Денис Шмыгаль: Все, что люди потеряли, мы вернем за счет оккупанта

Премьер-министр Денис Шмыгаль в интервью РБК-Украина – о финансовых запросах воюющей страны, переговорах с партнерами, прогнозах по инфляции, восстановлении пострадавших городов, выезде мужчин за границу, а также о том, когда на АЗС не будет дефицита.

– Третий месяц войны. Прогнозы для украинской экономики есть разные, но большинство – неутешительные. Еще в начале апреля вы говорили, что март был тяжелым, а апрель будет еще тяжелее. Оправдались ли эти прогнозы?

– Апрель был действительно самым тяжелым, потому что экономика адаптировалась к войне. Более 32% предприятий полностью прекратили свою деятельность. На сегодня же эта цифра меньше – уже 17%.

В первом квартале мы выполнили бюджет на 110%. В марте немного было проседание, но в целом за счет перевыполнения в январе-феврале получилось в целом неплохо. Сейчас налоговые сборы превышают план. Фактически предприятия выполняют тот налоговый план, который мы ожидали даже до войны. И это положительный момент в том, как мы прошли и апрель, и как мы сейчас заходим в май.

Мы пока что не выполняем довоенные поступления по таможне, потому что сознательно отказались от сбора таможенных платежей, НДС. Мы открыли таможню полностью для того, чтобы гуманитарная помощь, оружие, продукты питания – все въезжало в Украину беспрепятственно.

Что происходит с бюджетом и в чем сложность апреля, мая, июня – военных месяцев? Сумма средств, которая нужна стране для выживания во время войны, значительно, драматически превышает бюджет мирного времени. Военный бюджет в разы превышает потребности бюджета мирного времени.

– О каких суммах идет речь?

– Потребности оценены нашим Министерством экономики и подтверждены МВФ и Всемирным банком на уровне дефицита бюджета 4,5-5 млрд долларов в месяц. Сюда входит поставка оружия, выплата дополнительных увеличенных платежей армии, гуманитарная, социальная поддержка. Сейчас у нас начинаются новые вызовы – это разминирование и восстановительные работы.

Мы выделили уже 1,6 млрд гривен на восстановление в освобожденных областях и территориях, будем продолжать это делать. Это только на первоочередное восстановление: очистка дорог, разбор завалов, ремонт окон и крыш. Даже эти вещи стоят очень дорого. Полноценное восстановление будет намного дороже.

– После вашей поездки в США стало понятнее, удастся ли перекрыть этот дефицит, о котором вы говорите? На тот счет, который открыл для Украины МВФ, пока, кажется, только Канада согласилась дать деньги. Готовы ли другие наши партнеры участвовать? И когда именно?

– Мы договорились уже на сегодня о поддержке Украины различными инструментами: кредитами, грантами, помощью, проектами – на 10 млрд долларов. Более 4,5 млрд долларов мы уже получили. Остальные еще в процессе договоренностей и заключения договоров. Соответственно, мы ожидаем, что получим их в ближайшее время. Практически каждую неделю идет подписание договоров и получение денег.

– Это в мае еще может быть?

– Безусловно, мы на май ожидаем следующие 5 млрд долларов, в которых мы нуждаемся. Договорились с МВФ – лично с главой Фонда Кристалиной Георгиевой были переговоры, – что они берутся помогать собрать Украине эту разницу ежемесячно.

МВФ фактически взял на себя лидерство, создал этот административный счет, через который все партнеры могут помогать Украине. Это может быть как прямое бюджетное финансирование через этот счет, гранты, кредиты, так и SDR – специальные права заимствования.

Я подписал 35 писем на 35 своих коллег премьер-министров развитых стран, чтобы они 10% своих специальных прав заимствования, которые в прошлом году были розданы им МВФ, передали в пользу Украины. Этот механизм работает.

– Это ведь еще через парламенты этих стран надо проводить?

