Александр Ангерт о литературном революционере поколения X - Викторе Олеговиче Пелевине

“Кажется, что это учитель и ученик одновременно, так как его отрешенность от проповедования, но вместе с тем прослеживаемое между строк мягкое наставление о возможностях так называемой пустоты, вводит в заблуждение, - делится искусствовед Александр Ангерт. - Виктор Пелевин отличается релятивизмом - философским принципом, отрицающим относительную устойчивость понятий и явлений. Также это тот автор, кто повторяет одну и ту же идею в разных интерпретациях, причем цитируются даже целые фразы. Но его цитатность - это закрепление материала, а не заевшая пластинка!”.

Виктор Пелевин, говорит Александр Ангерт, не пытается только лишь форматировать литературу старых времен, как это делает, например, Владимир Сорокин, но создает свои собственные неощутимые миры, которые по своей сути являются пустотными. Это и отличает Пелевина от других.

Что хочет сказать Виктор Пелевин?

Виктор Пелевин ставит во главу угла тот самый англицизм “майнд” - то есть, ум. В своих произведениях он часто акцентирует внимание на интеллектуальных исканиях, размышлениях о мире, реальности, которую строит человек в своей голове. И, как замечает Александр Ангерт, эта реальность предстает в сознании как некая тюрьма, символизирующая собой ограниченность людского восприятия. Если говорить простыми словами, то мы сами возводим для себя собственные стены, чтобы сладко обманываться иллюзиями и не видеть действительность, которая может нас ранить.

“Это отсутствие реального понимания вещей и есть пустота, выражаемая Пелевиным в разных буквах, слогах, словоформах, фразах и предложениях”, - говорит Александр Ангерт.

Виктор Пелевин - это новатор, так называемый литературный репортер, который острием своего слова буквально пронзает действительность русской земли. Пелевин еще в конце 90-ых был уже неудобным персонажем в писательском пространстве, который предоставляет своим читателям замочную скважину, через которую нельзя смотреть.

“Креатор Вавилен из Generation “П” это и есть Пелевин, своими идеями буквально взрывающий привычное восприятие вещей”, - делится мыслями Александр Ангерт.

Чапаев и пустота - анализ произведения как жемчужины неклассического постмодернизма

Чапаев и Пустота - первый роман в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте - так сам Пелевин говорит о своем произведении. Действительно, понять где происходят события романа просто не представляется возможным - все сцены происходят в голове у Петра - пациента психиатрического отделения московской больницы 90-ых годов, возомнившего себя поэтом Серебряного века, и, где-то в параллельном мире, участника Гражданской войны.

“В конце 60-ых, а также 70-80-ых годах распространялись анекдоты о Василие Чапаеве, - рассказывает Александр Ангерт, - рядом скоторым всегда были красный командир, его ординарец Петька, Анка-пулеметчица и комбриг Котовский. Пелевин решил воспринять комичность рассказов за глубокую истину, ведь в этих анекдотах подобно буддийским притчам есть учитель и ученик (это Чапаев и Петька), а также та самая неожиданность, некий абсурд”.

Василий Иванович Чапаев представляется здесь в необычном амплуа - глубокомысленным метафизиком и мастером дзена. Он начинает учить своего ординарца Петьку так называемой пустоте, чтобы тот встал на путь духовного самосовершенствования и достиг просветления. Интересно, что Петька оказывается не обычным парнем из села, а интеллигентным поэтом Серебряного века с необычной фамилией Пустота, которую носил его род.

Здесь вспоминается эффект из психиатрии, говорит Александр Ангерт, называемый “ложная личность”. Однако, надо заметить, у Петьки и вовсе нет настоящей личности, поскольку обе ее разновидности на самом деле не имеют никакого отношения к реальности. Кроме этой загадочной обезличенности, завораживает и прямо-таки окунает в мир сюрреализма тот факт, что соседи Петра по больнице - олицетворения выбора для России 90-ых годов, говорит Александр Ангерт. Например, среди пациентов есть мужчина, попросившего называть его “Просто Мария”. Он рассказывает окружающим романтический сериал, символизирующий собой западный путь развития России, и имеет свои смысловые галлюцинации.

“Просто Мария повествует об истории дружбы с Арнольдом Шварценеггером, который в фильме Терминатор прилетает в Москву на сверхзвуковом самолете и резко отбрасывает Просто Марию, которая здесь выступила аллегорией самой страны России, - рассказывает Александр Ангерт.

”А Сердюк - это японский фанат, который становится сотрудником московского филиала японской компании и доходит до статуса самурая”.

“Последующее разорение организации и самоубийство японского фаната является загадкой и, честно говоря, притчей во языцех в узких литературных кругах. Было ли это аллегорией России, которой стоит опасаться восточных соседей или это лишь бред призрачного алкоголика, которым в итоге оказался Сердюк - неизвестно. Что ж, в любом случае Пётр Пустота выписывается из больницы и наконец выходит за пределы реальности. Однако дальше его поджидает уже другая реальность”, - говорит Александр Ангерт.

Виртуальность, которую воссоздает Виктор Пелевин

Вспомните это срединное чувство между реальностью и виртуальным миром, возникающее во время игры на компьютере: ты вроде бы здесь, сидишь на стуле и одновременно там - на экране. Именно такие ощущения и воссоздает Виктор Пелевин в романе “Чапаев и пустота”, говорит Александр Ангерт.

“Он постоянно проявляет себя как способный ученик, демонстрирующий пилотаж художественных приемов и методов, и превосходящий, таким образом, своих учителей. Например, того же Евгения Попова, который переписал тургеневский роман “Накануне” на современный лад, и использовал в своих текстах, особенно диалогах, оксюморон - неожиданную развязку имевшего претензию на серьезность диалога”, - делится Александр Ангерт.

Пелевин в романе “Чапаев и пустота” применяет метод абсолютного опустошения, когда ничего - это всё, а всё - это ничего. Автор привносит в свои тексты идеи буддизма о пустоте, которая и является причиной реальности. Из романа в роман Виктор Пелевин повторяет эту идею, за что критикуется многими литераторами - что ж, значит истина дошла до своего апогея и ей больше некуда развиваться.