являются приоритетными и на какие дела обращает внимание Аваков?

Есть два дела, о которых мы говорили с Арсеном Борисовичем. Одно касается очень известного журналиста Павла Шеремета. Другое связано с Одессой. Не буду раскрывать детали, но оно тоже резонансное и на слуху.

Можно выделить несколько категорий резонансных дел. Очевидно, это те, о которых чаще всего спрашиваете вы как представители медиа. Поскольку вы в своем роде являетесь транслятором мыслей общества, то тех дел, которые волнуют и общество. Дела, связанные с расследованием преступлений, совершенных на Майдане, и то, что было после Майдана. Очевидно, что это дела, связанные с национальной безопасностью и обороной. Страна фактически в состоянии войны, в то же время существовала ситуация с "Укроборонпромом".

Я для себя ставлю в приоритет также преступления, совершенные "элитой", в том числе коррупцию, возвращение в бюджет государства украденных активов. Это банки, которые грабились и активы из которых выводились. Это государственные предприятия, которые грабились в последнее время. В этих делах не просто лицо должно быть осуждено, но также деньги должны быть найдены и возвращены.

Это, наверное, самый важный участок – вернуть деньги. Тут мне нужен Касько как человек, который очень хорошо понимает, что такое международное сотрудничество, как это работает заграницей, у него есть прекрасные контакты как с представителями правоохранительных органов, так и международных организаций, которые могут нам в этом помочь.

В последнее время в Генеральной прокуратуре была такая традиция, что очень часто комментировался процесс, а не результат.

Мы не будем комментировать с целью какой-то показухи, об этом мы говорили с президентом. Но важные стадии процесса мы будем обсуждать и показывать обществу, например, проведение каких-то следственных действий, вручение подозрений. Люди должны видеть, что результат есть и мы его показываем.

Что для вас является результатом?

Это может быть быстрое движение в определенном расследовании, быстрое проведение следственных действий, обнаружение лиц, которые совершили преступление, и их активов, мероприятия по наложению ареста на эти активы и передача дел в суд. Может быть результатом и решение суда. Так как я прокурор, то не могу желать оправдательных решений, но будем исходить уже из принципа состязательности.

По поводу "дел Майдана". Вы уже заслушали отчет о результатах и состоянии дел?

У меня на столе дело по "законам 16 января" относительно Игоря Калетника. Мы говорили с Горбатюком, встречались уже несколько раз. На самом деле там не все так просто, как может казаться. Есть огромный объем материалов, который нужно изучить самостоятельно. Потому что в таких справках или со слов кураторов и следователей составить объективную картину просто невозможно.

Нужно самому садиться, углубляться в это, и только тогда можно понять перспективу этих дел. На самом деле это же не один кейс, очень много эпизодов, и все они на разных стадиях расследования. Нужно понять, что можно передать в суд, а где уже скоро будет решение.

Что будет с управлением спецрасследований ГПУ Сергея Горбатюка?

Мы с Сергеем Горбатюком тоже собираемся об этом говорить, потому как есть несколько нюансов. Во-первых, Генеральная прокуратура теряет функцию досудебного расследование и, очевидно, в ноябре нужно будет принимать какое-то решение: или мы идем в парламент с предложением продлить эту функцию на какой-то период или отдадим эти дела в Госбюро расследований.

Тогда Сергей Викторович и его коллеги будут осуществлять процессуальное руководство в составе Генпрокуратуры или продолжат расследование этих дел уже в составе ГБР.

Вы вспомнили о деле Калетника. Наши коллеги из Bihus.info как раз провели расследование о Сергее Кизе, который закрывал это дело. Его след якобы есть также в блокировании майдановских дел и в скандале со срывом спецоперации НАБУ. Вы уже получили от него объяснения?

Да, мы разговаривали по поводу дела Калетника. Я не буду передавать результаты, а также позиции его как заместителя, который курирует, и Сергея Горбатюка, который осуществлял расследование и процессуальное руководство. В ближайшее время мы проинформируем о наших выводах.