– У всех разные процедуры, мы каждый день ведем переговоры и каждый взвешивает как лучше. Для кого-то проще дать деньги – дешевле обычного кредит, кому-то проще предоставить нам грант – мы принимаем любую помощь, любые деньги. Наша задача сегодня – выполнять социальные и гуманитарные обязательства нашего государства, поэтому работаем с нашими партнерами и собираем всю помощь, которую они предлагают.

– Какие страны в ближайшее время уже готовы выделить средства?

– Вы упомянули Канаду. Эта страна была одной из первых, кто инициировал передать нам часть SDR. Премьер-министр Джастин Трюдо и вице-премьер Христя Фриланд показали действительно хороший и яркий пример, они начинали разговоры с другими партнерами о поддержке нас.

Безусловно, это и Соединенные Штаты, которые оказывали и оказывают беспрецедентную поддержку и в части поставок вооружений для Украины, и в части новой программы ленд-лиза.

Мы также договорились – просили Конгресс и вели переговоры с президентом США и с министром финансов США Джанет Йеллен, – что США в этой разнице в 5 млрд будут давать 2 млрд ежемесячно. И они проголосовали, что в пакете поддержки для Украины на 33 млрд более 8 млрд долларов – это на четыре месяца. То есть они будут каждый месяц делать взнос через административный счет МВФ на сумму более 2 млрд долларов.

– Мы рассчитываем получать помощь для покрытия дефицита только в течение четырех месяцев?

– Пока для начала договорились о трех-четырех месяцах помощи, с разными партнерами по-разному. С МВФ мы говорили о четырех месяцах по 5 млрд долларов – это то, что нам сейчас нужно для военного бюджета.

– Если говорить о других источниках заимствований, в частности по внутреннему рынку. Здесь в основном Национальный банк помогает правительству, выкупая выпуски военных облигаций уже где-то на 70 млрд гривен.

– Все верно, вы правы. Фактически Национальный банк сделал несколько заимствований через ОВГЗ, через военные облигации. Банковская система также использует этот инструмент. И в принципе этим инструментом может пользоваться любой желающий. Каждый может стать держателем такой облигации, поддержать наше государство и армию. Все эти вещи абсолютно доступны и онлайн, и в банковских учреждениях можно этим воспользоваться.

– Выкуп облигаций именно Нацбанком – это все же допэмиссия? Видите ли вы здесь риски увеличения инфляции? Она и так будет расти по ряду других причин. Или в нынешних условиях этого нельзя избежать?

– Пока что покупка этих ценных бумаг происходила за счет банковской системы и избыточной ликвидности. Что касается денежной массы, которую эмитирует НБУ, то в пределах годового уровня эмиссии мы за него пока не выходили и не выходим.

Но в военное время и МВФ, и Всемирный банк подтверждают и даже рекомендуют делать так называемую контролируемую эмиссию. Это полезно, чтобы мы могли поддерживать свою экономику. Это как процесс лечения, как методика, которая поддерживает экономику.

Конечно, НБУ в пределах установленных параметров может это делать. НБУ прогнозирует, что до конца года инфляция будет около 20%, мы также с Министерством экономики эти границы будем очень внимательно отслеживать.

Сейчас после COVID во всем мире инфляция в принципе галопирует. В стране, ведущей крупнейшую на европейском континенте после Второй мировой войну, полномасштабную, кровавую войну против дерзкого агрессора, инфляция в районе до 20% – абсолютно приемлема. Это нормально для военного времени.

– Сдерживать инфляцию помогает зафиксированный Нацбанком курс гривны. Но не стоит ли украинцам готовиться, что их платежеспособность и реальные доходы будут снижаться именно из-за инфляционных и девальвационных факторов?

– Привязка инфляции к курсу доллара – это стереотип. Там нет такой прямой зависимости. И зафиксированный курс НБУ не означает, что мы не имеем рыночного курса и что мы его не видим. Мы все прекрасно видим, что сегодня курс колеблется в районе 32-33 гривен/доллар.

