Боснийский кризис. Начнется ли новая война на Балканах

Пока одной из главных тем диалога между Западом и Россией является ситуация вокруг Украины и перспективы нового масштабного вторжения, в Европе зреет еще одна горячая точка. Боснийские сербы, тоже не без активного участия Москвы, взяли курс на создание отдельного государства. О том, может ли начаться новая война на Балканах – подробнее в материале РБК-Украина.

До начала войны на Донбассе самым крупным вооруженным конфликтом в Европе после Второй мировой была война в Боснии в 1992-1995 годах. Противостояние между местными сербами, хорватами и бошняками стоило около ста тысяч жизней, сопровождалось этническими чистками, массовыми пытками, нарушениями всех обычаев и законов войны.

Закончить ее удалось благодаря активному внешнему вмешательству, прежде всего, стран-членов НАТО. После подписания в 1995-ом так называемых Дейтонских соглашений было создано государство Босния и Герцеговина (БиГ). Запутанная и неповоротливая политическая система страны, перманентный межэтнический конфликт, хоть уже и без оружия, во многом мешали ее прогрессу. По уровню ВВП на душу населения БиГ стабильно занимает одно из последних мест в Европе (впрочем, выше Украины).

Но как минимум удалось надолго прекратить в стране боевые действия, в мире выросло целое поколение боснийцев. Однако в последнее время снова начались разговоры о возможности новой гражданской войны в БиГ. И поводом к эскалации стали как раз события 26-летней давности.

Пять президентов в одной стране

Подписанные четверть века назад Дейтонские соглашения создали в БиГ очень своеобразную, пожалуй, не имеющую аналогов в мире политическую систему. Главной заявленной целью было обеспечить равноправие (или хотя бы отсутствие дискриминации) каждого из трех населяющих страну народов: сербов (в основном, православного вероисповедания), хорватов-католиков и бошняков-мусульман.

Потому БиГ состоит из двух, почти равных по территории частей: населенная в основном сербами Республика Сербская и Федерация Боснии и Герцеговины, где в основном живут бошняки и хорваты. Кроме того, отдельно существует небольшой самоуправляемый округ Брчко.

Обе части БиГ, называемые энтитетами, имеют очень большую степень автономии от центральной власти, собственные парламенты, правительства и президентов, символику и прочие атрибуты государственности.

И почти во всех органах власти, законодательной и исполнительной, предусмотрен квотный принцип формирования: везде определенный процент зарезервирован за сербами, хорватами и бошняками. Представителю любой другой национальности пробиться во власть крайне сложно.

Даже глав государства сразу трое: по одному сербу, хорвату и бошняку, которые формируют "президиум БиГ" и по очереди его возглавляют на протяжении восьми месяцев. Каждый из них еще и обладает правом вето.

В итоге, в стране с населением менее четырех миллионов человек насчитывается сразу три двухпалатных парламента, три правительства и целых пять президентов.

Более того, официально закреплено и внешнее управление государством. Верховный представитель в БиГ (на практике – всегда из Евросоюза) имеет право по своему усмотрению снимать с должности любое должностное лицо и принимать обязательные к выполнению решения, если власти БиГ не могут договориться между собой. Даже флаг и гимн страны в свое время были утверждены испанским дипломатом Карлосом Вестендорпом, занимавшим пост Верховного представителя.

Естественно, вся эта громоздкая государственная машина постоянно дает сбои. К примеру, в одном из крупнейших городов страны, Мостаре, восемь лет не могли провести выборы – хорваты и бошняки не могли договориться между собой о правилах голосования.

Совсем парадоксальная ситуация возникла и на выборах президиума БиГ 2018 года, куда по хорватской квоте избрали Желько Комшича. Но после выборов состоялись многотысячные акции протеста хорватов. Они посчитали, что Комшич на самом деле занял хорватскую квоту за счет голосов бошняков – те поддержали его как более умеренного, следовательно, более "удобного" им кандидата. Напротив, по мнению протестующих хорватов, Комшич – хорват "ненастоящий". Дело дошло до того, что некоторые муниципалитеты признали его персоной нон-грата – одного из руководителей своей же страны.

Удивительно, что при таком постоянном хаосе БиГ еще в 2016 году смогла подать заявку на вступление в Евросоюз. Впрочем, перспективы этого пока крайне туманны. Тогда как именно европейская интеграция на протяжении последних 25 лет считалась главным рецептом примирения сербов, хорватов, боснийцев, да и всех других народов Западных Балкан. В едином политическом, экономическом, правовом пространстве по идее, не так остро должен был бы стоять национальный вопрос.

Пороховая бочка

Но пока жители БиГ надеялись на свое европейское будущее, их настигло прошлое из 90-х. В июне этого года Гаагский трибунал окончательно утвердил пожизненный приговор Ратко Младичу – командиру боснийских сербов во время войны. Его признали ответственным за геноцид мусульман в Сребренице в 1995 году – один из самых трагических эпизодов всего конфликта, когда сербские войска убили около 8000 тысяч бошняков.