Через несколько месяцев будет очередная годовщина Майдана. Обычно в это время ваш предшественник обвинял Горбатюка в неудовлетворительной работе. Тот в свою очередь обвинял Луценко в том, что он требовал показать быстрый результат, невзирая на процессуальные ограничения. Каким образом вы будете балансировать между запросом общества на завершение этих дел и Уголовным процессуальным кодексом (УПК)?

Через несколько месяцев будет шесть лет с того времени, как были совершены преступления на Майдане, когда были убийства. Кроме этого, прошло семь или восемь лет с момента других преступлений, по которым идет следствие, например, злоупотреблений при строительстве этого помещения (нового здания Генеральной прокуратуры, – ред.).

Можете себе представить, насколько перспективно завершить эти дела через столько времени. Думаю, что нужен аудит, не только при моем участии как руководителя, но и профессиональных независимых юристов, в том числе адвокатов Небесной сотни. Мне кажется, что за шесть лет можно было продвинуться дальше, и общество требует значительно больших результатов.

С какой формулировкой вас назначали на должность, что вы должны сделать, по мнению Владимира Зеленского?

Этот разговор начался несколько месяцев назад. Речь шла о топ-преступности, в первую очередь, об экономической преступности, история с “Укроборонпромом” была тогда на слуху. Впервые начали говорить о том, что все-таки следует привлекать к ответственности высшее руководство государства и эти деньги должны быть возвращены стране. Возможно, это направление как KPI тогда и определил президент. О фамилиях мы тогда не говорили и до сих пор не говорим.

Вы часто коммуницируете с президентом?

За эту неделю дважды или трижды. Мы встречались перед совещанием с президентом касательно топ-приоритетов, они потом были озвучены для правительства и правоохранительных органов. Не стоит забывать, что я до сих пор передаю дела в Офисе, там очень много наработок. Некоторые законопроекты из Офиса все ещё у меня лежат на столе.

Правда, что в Офисе есть кипы документов, до которых не дошли руки и которые требуют внимания самого президента. Они там складываются, и эта кипа так растет и растет…

Я такого не видел. У меня подписывалось все, в том числе, большинство документов за день, я ничего не оставлял на утро. Было много документов, которые не подписала прошлая власть, например, указы по судьям, но они практически все вышли, кроме пяти или шести, которые подписал уже я и передал президенту. Возможно, по другим направлениям, но я сомневаюсь.

Слышал версию, что ваша миссия – обеспечить посадки. Они нужны новой власти, чтобы удовлетворить запрос общества. Мне интересна ваша позиция даже не как генерального прокурора, а чисто человеческая – вы не боитесь того, что если будете это реализовывать, то выпустите "страшного джина большевизма"?

Нет. Точно не боюсь, что превращусь в Максимилиана Робеспьера. Вижу три задания: это реформа, обновление прокуратуры, после этого мы должны вернуться к нормальной и стабильной работе органов прокурорского самоуправления и квалификационно-дисциплинарной комиссии.

Во-вторых, прокуратура должна стать образцом для других правоохранительных органов. Думаю, что нам удастся утвердить концепцию о продолжении реформы всей уголовной юстиции.

Третий блок – это действительно восстановление справедливости. Думаю, что не только я и президент, но и вы ждете жесткой реакции на эти кейсы: убийства общественных активистов, того же Павла Шеремета. Для нас же важно показать, что журналистов нельзя убивать и что на это будет ответ государства даже через три или пять лет, но виновные будут сидеть в тюрьме.

Важно показать, что тот, кто крадет на войне, он тоже будет сидеть в тюрьме. Это будут жесткие вещи, но именно так мы приучим людей к тому, что наказание неотвратимо.

Юрия Луценко обвиняли в том, что он "сливает" дело об убийстве херсонской активистки Екатерины Гандзюк. Вы планируете привлечь к ответственность заказчиков и будут ли пересмотрены сроки исполнителям?