– Если я правильно понимаю, вы больше видите риски со стороны инфляции предложения после изменений в экономике из-за войны, нарушения логистических цепочек и других проблем у бизнеса?

– Зимой мы имели естественную инфляцию на уровне 10%, из них базовая была 6,5-7%, остальное – это была инфляция, вызванная глобальным энергетическим кризисом и инфляционным давлением цен на энергоресурсы на внутренний рынок.

Далее, когда началась война, конечно, включились военные риски, которые начали давить на гривну, но тут грамотная политика Министерства финансов и Национального банка позволила нам стабилизировать макроэкономическую ситуацию.

И по состоянию на сегодня у нас, несмотря на активную полномасштабную войну, несмотря на потери около 30% экономики из-за остановки предприятий, разрушения крупнейших сталелитейных и химических предприятий на востоке Украины, мы имеем стабильную макроэкономическую ситуацию и банковскую систему.

И в принципе нет панических настроений ни у инвесторов, которые ведут свою деятельность в Украине, ни у населения, которое держит депозиты в банках и уверенно относится к украинской банковской системе. Я за это благодарен украинцам. Мир удивлен, кое-где даже шокирован таким патриотическим отношением украинцев к своей экономике, доверием к банковской системе и тем, что мы не дали ее не то, чтобы завалить, мы ее даже не дали раскачать.

– Вы упомянули о масштабных разрушениях украинской промышленности. У нас есть большие проблемы ввиду того, что продолжаются боевые действия в тех регионах, которые традиционно были аграрными. Как из всего этого будет выглядеть структура нашего экспорта? Чем мы будем замещать нехватку этой валюты?

– Экспорт у нас на самом деле заблокирован. Морские порты заблокированы, а через них шло 70% этого экспорта. Фактически большая часть границы находится в зоне ведения боевых действий или с недружественными к нам странами. У нас осталось такое себе "бутылочное горлышко" для экспорта, очень надежное, но с гораздо меньшей по сравнению с портами пропускной способностью. Речь о нашей западной границе с Европой.

Сейчас мы всячески расширяем возможности и автомобильных пунктов пропуска, и железнодорожных. Постоянно ведем переговоры, чтобы пользоваться портами других стран, но в любом случае это не заместит пропускной способности наших портов.

Какая война происходит на территории нашего государства? Это война Российской Федерации с цивилизованным демократическим миром. Они начали эту войну еще задолго до полномасштабного вторжения 24 февраля. И начали они ее с создания энергетического кризиса в Европе и мире. Кроме того, мы видели другие гибридные влияния, в частности, из-за того, что происходило с мигрантами на польско-белорусской и литовско-белорусской границах.

Все это начиналось полгода-год назад, все эти гибридные влияния и создание мощного энергетического кризиса. Мы его достойно прошли, мы прошли отопительный сезон, несмотря на все влияния россиян, все угрозы, которые они создали. Когда они начали полномасштабную войну, они заблокировали наши порты и начали бомбить зернохранилища. Какое отношение зернохранилище вообще имеет к военной инфраструктуре?

– Это направленное разрушение экономики.

– Это еще и создание продуктового кризиса в мире и перераспределение крупных продуктовых рынков. Украина – №1 экспортер подсолнечного масла, мы экспортируем 47% всего подсолнечного масла. Порты заблокированы и десятки миллионов тонн нашей продукции, в том числе масла, не могут быть доставлены тем странам, которые их ожидают.

– В Германии, говорят, уже дефицит подсолнечного масла.

– Во всем мире есть эта проблема. Украина оказалась чрезвычайно мощным производителем и поставщиком еды для мира. Теперь мир готовится к мощному продуктовому кризису, вызванного не санкциями против России, а, собственно, ее действиями по блокированию наших морских портов. Мы не можем вывезти около 90 млн тонн аграрной продукции, которую мы произвели.

Это впервые за последние сто лет, когда одно государство блокирует порты другого, чтобы создать продуктовый кризис в мире. Это стратегическая цель России, несмотря на полномасштабную агрессию, они также формируют мировой продуктовый кризис.