Решение трибунала вызвало массовые протесты боснийских сербов, для которых Младич – безусловный герой той войны. А Верховный представитель в БиГ Валентин Инцко, который как раз заканчивал свою 12-летнюю каденцию, своим решением ввел уголовную ответственность за отрицание геноцида в Сребренице.

Реакция последовала незамедлительно. Боснийские сербы-депутаты объявили бойкот всем центральным органам власти страны. На первый план вышел член президиума БиГ по сербской квоте, Милорад Додик.

Свою политическую карьеру он выстроил на спекуляциях вокруг исторического прошлого, особенно событий Боснийской войны и "угнетения сербов" в нынешней БиГ. Сепаратистская риторика о выходе Республики Сербской из состава единой Боснии и Герцеговины от него звучала и в прошлые годы (с перспективой присоединения к "большой" Сербии). Но на этот раз Додик взялся за ее реализацию на практике с большим энтузиазмом.

Он призвал восстановить отдельную армию и разведку Республики Сербской, создать независимую от центральной власти систему прокуратуры и судов, самостоятельно собирать ряд налогов. На практике это будет означать фактический распад БиГ – и такой вариант Додик не отвергает даже публично.

Теоретически мирный "развод" боснийских сербов с бошняками и хорватами, вероятно, возможен. Но с учетом пестрой этнической карты страны сценарий нового кровавого конфликта выглядит куда вероятнее.

По словам действующего Верховного представителя в БиГ Кристиана Шмидта, страна сейчас оказалась "перед самой большой экзистенциальной угрозой за все послевоенное время". Со своими предостережениями на протяжении последних месяцев выступали другие представители Запада.

Но у Додика есть влиятельный союзник – Россия. Он ездит в Кремль, встречается с Владимиром Путиным, пользуется максимальной поддержкой российской пропаганды. В Республике Сербской российские казачьи и праворадикальные организации чувствуют себя как дома. На международной арене Москва также полностью играет на его стороне, например, не признавая легитимность Кристиана Шмидта.

Додик чувствует себя настолько уверенно, что позволяет себе открыто хамить даже американским дипломатам. На одной из встреч спецпредставитель президента США по Западным Балканам Габриэль Эскобар начал объяснять Додику, что его действия могут привести к санкциям со стороны Запада. На что сербский политик с использованием нецензурной лексики ответил, что на санкции ему наплевать. Стенограмму этого разговора Додик вроде бы невзначай продемонстрировал журналистам.

Несколько месяцев, начиная с лета, радикальные призывы Додика не находили полного понимания даже среди местного сербского политикума. Но ему все же удалось продавить свою позицию. 10 декабря Народная скупщина Республики Сербской (нижняя палата местного парламента) приняла декларацию, которой предписано за полгода подготовить новый текст конституции. В нем и будет предусмотрено создание отдельной армии, судебной системы и реализация прочих инициатив Додика – по сути, провозглашение фактической независимости.

На руку сербским сепаратистам играет и то, что между двумя другими народами БиГ, хорватами и бошняками, тоже не все гладко. Хорваты выступают за изменение системы выборов и создание отдельного избирательного округа для себя – чтобы выбирать представителя в президиум БиГ независимо от мусульман. И эта инициатива пользуется полной поддержкой официального Загреба.

Наихудший, хоть и вполне вероятный сценарий – если распад БиГ спровоцирует новую волну передела границ на Балканах, оживив старые конфликты. Потенциальных горячих точек в регионе множество. Самая известная – де-факто независимое и признанное уже многими странами мира Косово, от претензий на которое не собирается отказываться официальный Белград.

Но и Косово тоже не моноэтничный регион – на севере там компактно проживают сербы, которые категорически не хотят жить в стране с преимущественно албанским населением. Рядом расположена Прешевская долина, которая входит в общепризнанные границы Сербии, но населена в основном албанцами. Двадцать лет назад между ними и сербами уже происходил вооруженный конфликт.

В то же самое время боевые действия велись и на севере Македонии, где тоже проживает албанское население. Общее количество жертв тогда дошло почти до тысячи человек.

Взрывоопасной может стать и ситуация в Черногории. В сентябре там прошли массовые беспорядки в связи с интронизацией митрополита Сербской православной церкви Иоаникия. Протестующих особенно оскорбило то, что провести ее решили в городе Цетине, который считается духовной столицей черногорского народа – это было воспринято, как акт агрессии со стороны сербов. "Мы будем защищать Черногорию, если надо – то уйдем в лес", – прокомментировал тогда эти события президент страны Мило Джуканович.

Пять лет назад, в 2016 году, черногорские силовики раскрыли попытку государственного переворота против него, за которой стояли в том числе российские спецслужбы. И в целом, российский след за дестабилизацией в регионе более чем очевиден. Опираясь прежде всего на сербов, Москва в привычном стиле может то повышать, то понижать градус напряжения. В свете активизировавшихся переговоров США и России по "стратегической стабильности", иметь еще один рычаг влияния на европейских союзников Вашингтона Кремлю было бы как нельзя кстати.