Это одно из приоритетных дел. Мы на него обязательно должны дать ответы, интересующие общество. По возможности – в короткие сроки.

Что для вас выше – закон или справедливость?

Закон, конечно. Хотя справедливость возможна и без закона. Но для человека, который занимает должность генерального прокурора, закон не может не быть на первом месте.

Вчера Верховная рада проголосовала за снятие депутатской неприкосновенности, но эта норма вступает в силу с 1 января 2020 года. За это время вы будете приходить в парламент с ходатайством о привлечении депутатов к ответственности?

Знаю, что буду.

Хотя бы сколько есть потенциальных кейсов?

Сложно сказать, еще есть несколько месяцев и не факт, что не появятся новые кейсы. Это ведь не только те дела, о которых говорил прошлый генеральный прокурор, там несколько народных депутатов. Это могут быть новые дела, в том числе касательно депутатов от "Слуги народа".

Уже есть такие наработки?

У меня еще нет. По новому парламенту еще нет.

Вы себя представляете человеком, который приходит в Верховную раду и просит об аресте бывшего президента?

Не просит, а требует. Нет разницы: бывшие президенты, народные депутаты или кто-то еще. Перед законом все равны. Скажем так, рука не дрогнет по кому угодно, кто есть в парламенте.

Учитывая реформирование, планируете ли вносить изменения в УПК? Например, в юридической среде говорят, что из-за спорных норм УПК бывают манипуляции правом даже со стороны адвокатов. Можно сколько угодно менять адвокатов и таким образом затягивать процесс. Среди таких дел, например, называют процессы против бывшего нардепа Александра Шепелева.

Реформа УПК будет состоять из двух этапов. Есть неотложные изменения, которые нужно принимать с дня на день. Они связаны в том числе с "правками Лозового" и другими вещами. Например, вы знаете известный кейс, когда прокурор уже около года зачитывает обвинительный акт.

Мы хотим предусмотреть, чтобы вступительная речь прокурора была сокращенной, чтобы не растягивать время там, где для этого нет необходимости. Такие изменения президент уже внес в парламент как неотложные и, я думаю, что на следующей неделе Рада сможет принять их в целом. Это небольшой законопроект, но это наиболее вопиющие и неотложные изменения.

Кроме того, есть много вещей, связанных с заочным осуждением, и с многими изменениями, которые вносились достаточно хаотически и спорадически в Уголовный процесс. Мы хотим в рамках комиссии по вопросам правовой реформы, которая действует при президенте, вообще рассмотреть по пунктам уголовный процесс, понять, где больше всего проблем и исправить их. Но это системная работа, тут необходимо несколько месяцев.

Когда вы планируете завершить работу по УПК?

К 1 января я хотел бы видеть системные изменения по УПК в парламенте, желательно, уже принятые. Кроме того, до 1 января я хотел бы видеть обновленное НАПК в работе, этим я тоже занимался в Офисе. Должны быть к этому сроку также приняты изменения по судебной реформе и, возможно, уже перезапущена квалификационная комиссия, чтобы наконец-то был разблокирован процесс кадрового наполнения судов первой инстанции. Для прокуратуры тоже важно, чтобы суды работали и там были судьи, по крайней мере.

Нарабатываются изменения и в Уголовный кодекс, потому что за последние семь-восемь лет очень много было внесено в него изменений, которые разбалансировали уголовное право. Вообще нужно пересмотреть кодексы и определить проблемные точки.

В законопроекте о реформе прокуратуры идет речь в том числе о переаттестации прокуроров. Когда вы планируете начать этот процесс и завершить его?

Пленарное заседание 10 сентября, надеюсь, парламент поддержит нас, день-два на подпись президента, публикацию, и вперед. Дедлайн этих изменений – два года. Это максимальный срок, за который нужно завершить очистку прокуратуры. Потому что переаттестация – это только первый этап, после этого должен быть донабор новых людей. После этого мы должны восстановить работу Совета прокуроров и КДКП.