Еще один момент. Почему Россия намеренно совершает здесь преступления против человечности и геноцид? Разумеется, они нас ненавидят и хотят уничтожить наш народ. Но также они запугивают украинцев, чтобы выдавить их из Украины, чтобы создать миграционный кризис в Европейском союзе.

Они поэкспериментировали на миграционном кризисе зимой, посмотрели, что такое 4-5 тысяч мигрантов. И после этого решили выжать в Европу миллионы мигрантов. В РФ надеялись, что Европа захлебнется и расшатается из-за такого кризиса. Но Европа очень достойно выдержала и приняла всех наших мигрантов, особенно Польша.

Большинство наших людей, конечно, хотят вернуться, мы понимаем, что 99% людей хотят вернуться в Украину после завершения военных действий. Это преимущественно жены и дети наших мужчин, которые защищают Украину на фронте. После того, как военные действия прекратятся, конечно, семьи должны воссоединиться. После войны женщины захотят вернуться вместе с детьми в Украину.

– Сколько по вашим данным сейчас людей покинули Украину?

– Около 5 миллионов человек. Официально зафиксированная цифра – это 4,7 миллиона. За последние немногим более чем две недели 700 тысяч украинцев уже вернулись. И каждый день возвращается больше, чем покидает Украину.

Мы это чувствуем по наполненности городов, по восстановлению работы. Если было остановлено 32% бизнеса, то сейчас лишь 17%. То есть мы понимаем, что бизнес возвращается к работе, люди возвращаются.

– Есть другое мнение, что многие семьи решат все же остаться за границей. И когда будет возможность, то мужчины поедут в свои семьи, а не наоборот. Многим просто физически некуда будет возвращаться из-за разрушенных городов, домов, квартир. Готово ли государство уже на этом этапе, если люди хотят возвращаться, действительно компенсировать им или помочь получить какое-то временное жилье?

– У нас есть несколько этапов восстановления жилья, куда должны возвращаться люди. В первую очередь мы пообещали, что все, что разрушено, все, что люди потеряли, мы вернем за счет оккупанта и агрессора. И сделаем большую работу по аресту и конфискации активов РФ.

Наши партнеры готовы нам помочь, чтобы мы действительно имели этот большой ресурс. На сегодня арестовано около 300 млрд долларов активов Российской Федерации. Это их резервы, это средства их государства, которые арестованы в США, Канаде и в других странах. А если брать средства их олигархов, то это в районе 500 млрд долларов. Мы с партнерами хотим все эти средства конфисковать и получить в пользу Украины.

Канада, кстати, опять же проявила инициативу и будет первой страной, которая введет национальное законодательство, которое предусматривает конфискацию и передачу всех замороженных российских активов в пользу Украины для восстановления. Сейчас мы ведем об этом переговоры с премьер-министром Канады, с Министерством финансов и правительством.

– Это же будет прецедент?

– Это прецедент, и мы знаем, что США также готовы это сделать. В Конгрессе рассмотрели в первом чтении соответствующий законопроект, далее – Сенат и подпись президента. И большинство стран будут идти тоже по этому пути.

Оккупант должен платить за свою агрессию и в будущем потенциальный агрессор должен понимать, что он будет платить той стране, которая страдает из-за него. Это новые правила международного поведения в этих условиях, которые создает Россия как агрессор сегодня на территории Украины.

– Когда эти миллиарды уже смогут поступать в Украину?

– Все понимают, что это не может быть через десятки лет. Эти деньги нужны сегодня, потому что людям нужно иметь куда возвращаться. И государство готово сегодня восстанавливать жилье, которое подлежит восстановлению. Мы уже начали. Выделили уже 1,6 млрд гривен регионам.

Но это только оперативное восстановление. Идет война, все может быть повторно еще раз разрушено. Поэтому сегодня начинать большое восстановление и крупные проекты рискованно. Надо завершить войну, изгнать агрессора из нашего государства и тогда активно начать восстановление совсем по-другому. Не просто отстроить дома – это на самом деле самая простая задача. Если мы восстанавливаем Украину, то должны восстанавливать уже по новым параметрам, по новым стандартам жизни, потому что украинское общество очень изменилось, и это признал мир.

Несколько примеров. Мы присоединились к европейской энергосети, то, что должно было происходить полтора года, прошли меньше чем за три недели. То, что мы ожидали как минимум через год – отмены всех квот на экспорт нашей продукции в Евросоюз – произошло уже. Мы очень быстрыми темпами движемся к интеграции в европейское пространство, и она происходит практически каждый день, мы проходим уже техническое, технологическое и коммерческое объединение с Евросоюзом.

– Вы сказали, что есть территория, где совсем рядом происходят боевые действия, например, Николаев. Они не знают, что будет завтра. Как вы приоритезируете, условно говоря, больше средств сейчас даем на Киевщину, потому что там пока тихо, Харькову даем только неотложное, чтобы люди могли выжить, а Николаеву уже немножко больше. Есть ли какая-то приоритетность?

– У нас прописано три этапа восстановления. Первый этап – это оперативное восстановление во время ведения боевых действий. То есть если здание разрушено полностью, мы его не двигаем. Если в здании разрушены окна, двери, крыша, это можно быстро восстановить и передать человеку или какому-то органу, который был в этом здании. Быстрое восстановление и есть приоритетом №1. Мы просто смотрим, кому сколько надо, чтобы возможные вещи восстановить, и распределяем.

Конечно, есть распределение по количеству. Проводится минимальная инвентаризация, опираясь на данные военных областных администраций, передаем деньги, они проводят оперативное восстановление. Параллельно восстанавливается критическая инфраструктура. Разрушенные мосты заменяются понтонными мостами, временно латаются дороги, восстанавливается железная дорога. Такие вещи требуют оперативного финансирования и мы на это выделяем.

Второй этап – после завершения военных действий. Будет определенный этап инвентаризации убытков, разработки проектно-сметных документаций, согласований с партнерами, которые будут участвовать. Мы хотим, чтобы партнеры по региональному принципу приняли участие в восстановлении Украины. Например, Дания согласилась восстанавливать Николаев. Уже с десяток стран сказали, что они хотят восстанавливать. И мы сейчас будем делать это очень структурированно.

Пока будет длиться этот этап до большого восстановления, конечно, нужно будет делать определенные вещи: расселять людей, покупать существующее жилье, делать заказ на строительство следующего, делать дополнительные государственные программы, чтобы стимулировать строительство в Украине. Стимулировать создание заводов для производства строительных материалов, потому что мы понимаем, что государство будет бурно строиться и развиваться.

Надо будет создавать временное жилье. Например, я житель Бородянки, и мой дом полностью уничтожен, но у меня там работа, мой ребенок там ходит в школу или садик, я хочу жить там, значит государство должно создать там временно жилье на год или на полтора-два. А я буду видеть, как строится мой дом, который восстанавливает государство за счет тех средств, которые конфискованы у России или которые предоставили партнеры.

То есть план такой. Первый этап восстановления – естественное восстановление во время военных действий. Второй этап – период чрезвычайного положения после завершения военных действий. И третий этап – это полный план восстановления Украины, который предусматривает структурные изменения. Не просто восстановление зданий, а вообще смену парадигмы нашего государства – восстановление вместе с нашими партнерами по региональному и параметрическому принципу. То есть мы зовем партнеров, говорим, давайте восстанавливать вместе, и даем параметры.

Нас интересует – в каждом городе должен быть мусороперерабатывающий завод, качественно восстановленные сети, должна быть качественная питьевая вода и водоотвод, очистные сооружения. Нас будет интересовать "зеленая" экономика, меньше выбросов на предприятиях. Если мы восстанавливаем предприятие, мы не ставим устаревшее оборудование и печи, мы будем ставить современное оборудование, очень экономное и с очень низким уровнем выбросов. Это нас интересует и сюда мы будем двигаться, мы сейчас в процессе работы и разработки всех этих вещей.