Есть много предостережений относительно приостановки работы КДКП, о том, что теперь вы в ручном режиме сможете определять, кого увольнять, кого нет.

Очищение прокуратуры будет происходить каскадом, сверху вниз, будет создано несколько комиссий. Мы говорили с нашими коллегами из общественных организаций, с американскими прокурорами и экспертами, мы привлечем внешних участников в эти комиссии. Хотелось бы с максимальной пользой применить опыт при создании патрульной полиции. Мы понимаем, какие там были проблемы и ошибки. И мы будем стараться избежать повторения этих ошибок.

Мы договорились с нашими коллегами из НАБУ, что они нам помогут в проверке добропорядочности, как они помогали во время отбора в судебные органы. Это комплекс мероприятий даст нам возможность обновить прокуратуру и отобрать самых лучших, и они уже выберут самых лучших в совет прокуроров и КДКП.

Эта ситуация, скорее, ближе к МВД.

Я имею в виду, что НАБУ будет готовить материалы и показывать нам, где есть риски недобропорядочности.

Я к тому, что в центральном аппарате очищение более-менее состоялось, а на местах около 70% людей сохранились на своих должностях, начиная с представителей "Беркута", которые, возможно, совершали преступления. Как этого избежать?

Мы обязательно учтем этот опыт. Прокуроров намного меньше, чем милиционеров, и объем работы будет намного меньше. Мы создадим часть комиссий, уже сейчас ведется работа над разработкой комплексного процесса, методов и критериев оценивания для переаттестации кандидатов: какие будут составляющие процесса, как оценивать профессиональный уровень и доброчестность кандидатов.

У полиции в то время таких материалов не было. Тем более, была попытка в 2015-16 годах провести такую реформу прокуратуры, тогда не получилось. Мы этот опыт тоже применим.

Вы планируете сократить численность сотрудников Офиса генпрокурора, как я понимаю, на треть. Получается, у нас 5000 прокуроров зря едят свой хлеб. Какие это отделы или направления?

Нельзя сказать однозначно по конкретным направлениям. Мы сделаем статистику после того, как проведем переаттестацию и увидим, какие подразделения потеряли больше всего кадров.

Я бы, возможно, обратил внимание в первую очередь в плане переаттестации на средний или промежуточный уровень, это областные или региональные прокуратуры и, очевидно, самое важное направление или элемент системы – это местные прокуратуры, где людей не хватает и где самый большой объем работы. Надо сместить акцент с среднего и верхнего уровня на местные прокуратуры. По большому счету, в областных прокуратурах не так много работы.

Когда вы уволите прокурора Луценко?

Мне кажется, я уже подписал указ о его увольнении. 4 сентября квалификационная комиссия должна была принять решение по нему относительно дисциплинарного взыскания, там два дела, и после этого решение будет реализовано. Он написал заявление, вопрос был только в дате.

Последние годы прошли под знаком противостояния Генеральной прокуратуры и НАБУ. Вы сможете найти продуктивную коммуникацию с Артемом Сытником, есть ли она у вас? И как вы оцениваете деятельность Назара Холодницкого?

В последние годы, на самом деле, была не только война между Генпрокуратурой и НАБУ. Некоторый период была война всех против НАБУ, начиная с НАПК, СБУ, Генпрокуратуры, все пытались разорвать НАБУ. Не хваля и не критикуя никого, одно из самых важных направлений работы – ГПУ должна стать координатором и лидером работы всех правоохранительных органов, параллельно осуществляя процессуальное руководством и надзор.

В борьбе с преступностью ключевая институция – это не полиция и не НАБУ, а прокурор как человек, отвечающий за результаты досудебного расследования. У нас длятся дискуссии о том, что следователь – процессуально независимая фигура, но центральной фигурой в досудебном расследовании является прокурор. У него достаточно процессуальных механизмов, чтобы обеспечить эффективное расследование. Роль прокурора должна быть в том, чтобы эффективно использовать возможности разных органов досудебного расследования: СБУ, ГБР, НАБУ, фискалов, полиции.