– Все эти инициативы, по вашему мнению, будут все же больше от центральной власти или в рамках децентрализации достаточно много будет зависеть и от местной власти? В условиях войны мы видим, что решения более централизованные – и это нормально. А что после войны? Возможно, реформа децентрализации будет нуждаться в каком-то переосмыслении в новых условиях?

– Указом президента создан Национальный совет восстановления Украины. Соответственно, есть направленные по отраслевым направлениям рабочие группы. Мы уже сформировали состав рабочих групп и туда приглашены все желающие эксперты, организации, аналитические центры, все включительно с мэрами и органами местного самоуправления.

Задача государства – дать параметры. Возьмем простой и понятный пример – мусоропереработчик. В параметрах должен быть такой-то завод, с таким-то уровнем выбросов или без выбросов, с такой-то глубиной переработки. Пожалуйста, делайте. Далее уже партнер с главой общины при поддержке центральной власти начинает над этим работать.

Президент поставил два приоритета при разработке плана восстановления Украины. Это принцип региональности, когда каждый партнер несет ответственность за восстановление региона. И принцип параметрической системы, это как конструктор, своеобразное "лего", когда мы определяем набор обязательных элементов при восстановлении, раздаем их партнерам, местному самоуправлению. И из этих элементов каждый создает свой план восстановления города и региона для достойной жизни украинцев в Украине.

– У нас, кроме того, что много людей выехало за границу, еще есть довольно существенная внутренняя миграция из центральных и восточных регионов. И наверняка можно ожидать, что вообще структура экономики будет иметь определенное смещение на запад Украины. В связи с этим приоритеты будут корректироваться?

– Задача власти – обеспечить равномерное возвращение людей в те области, из которых они вынужденно перемещались. На сегодня, по нашим данным, в Украине 7 млн человек являются внутренне перемещенными лицами. Из них оформленных 2,66 млн, которые зарегистрировались по состоянию на вчера. Помощь получила 841 тысяча семей.

Из тех, кто уехал в западные регионы, я знаю много таких, кто говорит: "Мы не беженцы и не внутренне перемещены, мы приехали в гости к семье, и как только будет возможность вернуться, мы вернемся". Они принципиально держат позицию, что они не беженцы. И многие из них уже возвращаются, например, если говорить о Киевской, Черниговской, Сумской областях.

Конечно, в те области, где идут боевые действия, мы не рекомендуем возвращаться, из многих общин мы эвакуировали людей для того, чтобы сейчас там уменьшить количество жертв во время дерзких военных действий и преступлений, которые творит Россия на нашей территории. И это большой вызов для нас, потому что когда наши международные партнеры большее внимание концентрируют на наших временных беженцам за границей, то мы всегда обращаем внимание, что внутренне перемещенные лица тоже страдают, они тоже покинули свои дома.

Если вы спросите мое личное мнение, я не думаю, что Западная Украина перетянет на себя больше населения. Когда война закончится, то восстановление в восточных и центральных областях создаст большое количество привлекательных рабочих мест. Новая инфраструктура городов, которые будут восстанавливаться в новых параметрах вместе с нашими партнерами, я думаю, станет привлекательным фактором. И комфортное проживание в будущем в этих городах, я думаю, привлечет людей обратно в их дома, а, возможно, даже и более того.

Вы знаете, что когда началась война, в первые недели в Украину вернулись 200 тысяч мужчин с работы в Европе. Это тоже такой уникальный показатель, я думаю, что после войны все эти люди с замечательным международным опытом работы останутся в Украине. Поэтому здесь на самом деле еще есть вопрос, потеряем ли мы людей, или наоборот еще больше вернется восстанавливать Украину. Это вопрос будущего, давайте об этом поговорим после войны.

– Кстати, будете ли открывать для мужчин призывного возраста границу, чтобы они могли ехать в семьи или там работать и обеспечивать валютную выручку сюда?