А что на счет Холодницкого?

Не хочу публично оценивать его работу, было достаточно оценок, в том числе, с моей стороны до того, как я пришел на эту должность. Пусть пройдет немного времени, Назар Иванович вернется из отпуска, тем более, сейчас есть эффективная коммуникация с НАБУ, есть процессуальный результат. Несколько подозрений высоким госчиновникам уже готовы, вскоре ряд интересных материалов будут переданы в Высший антикоррупционный суд.

Одно из этих подозрений касается экс-главы НАПК и вашего бывшего руководителя Натальи Корчак. Вы уже его подписали? И как это вообще: подписывать подозрение своему бывшему руководителю?

Подозрение Корчак я подписывать не могу, и не потому, что я не вижу правовой позиции, а потому что очевиден конфликт интересов. Мы с Корчак пребывали в разных ситуациях, в том числе конфликтных, потому я не могу в отношении нее принимать процессуальных решений. Есть другие заместители генерального прокурора, которым будут переданы материалы, и пусть они принимают решение.

Относительно политических оценок. Оппоненты президента Зеленского говорят, что его инициативы, проводимые через парламент – это узурпация власти. Если нейтрально подойти к этому вопросу, то это начало монополизации власти. Вы так не считаете?

Я же генеральный прокурор, я не даю политических оценок.

Если вы с прокурорской точки зрения увидите признаки узурпации власти, вы будете готовы завести дело против президента Зеленского?

Я уже говорил, что нет неприкосновенных, все равны перед законом. Не имеет значения фамилия президента, есть процедуры, предписанные Конституцией. А они выписаны таким образом, что этот процесс практически невозможно реализовать. Для нас не будет иметь значения, представляет ли человек в парламенте политическую партию президента или нет. Та партия, которая прошла в парламент под именем президента, должна быть под еще большим присмотром и прицелом, потому что эти люди несут большую ответственность за то, что происходит в стране.

Как вам предложение Зеленского записать в Конституции, что президент назначает главу НАБУ и Госбюро расследований?

Он же и сейчас это делает.

Но сейчас он это делает сугубо церемониально, по результатам открытого конкурса.

Так и будет.

Но если будет конституционная норма, под нее можно будет и закон переписать.

Закон можно и сейчас переписать.

Но легче закон переписать, чем Конституцию?

В законе и сейчас можно изменить перечень оснований для увольнения, то, что хотело сделать тогдашнее большинство в Раде два или три года назад. Если бы мы хотели поставить под контроль НАБУ, эти изменения давно можно было бы внести.

Эти изменения связаны с тем, что есть риски, связанные с нашим Конституционным судом, который непредсказуем ни для кого, и история с отменой ответственности за незаконное обогащение тому пример. Есть возможность НАБУ и ГБР поставить за чертой закона, мы бы хотели этого избежать.

Как вы оцениваете антикоррупционное законодательство в том аспекте, что руководителя САП или НАБУ снять почти невозможно?

Это не совсем правда. Есть гарантии независимости для людей, от которых очень многое зависит в Украине.

То есть, вас этот механизм устраивает?

Я бы сейчас его не менял. Разговоры о возможной узурпации власти еще бы усилились. Антикоррупционные институции, судебная ветвь власти должны иметь достаточные механизмы независимости.

Как вы относитесь к деятельности ГБР, надо ли перезагружать этот орган? Надо вносить изменения, о которых говорит общественность, в частности о коллегиальном управлении этим органом? К самому Роману Трубе также много вопросов.

В ОП были наработаны изменения относительно ГБР и не исключаю, что они вскоре будут внесены в парламент. Есть ряд проблем, в том числе и коллегиальное управление. Есть и другие, например, территориальные кустовые структуры, которые нерациональны и не дают возможности эффективно работать. Эти вещи надо срочно устранять. Если деятельность ГБР не будет устраивать общество, необходимо реагировать.

Говорить, что надо уволить руководителя какого-то правоохранительного органа, это уже политическая позиция. Что важно для генерального прокурора – мы создадим KPI органов досудебного расследования, для ГБР свои приоритеты, для Национальной полиции – свои, для Службы безопасности – свои, для НАБУ – свои. За эти приоритеты должен отвечать генеральный прокурор, до нового года их надо определить, чтобы их увидели медиа и общество, а в конце уже следующего года по этим KPI спросили.

Какие у вас отношения с Иваном Бакановым?

Честно говоря, почти никаких, и немножечко профессиональных.

"Немножко профессиональных" это как?

Я только очень недавно начал работать на этой должности, и наши отношения с того момента и стали профессиональными.

А до того не было никаких?

На должности в ОП я очень мало пересекался с Иваном Геннадьевичем, это могли быть какие-то согласования по кадровым назначениям в СБУ.

Почему спрашиваю: вас связывают с группой Андрея Богдана в окружении Зеленского…

А кто еще входит в эту группу, можно поинтересоваться?

Из ваших – Касько. С другой стороны, есть группа "Квартала", и Баканов ее яркий представитель. Это правда, что между этими группами влияния есть конфликт, в частности, относительно назначений в СБУ?

Нет конфликта.

Вы согласовывали назначения Баканова в СБУ беспроблемно?

Не всегда, но это не значит, что у меня есть какой-то конфликт с Бакановым. Просто не всегда те люди, которые советуют Ивану Геннадьевичу в Службе безопасности, советовали самые лучшие кандидатуры, некоторые из них казались ошибочными.

А кто советует Ивану Геннадьевичу в Службе безопасности?

Пусть Иван Геннадиевич сам даст ответ.

Анатолий Матиос?

Думаю, Иван Геннадиевич раскроет эту информацию для вас.

Когда вы ликвидируете военную прокуратуру?

Закон, предусматривающий ликвидацию, будет рассматриваться парламентом на следующей неделе. Будет определен порядок передачи производств, кто что должен делать, кто за что отвечает и в какие сроки. Это не означает, что все люди в военной прокуратуре – негодяи, это абсолютно не так, но часть из них должна будет оставить свои должности, это будет происходить через процедуру переаттестации.

Те, кто будет соответствовать критериям профессионализма и доброчестности, мне кажется, там большинство таких людей, останутся работать в прокуратуре, если захотят – именно по направлению военных преступлений. И мы видим необходимость в подразделении, которое бы осуществляло процессуальное руководство в преступлениях против порядка несения военной службы.

То есть, вы ликвидируете военную прокуратуру, чтобы создать военную прокуратуру?

Нет. Это не означает, что эти люди будут расследовать военные преступления в Житомире или Львове. Это должно быть связано с обеспечением работы в районе ООС.

Есть еще интересная идея создать департамент, который бы координировал процессуальное руководство по расследованию военных преступлений, преступлений против человечности и т.д., который бы собирал, документировал, фиксировал все материалы, связанные с событиями на востоке и с оккупацией Крыма, коммуницировал с международными органами уголовной юстиции.

Когда можно ожидать ратификации Римского статута?

Я хотел бы, чтобы это случилось как можно скорее. Нам от этого хуже не будет, должно быть только лучше. Мы уже взяли на себя все обязательства по Римскому статуту, еще с 2015 года. С тех пор перед Международным уголовным судом у нас есть только обязательства, но нет никаких прав. И то, о чем говорят, что наши военные не смогут выехать куда-то за рубеж, это глупость, потому что парламент уже дал согласие, и военные выезжают, и никто в отношении их не применяет никаких мер.

Вы говорили, что можете прийти в парламент с представлениями на депутатов. Одним из них может стать Виктор Медведчук?

Вы апеллируете к конкретной фамилии, но фамилия значения не имеет.

Переформулирую: есть ли какие-то процессуальное движения относительно Медведчука?

Не буду отвечать.

Это ведь тоже ответ.

Возможно, но он не дает ответа на вопрос, есть ли такое движение.