– Во время военного положения это не планируется. Здесь на самом деле военные принимают решения, но я считаю, что пока идет война, все мужчины должны быть в Украине.

– Сейчас готовится шестой пакет санкций ЕС против России. Была речь о том, что там будет нефтяное эмбарго, но мы видим, что в Евросоюзе есть разные мнения на этот счет. Речь уже идет о том, что будет переходный период. Не кажется ли вам, что наши европейские партнеры еще до конца не поняли, с чем они имеют дело и что энергетика для России всегда была оружием? И что это вопрос безопасности, а не экономики?

– Мы очень активно работаем со всеми нашими партнерами – США и Евросоюзом преимущественно. Они очень четко осознают, что такое санкции, какими они должны быть, особенно сейчас. Ряд событий в Украине повлекли изменение мировоззрения западных партнеров на режимы и эффективность санкций. То, о чем еще 70-80 дней назад невозможно было разговаривать с партнерами, сегодня они уже сами инициативно предлагают.

Надо смотреть на эффективность санкций с точки зрения результата.

Сейчас, к сожалению, Россия компенсировала снижение потребления их энергоресурсов ростом цен, в частности, и из-за энергокризиса, к которому она приложилась. Поэтому сегодня мы вместе с западными партнерами работаем над тем, чтобы санкции были эффективными и привели к уменьшению заработков России, и, собственно, в будущем – к резкому сокращению вообще потребление энергоресурсов.

К большому счастью все западные партнеры осознали и поняли, что энергетические ресурсы Россия использует как гибридное оружие. Все с этим столкнулись, все на этом обожглись и сегодня уже заигрывать с Россией ради выгоды на энергетическом рынке не собираются. По 10% в месяц наши партнеры сокращают потребление российских энергоресурсов, находя источники диверсификации поставок нефти и газа.

Мы сейчас ждем жестких санкций от США, Евросоюза. У разных стран ЕС разная ситуация, где-то большая зависимость, где-то меньше. Но этапность введения санкций все осознали и все наши партнеры начали делать конкретные шаги.

– Другая сторона этой истории – это то, что в Европе будет дефицит энергоресурсов, которые будут и уже стоят дорого. Как готовится Украина к импорту того же природного газа? Видим ли мы в этом сейчас потребность? Ищем ли какие-то альтернативные пути доставки?

– Мы спокойно прошли эту зиму и этот отопительный сезон, сейчас у нас в хранилищах 9 млрд кубометров газа. Мы четко понимаем собственную добычу, у нас есть перспективы ее наращивания. Сейчас она упала из-за ведения военных действий в восточных областях и на юге, но незначительно – на 3,7% по месяцу. В принципе нам достаточно своей добычи, чтобы обеспечить потребности населения.

У нас из-за падения экономики и остановки крупных химических и сталелитейных предприятий резко уменьшилось внутреннее потребление газа в промышленности. И нам будет достаточно той способности по закачке газа трубопроводами из Европы, которая существует на сегодня.

Кроме того, мы понимаем, что с началом бурного развития экономики нам нужно будет больше, поэтому сегодня работаем с нашими европейскими партнерами, чтобы в разы увеличить возможность получения газа из Европы, из LNG-терминалов, из Турции. Сейчас не буду раскрывать детали.

– Цены на газ для потребителей до конца сентября зафиксировали, а что дальше? Или пока так далеко не прогнозируете?

– Давайте посмотрим, как мы пройдем этот период, а дальше будем смотреть на модель, чтобы это был, во-первых, рынок. Потому что в Европе рынок, а мы идем в Европу. С другой стороны, будем смотреть, чтобы коммунальные платежи были относительно комфортными для людей.

Очень важный месседж к обществу – это просьба платить коммунальные платежи для того, чтобы коммунальные предприятия, которые обслуживают людей, могли выживать во время войны.

При довоенном уровне 85-90% оплаты за коммунальные услуги практически во всех областях, где нет военных действий, или где не было военных действий, на сегодня уровень оплаты около 80%. Незначительно упал, но люди очень ответственно к этому относятся, за это благодарен и прошу так и соблюдать платежную дисциплину. Это очень важно, чтобы сохранить нашу коммунальную инфраструктуру.

– Сейчас возник дефицит нефтепродуктов, особенно после того, как Россия атаковала Кременчугский НПЗ. Есть ли понимание, как выходить из этой ситуации?

– Мы завозим бензин и дизельное топливо, стратегия у нас есть. Но сейчас у нас осталась только западная граница, и логистика очень усложнилась. Фактически нет Кременчугского НПЗ, который брал на себя центральную и восточную Украину в логистическом обеспечении.

Логистическое плечо теперь сформировалось на западной границе, куда нефтепродукты попадают из европейских портов, фактически обеспечивая всю территорию Украины. Логистика очень изменилась, усложнилась и подорожала. Это, конечно, может привести к подорожанию для потребителей.

Сейчас мы ведем переговоры, формула определения максимальной торговой наценки для трейдеров остается, мы очень внимательно смотрим, сколько стоит доставка. Несколько гривен может быть разница в цене, но дефицит будет перекрываться.

Понятно, что влияние россиян и разрушения нашего Кременчугского НПЗ, а также всех баз, где был соответствующий запас топлива, привело к прерыванию логистической цепочки, соответственно, одно-двухнедельному дефициту. Это естественные вещи в условиях войны, когда разбомбили имеющиеся запасы, поэтому есть дефицит.

Сейчас мы его наверстываем, работает Министерство экономики, особенно первый вице-премьер Юлия Свириденко работает со всеми сетями, оптовыми поставщиками, везем достаточное количество топлива в Украину, смотрим по приоритетам, куда подвозить, чтобы убрать эти точки, где сейчас наибольшее напряжение. Думаю, что в ближайшее время, как и обещало Министерство экономики, ситуация исправится.

Это не значит, что во время войны не может быть форс-мажоров. Могут быть, надо быть сознательными на этот счет, спокойно к этому относиться, не паниковать.

– Госрегулирование останется на этом рынке?

– Да, пока мы оставляем контроль для того, чтобы исключить какие-то заговоры и злоупотребления, зарабатывания на войне. У нас нет госрегулирования, у нас есть регулирование наценки, и мы контролируем формулу, то есть мы контролируем наценку на себестоимость, чтобы не было злоупотребления от поставщиков.

– Планируются ли кадровые перестановки в правительстве? Видите необходимость ротаций министров?

– Была одна кадровая перестановка, она была объективно предопределена. Речь о Минагрополитики – Николай Сольский очень сильный министр. Он перешел на работу в правительство именно во время старта посевной кампании. Она проходит успешно, аграрии очень хорошо проходят посевную. Мы хорошо завершили прошлый год по озимым, это немного дало нам запас прочности. Более 70% площадей под яровыми культурами весной засеваются, также сейчас в работе.

Часть площадей и зерна мы теряем на временно оккупированных территориях, к сожалению, там грабят нас оккупанты. Но в целом у нас, несмотря на войну, ситуация с урожаем, мы ожидаем, будет очень хорошая. Очень хорошо сезон начался, и с влагой, и солнцем все нормально, как говорят аграрии. Есть проблематика с заминированными полями, есть проблематика с техникой. Но несмотря на это аграрии проходят посевную. Дальше будем смотреть летом.

– Насчет кадровых перестановок. Больше не планируется?

– Несмотря на войну, у нас нет неприкасаемых. Сейчас не планируем, стабильно работаем Кабмином, но неприкасаемых не существует. То есть если не будет эффективности, будем садиться и принимать решения с фракцией, с президентом будем смотреть, как повысить эффективность.

На сегодня правительство работает в полном составе. Кстати, мне кажется, впервые за эти два года у нас назначены все министры во всех министерствах, все укомплектовано, все работает. Могут быть вопросы, но как для военного времени мы работаем нормально.